ПГТ Орша

19:24

Уже вечерело. Хоть городок был маленький, родители всегда говорили подросткам приходить домой пораньше и постоянно напоминали про последние инциденты с нечистью, даже несмотря на то, что в Орше пока ничего не происходило.

Троица закадычных друзей решили исполнить волю родителей, пускай и был соблазн погулять еще. Осень уже наступила — скоро таких же теплых дней не будет. Двоим нужно идти на окраину города.

Скоро наступит светлое завтра, и они встретятся снова.

— Пока, Вань! Пока, Родион! — говорил весело Павел, крепко пожимая руки товарищам.

— Пока, Паш! — ответили почти одновременно они.

— Хорошо вам дойти!

Несмотря на раннее время уже стемнело, а фонари были не везде, так что Паша достал из своего небольшого рюкзака фонарик и пошел домой по заученным улицам.

Летом его возили в Калинин. Разница между его деревушкой была просто огромной! По приезде ему казалось, что он находится в какой-то симуляции или в фантастической книжке.

Широкие проспекты, которых Паша ранее не видел; теплоходы, рассекающие водную гладь, возили по Волге трудящихся, волосы которых развевал холодный пресный ветер; высокие величественные здания самых разных эпох и кричащими лозунгами. По полупустым дорогам курсирует трамвай, периодически пугая треском линии электропередачи и грохотанием колес. И, конечно, уличные фонари, не дающие оказаться во тьме. Даже во дворе. В любой точке города.

После столицы области возвращаться в свой город было тоскливо. И сейчас было даже тревожно идти по узкой улице, освещённой лишь одним фонарем.

Вдруг Паша услышал тяжёлые шаги и грохот, что заставило его встрепенуться и начать кружиться вокруг своей оси.

— Кто здесь?!

Через пару мгновений подросток повернулся на звук. Мужчина был облачен во все черное. И сам он был черным. Метра под три ростом. Смотрел на участок. И после слов мальчика даже не повернул голову. А стал медленно, с оглушающе громким звуком, поворачиваться всем корпусом в его сторону.

На нем была шапка с козырьком. Паша не понимал: это из-за полутьмы все кажется черным или…

…это такое существо.

Когда оно полностью повернулось к подростку, парень увидел, что это был человек которого он часто видел на всяких потретах и картинках в учебниках, но никак не мог вспомнить...

Мальчик оцепенел.

“Он же… умер?”

Он воскрес? Это его призрак? Куча мыслей посещала Пашу, пока он еле держал в руках фонарь.

Подросток смог прийти в себя, когда статуя резко и быстро пошла в его сторону. Земля под ногами задрожала. Паша с криком ужаса побежал по тропинке, постепенно отдаляясь от трясущегося асфальта.

***

Калинин

86 дней после Разлома

11:38

За множество дней рабочие успели расширить центральный отдел, а также обустроить цокольное помещение, которые облюбовали экспериментаторы-конструкторы, доделывающие самый первый прототип оружия против нечисти. Корпус, переданный из конструкторского бюро, а также множество компонентов, формирующих "спорящие" и мощные частицы, чтобы суметь разорвать любую материю: даже ту, что людской мир не видал.

На самом этаже было душновато: про вентиляцию не задумывались. Было пару шкафов, которые сам авангардный отряд и притащил, чтобы хранить все нужные инструменты, и длинный чертежный стол, на котором и яблоку было негде упасть.

Были все, кроме Динары, укатившей куда-то на патруль по приказу.

— Ну что, товарищи, я могу вас поздравить! — заявил Борис и скрепил последний шов. — Первый прототип готов, и пора бы его протестировать.

— Поехали на полигон? — спросил Юра.

— У тебя времени много? Сава, тащи манекен.

— Ты дурной?! А если он здесь взорвется?! — возмутился Фролов.

— По всем подсчетам тут и взрываться нечему. Ну, максимум у меня в руках. Стрелять буду я.

— Так, а если что-то случится с тобой? — запереживал Ваня.

— Просто покиньте подвал, а остальное я сделаю.

— Пономарев! — вновь жестко обратился Фролов. — Я не хочу, чтобы весь отдел на воздух взлетел!

— Успокойся. Это нужно для одного важного теста. Здесь, — Борис размахивал пальцем, широким жестом обводя подвал, — мало воздуха. Если свет оружия действительно будет уничтожать частицы, значит и частиц воздуха станет меньше. Может. оружие и сможет что-то разрушить, но наша основная цель — неизвестные твари, а потому мы должны проверить столь важную функцию.

— Пономарев, еще раз тебе говорю, это небезопасно! Ладно ты убьешься, но я не позволю тебе убить других!

— Ничего, не должно взорваться! — вновь отстаивал своё КГБшник. — Или ты физик?

— Делай, что хочешь, нахуй! — воскликнул Савелий, обескуражив всех столь грубым тоном. — Я пишу рапорт Цветкову. Вы чего встали как истуканы?

— Борис, это правда опасно, — сказала Карина. — Безопасность должна быть превыше всего.

Новички тоже закивали.

— Ладно, пошли к Цветкову, — выдал недовольно физик.

***

— Как это: «Может, провести опыт»?! — воскликнул недовольно Фролов.

— Ну смотри, если нам нужно герметичное помещение, то нам нужен бункер. А его преждевременную разгерметизацию нужно согласовать с КГБ, или, как минимум, вступить с ними в полемику, чего я, например, не хочу! Подготовить этот бункер, а потом ещё всё убрать и обратно загерметизировать! В нашем штабе мы можем хоть бордель развести. Если шанс наихудшего исхода мал, то тестируйте здесь. Времени у нас немного, и каждый из вас это прекрасно знает!

— Вздор! — заявил Фролов и вышел из кабинета.

— Спасибо, Никит.

— Тем не менее, про технику безопасности не забывайте.

Ребята вновь спустились в подвал, принесли манекен и встали за дверью, снабдив Бориса и Фролова рациями.

— Мы закрыли дверь и все щели, можешь приступать, — заявил Савелий по рации. Если прислушаться, можно услышать его голос в рации товарища.

— Понял! — крикнул Пономарев, не желая идти за рацией на столе.

Он закатил рукава и взялся за оружие. Только сейчас мужчина понял, каким длинным оно является. И тяжелым.

Борис вскинул его и, подперев локтем, прицелился в манекен.

Для безопасности был сделан затвор, которого конструкторы не предусматривали. Выглядело это как длинный рычаг, который нужно прокрутить, а после дернуть вперед, и тогда оружие начнет выпускать фотонный луч.

Борис обхватил рычажок и крутанул его вперед. Оружие сразу начало издавать гул, вибрировать и нагреваться, а в дуле его виднелся светло-голубой свет.

Сердце наполнилось первобытным трепетом. Ребята создали не просто что-то новое, а то, что может перевернуть историю, чего ранее человеческий мозг не придумывал. Только сейчас мужчина осознал, какую работу они проделали. И что это лишь начало.

Выстрел это отлично показал. Резкий белый плотный свет начал прожигать дыру в маникене. Уже спустя пару секунд свет стал менее прозрачным и окончательно перерезал туловище манекена и сияние оказалось на стене, прожигая и её.

— НЕВЕРОЯТНО! — довольно закричал Пономарев, но ликование его длилось недолго. Свет резко погас и Борис почувствовал, как что-то в руке начало нагреваться.

Металл оружия поплавился, и, когда взгляд зацепился за это, тягучий расплав уже коснулся запястья.

— ТВОЮ МАТЬ! — закричал Борис от жгучей боли, но прикусил губу, чтобы не поднимать гул дальше. Он откинул винтовку, которая теперь была похожа на слизь, нежели на оружие.

Пономарев тут же стряхнул расплав и заметил, что на этом месте кожи не было — только чистое мясо.

И было больно. Очень больно.

КГБшник вернулся к рации и объявил:

— Испытание прошло успешно. И… вызовите скорую…

***

— Ну ты и идиот, конечно, - сказала Карина, недовольно скрестив руки на груди.

— Я это и раньше говорил, — вклинился Фролов, смотря на коллегу. Тот сидел на краю самой машины. Двери были распахнуты, рядом его перебинтовывал доктор и лишний раз ничего не говорил.

Новички стояли сзади и не отсвечивали.

— Главное, что все получилось. А этого мы предвидеть не могли! — возразил Борис.

— Товарищ Пономарев, вы запомнили мои рекомендации? — спросил врач.

— Да, спасибо вам за службу. Хорошего дня! — сказал добродушно Борис и встал с машины скорой.

Доктор любезно кивнул и сел в машину, закрыв за собой дверь.

— За языком следи, — уже с открытым недовольством сказал Борис.

— Кто бы я не был, но такими словами не разбрасываются.

В глазах блеснул гнев. И всем стало понятно, что тот уже не шутит. Ваня, кажется, впервые увидел этого на вид веселого мужичка действительно злым.

— Ты мог руки лишиться.

Но видимо сам Савелий это плохо видел. Или видеть не хотел.

— Этого никто предвидеть не мог. И мы кучу времени сэкономили.

— Как знаешь. Не мне с культяпкой потом монстров ловить.

— ТЫ ЧЕ, СУКА… — Борис почти схватил того за грудки, но между ними встала Карина.

— Оба рты позакрывали и в штаб. Еще нужно Цветкову доложить.

Милое лицо напарницы смогло успокоить Бориса. Но, кажется, между ним и Савой образовался кипящий котел, который выплеснет всё содержимое наружу, если кто-то бросит туда любой ингредиент.

— Тебе повезло, что мы на службе! — крикнул озлобленно тот и ушел в другую сторону.

— Потом к вам подойду, — сказал Пономарев и пошел по тротуару.

За ним тут же собрался идти Ваня, но Юра схватил его за плечо.

— Дай ему остыть. Да, и я бы побоялся вообще к нему подходить…

Лебедев посмотрел на товарища, а потом на спину одного из старших. В голове всплыли единичные сцены, когда Пономарев был злым или недовольным, что он выражал это в достаточно грубой форме. Несмотря на то, что у них сложились вполне хорошие отношения, Ваня решил, что Борису действительно лучше побыть одному, а потому последовал за всеми в штаб. И когда они зашли, пред дверьми учреждения остановился лимузин некого госслужащего.

Борис, еще не успевший уйти далеко, обернулся и изучил номер. Так обычно ездили горисполкомы.

“Какому это главе города понадобилось заехать сюда?” — подумал он и присмотрелся к вышедшему мужчине, в черном пиджаке, с зализанными волосами, которые ему явно не шли.

Выглядело это странно. По крайней мере для Пономарева.

***

— Давайте еще раз… — уточнил Никита в своей приемной у важного гостя. — В вашем мелком городке пропало… три статуи и вы подумали, что это нечисть?

— Да. Поэтому я решил обратиться к вам. Постановления. все эти.. бумашонки... долго и для вас и для нас затянет время… можете просто съездить и обследовать местность… Авось, все же что-то найдете.

— Если бы вы прислали мне эти “бумашонки”, я бы ответил отказом. Но вы потратили свое время, чтобы сэкономить наше, поэтому в качестве… — Цветков сложил рукописные документы, которые заполнил сам. — Мы вам поможем. Отправим к вам пару сотрудников на патрулирование и там решим, если что-то найдем.

— Спасибо вам, Товарищ! — гордо сказал исполком и, резко вскочив, протянул руку.

Никита впервые с семи утра встал с рабочего места и пожал руку посетителю.

***

Никита вызвал в свой кабинет людей, которые больше надеялись не работать вдвоем. А если быть точнее — вместе. Карина часто пересекалась с ним в офисе, но на боевые или иные задания не ходила. Последний раз, они ловили “птицу ночи”. Так ее окрестили местные биологи.

Карина пришла и села на единственный стул у шкафа. Никита не задал вопросов своей подчиненной, а та не стала донимать командира расспросами об официальном поручении.

Пока была возможность спокойно посидеть и повитать в своих мыслях, Карина пользовалась ей. Во время этого процесса она любила делать абстрактные записи в кожаном блокноте, но сейчас его с ней не было. Девушка оставила его в своем шкафчике, где-то на входе.

Периодически прикрывая глаза, она видела свою семью. Сына, который ее ждет, и мужа, которого больше не любит.

Множество воспоминаний тонкой линией ведут в самое начало отношений. Холодный сентябрь Ялты, где она была на отпуске, острые камни морского берега и соленый воздух, жгущий заложенные ноздри.

“Ведь это было так красиво... У тебя была бутылка Грузинского вина и море историй за плечами. Я бы все отдала, лишь бы оказаться в той ночи снова… Снова живой. И разойтись с тобой. Мы встретились лишь для той ночи… но не для всей жизни…”

Мысль прервал Дмитрий Петров, вошедший в кабинет…

— Скоро придет твой напарник на миссию.

— Товарищ Цветков! — воскликнула Акименко.

— Что она здесь делает?! — подхватил вошедший.

— Во-первых: равняйсь!

Напарники поневоле встали рядом по струнке, сделав каменное лицо, чтобы Никита не стал ругать за отсутствие устава или дисциплины.

— Вольно. Во-вторых, потому что я назначил вас напарниками.

— Но… почему?! — стал расспрашивать Дима. — В отделе же куча! Куча разных сотрудников!

— На патруле кто-то должен быть старший. Карина под эту роль отлично подходит. А ты раньше работал в МВД. У тебя есть опыт в патрулировании.

Оба тяжко вздохнули. Уже хотели возразить командиру, но это не этично, да и не по уставу. Первая на эти слова откликнулась Карина, приняв судьбу с невозмутимым видом.

— Так точно!

— И все же… почему мы? — осмелился задать вопрос Петров.

Карина бросила недовольный взгляд на новичка, поражаясь его невоспитанности.

“Его вообще в МВД уставу не учили? Если уж и перешел сюда, делай как говорят. Это не обычный патруль, к которому он привык. Поражаюсь.”

— Командный дух создавать, Петров. Я читал рапорты ваших сослуживцев. Писали, что вы не очень-то поладили.

— И…арх… ладно… — уже спокойнее отозвался он. Более недовольный тон стал бы причиной выяснения обстоятельств.

— Петров, иди пока машину заведи и проверь, я подойду.

— Так точно, — почти безразлично сказал он и удалился из кабинета.

— И все же я хочу уточнить, почему вы не приняли обращение, а просто поговорили на словах?

Никита тяжело вздохнул.

— У меня нагрузка по всем этим бумагам уже неистовая. Я по-хорошему с вами должен тренироваться и сновать среди новичков, а я по четырнадцать часов разбираю рапорты и всякие бумаги из других ведомств. А представь, что горисполком мне официальное заявление направит. Мне это точно участь не облегчит. Я вижу, что приехал человек здравый, понимающий. И пошел навстречу. И я не думаю, что вам трудно просто проехаться на машине, ведь так? Покатаетесь просто по городку до вечерка. Уверен, что вы ничего не найдете.

— Ладно, я вас поняла. Сочувствую вам, — сказала понимающе Карина. — Мне знакомо ощущение ответственности.

— Ну, тут не совсем ответственность, а скорее про то, что нужно делать быстро. Я-то отвечаю перед вами, а не перед бумагами.

— И то хорошо, — облегченно выдала Акименко, рассуждая над тем, как им повезло с руководителем.

***

Уже через пятнадцать минут совсем новенькая машина ведомства покинула отдел. А несколько позже и город. За рулем сидел Дима, а Карина — рядом, спереди. Вел он достаточно аккуратно и хорошо: настолько, что, казалось, будто бы машина “плывёт” по дороге. Карине даже захотелось прикрыть глаза и ненадолго вздремнуть под гул жесткого мотора и звуки ветра из приоткрытого окна, бьющие по ушам.

Все это позволило… расслабиться, ощутить себя не на работе, а в семейной поездке. Деревья на этих полях словно никогда не заканчивались, как и сами поля. Двухполосную дорогу окружали только они. Ветер был буйный, несмотря на то что осеннее солнце норовило успокоить жителей страны. И если летом здесь все цвело, то сейчас поля были пустые, а Карине посчастливилось увидеть рядки из придорожных деревьев, одевшихся в бледно-оранжевые листья. И с каждой секундой их листьев становилось все меньше и меньше. Листья-старики падали то под дубы, то на асфальт и проносящиеся машины вновь помогали им взмыть наверх. Но ненадолго.

Карина медленно прикрыла глаза и погрузилась в дрему, в которой она тут же увидела старую картину: она с мужем едет в его машине. Летом, по такой же маленькой дороге и смотрит на множество деревьев…

Все эти великолепия прервала музыка из радио, включенная водителем. Акименко недовольно раскрыла глаза и взглянула на Петрова, который регулировал громкость, делая ее чуть тише с самым неловким выражением лица.

— Музыка тебя будет отвлекать.

— А тебя сон.

“Действительно. Стоит просыпаться и подать пример.”

— Нет, я серьезно. И мы эту аппаратуру вообще-то для переговоров используем, — недовольно объявила женщина, отключив хрипящую магнитолу.

— Да ладно тебе! Что выпадет в эти часы? Мы же точно едем по гиблому делу. Пусть будет хотя бы не так тоскливо.

— Это приказ.

— Хочешь, что-нибудь твое любимое включим?

— Пока не в настроении, — сказала КГБшница и посмотрела в окно.

— Мне вот интересно, насколько ты была вовлечена в службу КГБ? Я просто сколько в милиции и ни разу с КГБ не сталкивался.

— Не хочу говорить. Была биологом. До многих гос. тайн, конечно, мне было далеко. Но работа мне нравилась. Часто пропадала там.

— Пропадала?

— Да, работала до упаду. Даже когда ее не было.

— А почему?

Это уже другая история. Не хочу об этом.

— Ты это… прости, что тогда наговорил.

— Пока прощу. Но не забывай, что я твой командир в любом из случаев. Просто имей уважение.

Петров кивнул и немного откинулся для удобства.

— Ладно, только включи что-нибудь спокойное, — все же разрешила Акименко.

***

Даша и Сережа — Волшебство

Выехав далеко за пределы Калинина по безлюдной трассе, они почему-то никого не встретили на этом направлении. Петров прибавил скорости, но по приказу сбавил ее, увидев скромную деревянную вывеску, совсем недавно выкрашенную белой краской. Выглядела она неопрятно.

И стали бойцы ездить на машине по городским трассам, все же иногда съезжая на бездорожье. Отполированная, дорогая машина смотрелась неестественно и сразу притягивала много взглядов. В особенности привлекало людей название свежего ведомства.

Карина открыла свое окно, вдыхая плотный ветер и высовывая голову, чтобы внимательно осмотреть улицы.

Совсем новые дома из светло-серых кирпичей, украшенные цветами на балконах и детскими рисунками на подножиях стен. Дороги, казалось, еще пахли тем самым новым горячим асфальтом. 

— Каждый уголок здесь живой. Все такое новое. Статное. Удивляюсь тому, как все быстро успевают отстроить. Война прокатилась по нам неделю назад, считай, а теперь то тут, то там — у каждого крыша, дворы облагорожены, а в крупных городах снова праздность интеллигенции.

— Да. Сам этому поражаюсь. За двадцать лет такое! Хотя, если историю начать изучать, можно дар речи потерять. Все в мире еще шестьдесят лет назад в землянках жили, а теперь у каждого кирпичные стенки, плита, на которой можно часами готовить и телевизоры появляются. Вот… представь, сказать человеку девятнадцатого века, что он свой балет сможет по телевизору увидеть? Думаю, он бы пальцем у виска покрутил.

Карина не сразу ответила, наслаждаясь воздухом, колыхающим ее короткие волосы.

— В такие моменты хочется любить мир. Ведь всё это создали люди… Но потом вспоминаешь, что люди создали автомат, и все вопросы по поводу нашей сущности отпадают, — с усмешкой бросила Акименко. 

— А ты у нас эта… как их… пацифистка?

— Было бы странно, если бы с этими взглядами я служила в КГБ. Не пришло в голову?

— Ну мало ли. Мне неизвестно, что у вас происходит там.

— Пока есть дома, плита и телевизор, ни одна война не прекратиться. Ведь любой империи этого будет мало. Не знаю, что будет в будущем: может, как и в книжках, покорим космос, но уверена, если понадобиться — война доберется и туда.

— То есть, даже в космосе будешь готова воевать?

— Ох, не знаю. Но думаю, это будет мне по силам.

— Это не ответ на вопрос, — шутливо подметил напарник.

— А ты будешь готов умереть в лапах очередной чертовщины от множества ран и удушья?

В машине воцарилась гробовая тишина.

— Вот-вот. Так… давай найдем здесь рынок какой-нибудь и карту купим. А то мы так ничего не сыщем.

— Да… пожалуй.

Теперь и Петров стал внимательнее осматривать улицы маленького городка, заезжать вглубь. Они проехали по центру, и новобранец заметил пустой постамент, стоящий прямо перед зданием правительства. На нем было написано “Ленин”, однако самого революционера на постаменте не наблюдалось.

— Статуи действительно нет…

Карина повернулась и окинула взглядом центральную улицу.

— Судя по всему, памятник был большим.

— Да, и если так подумать — кому он нужен? Увидел бы кто — сразу сообщил куда надо. И громадина эта, скорее всего, чугунная. Её одному человеку не унести.

— От плана не отклоняемся: ищем карту и проверяем другие памятники.

Через пару минут был найден небольшой хозяйственный магазинчик. Поставив служебное авто около тротуара, служащие вышли вдвоем, чего Карина не предусмотрела.

— Будь в машине, — сказала безразлично.

— Почему это?

— Инструкция.

Дима недовольно фыркнул, но за баранку вернулся. 

Купив за копейки детальную карту ПГТ, Акименко стала направлять водителя по маршруту, который им предстояло преодолеть.

Сначала они вернулись к дому администрации, чтобы внимательнее рассмотреть всё вокруг.

Сам гранит был в полном порядке, но трещины на брусчатке очень сильно бросались в глаза. У самого пьедестала и вовсе было много мелкой крошки.

— Ну ладно, видимо, с рассказами про будущее я погорячилась. Что здесь делали, я не понимаю…

— А подсади меня! 

Акименко вопросительно глянула на парня и поняла, чего тот хочет.

Она подошла к нему и помогла опереться ногой на руки и тот забрался на самый верх.

— Тут на краю небольшие трещины. Кто бы это не был, но судя по трещинам, это сам Ленин. А если быть точнее — его громадный вес.

— Ты думаешь?

— Да. Проверим, что с другими памятниками. Если картина идентичная, значит их не крали… Или крали каким-то странным способом.

— Ну, слезай, — по-доброму сказала Карина.

Дима спрыгнул, и вместе они вернулись к машине, начав разъезжать по округе. От памятника к памятнику. Следующий на очереди была статуя Сталина, стоящая спиной к дому культуры молодежи.

Сталин стоял не на постаменте, а на асфальте. По словам местных, которых товарищи опросили, был максимум метра два в высоту. Трещины тоже были. Но лишь в самом начале, а после прекратились. И оставался только памятник Дзержинскому у пожарной части. Тот и вовсе был всего полтора метра и, по словам уже пожарных, стоял прямо на территории части.

И вот эта ситуация уже была интереснее, потому что пожарная часть — это закрытая территория.

— И как статуя могла сбежать отсюда? Точнее… здесь же точно были пожарные или какие-то работники. И они не заметили, как бетонное чучело открыло ворота и ушло? — сказала Акименко, перечитывая записи в блокноте.

— Ты же сама слышала, что часть редко закрывают, потому что здесь есть дежурные. Да и все всех знают. От кого замок вешать? Нужно просто посмотреть вокруг. Может здесь есть дырки? Думаю, громадина бы не додумалась открыть дверь, а просто ходила бы вокруг.

— А как от: “есть вероятность, что кто-то памятник украл” мы дошли до “ну, смотри, они точно шли здесь”?

— Если что-то ведет себя как утка и выглядит как утка, значит, это и есть утка. Пойдем, проверим.

Акименко усмехнулась и пошла за напарником, самым внимательным взглядом изучая полутемные уголки тонких прутьев забора. Фонари еще не горели, но на улице темнело. Стало прохладнее.

Отчеканенный шаг прервался неожиданным торможением. Бывший МВДшник указал на внушительный след.

Низкие ветки были почти сорваны, а прутья немного выгнуты.

— Всё же, должна признать, голова у тебя на месте.

— Это что, похвала от самой командующей Акименко?

— Не зазнавайся сильно, — с улыбкой сказала Карина.

Она удивилась, как они смогли поладить. Предрассудки ушли. И сейчас между ними появилось взаимоуважение. Карина заметила ум парня и его легкий характер, а Петров — ее сосредоточенность и обаятельность.

— И все же, мой вопрос остается открытым.

Карина вопросительно приподняла брови.

— В КГБ ты служила так же?

Акименко вновь почувствовала неловкость и отвела взгляд, осматривая обрубки веток.

— Всё же, это личный вопрос. Плохо мне было. Не только из-за самой работы… Не спрашивай у меня больше об этом.

— Почему просто не прикажешь?

— Не прикажу что?

— Не задавать вопрос этот.

— Мы же о простых человеческих вещах говорим, а не о приказах. Вот и обращаюсь, как к человеку.

— Человечность в армии — вещь неоднозначная. Но это не мое дело, тебе решать, как вести дела.

— К сожалению, по-другому я пока что не научилась, — грустно заключила КГБшница.

Вдруг Карина вздрогнула от резкого шипения в рации. Из-за последней миссии она рефлекторно ее скинула с груди и взвизгнула. Она этим напугала Диму и тот не отстал — сделал со своей рацией то же самое и скинул ее далеко в кусты.

— ЧТО-ЧТО ТАКОЕ?! — воскликнул он и, увидев, что напарница закрыла уши, машинально сделал так же.

— НЕ ПОДХОДИ К РАЦИИ!

— Командующий Акименко! Прием! — хрипло донеслось из рации.

— Карина, тебя там зовут.

— ЗАКРОЙ УШИ! ЭТО ПРИКАЗ.

— КАРИНА, В РАЦИИ КАКАЯ-ТО ДЕВУШКА!

— Что?! 

Испуганная девушка все же открыла уши.

— Командующая Акименко, ответьте, у вас все хорошо? Прием.

Голос был знаком. Карина подбежала к рации и мигом подобрала ее.

— С кем говорю? Прием.

— Это Кристина Иргит. Патрульная Ефрейтор. Прием.

— Иргит? Почему ты ко мне обращаешься?

— Нам в Оршу вызов поступил… Цветков сказал нам, что вы уже занимаетесь этим делом. Вы можете подъехать к нам. Мы сейчас у свидетелей.

Дима и Карина неверяще переглянулись.

— Да! Мы уже едем! Только адрес скажите, — выпалила громко девушка.

***

СПРАВОЧНИК ФБА/ВФИА

КГБ И ФБА

ФБА не стали делать подконтрольным КГБ или Министерству обороны. Данная организация является равно по иерархии и выполняет свои задачи, только на основе решений главнокомандующего.

Данный вопрос отражен в постановлении Комитета Государственной безопасности, Совета Министров СССР, ГКЧП(С), от 22.08.1961 №1361 “О создании Фонда Борьбы С Аномалиями”

***

— Послушайте, я все понимаю, у вас работа там… служба… Но это все бред! Какие здесь Ленины?! Какие статуи. Мы богом забытые и ничего бы у нас такого не случилось.

Виктор и Кристина приехали по вызову мальчика. Точнее, он позвонил в полицию, а те набрали им двоим, попав на их волну случайно. Вот и приехали они в Оршу. Открыла дверь им мама мальчика, слышавшая про фонд. Но с порога стала все отрицать.

— Послушайте, я ничего не буду делать с вашим сыном. Никуда не увезу его! Всё, что мне нужно — взять показания. А если вы хотите защиты, мы вам ее предоставим!

— Вы кто по званию? — резко спросила та.

— Ефрейторы.

— Вот муж мой полковник. Я вот не хочу, чтобы вы что-то с моим сыном делали! Дальше мы сами! Так что прошу вас, пока по-хорошему, покинуть помещение.

— Девушка, вы вообще не понимаете, что происходит!? — возмутился Виноградский. — У вас в городе нечисть завелась! Повезло, что она до сына не добралась! А вы хотите сокрыть важные данные?!

— Он ре-бё-нок! Он однозначно врет, чтобы получить внимание. Как и всегда! 

Пылкий спор прервал стук в дверь. Достаточно короткий, но бойкий. Женщина покинула зал, увешанный узорчатыми коврами и открыла дверь.

— Авангардный боец Фонда борьбы с аномалиями, — сказала четко Карина, пока сзади нее стоял Дима. — Что за шум, а драки нет?

— Вы у них всех тут наподобие старшего? — спросила женщина, указывая на Петрова и товарищей, оставшихся в зале. Да так пренебрежительно, что Карине стало не по себе. )

— Можно и так сказать.

— Отлично! Можете их, пожалуйста, выпроводить!

— А в чем, собственно, дело? — спросила Карина и, обходя владелицу в узком коридоре, прошла в дом. 

— Они хотят допросить моего сына! А его знаю — он просто балабол! Бывает с ним такое.

За Кариной прошел Дима. Фантастическая четверка поздоровалась друг с другом. Кристина и вовсе улыбнулась своей начальнице. 

— А почему они хотят допросить вашего сына?

— Он говорит, что видел статую Ленина! Ожившую!

Карина заметно всполошилась, а за ней и Дима.

— Простите, но нам придется допросить вашего сына.

— Еще чего! Он несовершеннолетний. Я имею право вам запретить. Или вы тут вообще все законы растеряли! Я вам их напомню! А ведь говорил мне муж, что женщины на службе не к добру!

— Вы что себе вообще такое позволяете! — возмутилась Иргит.

— У вас есть сомнения насчет нас?! — недовольно воскликнул Виктор.

А Карина впала в ступор.

Сколько бы она ни служила и сколько ни жила, все время сталкивалась с осуждением и непониманием. Даже в своем отделе. Что-то в груди дрогнуло, пока она смотрела в озлобленные глаза матери мальчика.

Акименко не могла ничего сказать. Всё как много лет назад. Один в один. И никто за нее не заступится — ведь она уже взрослая. А сейчас и тем более.

Карина сжала пальцы рук, собирая всю свою решимость в кулак, чтобы выдать окончательно решение.

Все силы она направила в свои пальцы и сконцентрировала там. Нет, у нее не было желания ударить эту альтернативно одаренную. Но боль от ногтей на ладоней помогали вернуть в реальность.

Надо взять себя в руки. Даже несмотря на то, что всегда топили и осуждали. Даже если страшно. Или неловко.

— Девушка! — резко воскликнул Петров и заткнул всех, прервав мозговой штурм Карины, контроль над которым она могла потерять. — К вашему сведению, мы — военные. Не милиция. Содействовать нам — ваша обязанность, как гражданки Советского Союза. Вы можете, конечно, еще раз отказаться, но тогда мы с вами проедем в Калинин, в наш отдел. А там уже прокуратура, военная, не военная — все рассудит. Если у вас много времени, то да, пожалуйста. А можете просто дать сыну сказать, то что он хотел, а дальнейшее — уже наша головная боль. Да, пусть он неправду скажет. Думаете, мы его на вилы прямо тут пустим? Ну, малец? — обратился Петров. — Вижу, ты мальчик порядочный. Неправду не скажешь? Ну, так что делаем? 

Карина обомлела и уже была готова на месте отругать парня за самовольничество, но после вспомнила, что мама еще здесь, а потому глянула на нее, уже готовясь оправдываться.

Но лицо ее хоть и осталось недовольным, всё же смягчилось, показывая лишь брезгливость.

— Если вам так угодно, прошу! — и ладонью указала на сына, который по виду вот-вот даст жидкого в свои черные шорты. 

Ведь теперь в его глазах не милиционеры, а сами военные! Такие же, как его отец.

— Мы лишь зададим пару вопросов и отпустим тебя. Просто отвечай, как есть. И если не помнишь, так и говори, — сказала мягко Акименко.

Мальчик апатично закивал и покраснел от неловкости.

*** 

Как только протокол со словами мальца был составлен, все четверо поехали на Школьную улицу — искать бетонные трупы. Сначала ребятам вовсе показалось, что мальчик имел ввиду свою школу, но в городе действительно была улица с таким названием. В полусумерках бойцы стали обследовать короткий переулок.

— А где вы вообще были поблизости? — спросила Карина, осматривая землю рядом с участком, понадеявшись, что там есть следы.

— Мы у Кабулова проезжали, — ответил Виноградский, срубая кусты с завявшими шипами, которые все равно умудрялись впиваться в кожу. — Узнали, что мы ближе всех, вот и послали.

— Как ты вообще? С Кристиной мы хоть пересекались, а тебя с августа, наверное, не видела.

— Да в патруле пропадаю. Чего там еще? Благо, я за это время никакую херню больше не увидел! Счастлив до безумия.

— Ну, это до поры до времени, — вклинилась тувинка. — Да и я не могу сказать, что мы много видимся, — она подошла к Карине. — Пересечься в отделе раз в недельку — это не увидеться. Стоит вместе куда-нибудь сходить, не находишь?

— Учитывая, что я в отделе почти женщин не видела, думаю, близкий контакт не помешает.

— Контакты будете потом налаживать! Может, поищем дальше наших потеряшек? — спросил с легком недовольством Петров. 

— Диман, те, может, зрение проверить? Тут никого нет. Хотя, может, пьяный Ленин уже валяется и ждет тебя, — кинул Виктор, чему девушки усмехнулись.

— Командующая, где же ваша дисциплина и строгость, о которой вы мне так в машине говорили? — иронично подметил тот, что Карине не понравилось.

— Ладно-ладно. Учитывая, что наша догадка оказалось верной, обследуем ещё соседние улицы и после решим, что делать.

— Стойте! — резко сказал Виноградский. И резкая тишина напугала уже сама по себе.

Все замерли, вслушиваясь в хруст веток и грохот, от которого земля под ногами задрожала.

— Откуда… этот звук? — задала риторический вопрос Кристина, посмотрев на крайний дом слева.

Сломав забор, с участка вышел двухметровый мужчина, почти не двигавший конечностями и головой. Было темно и плохо видно неизвестного. Но небольшой свет от фонаря позволил им разглядеть до боли знакомую фуражку. Фуражку, знакомую всем в стране.

Мужчина повернулся в сторону бойцов и медленно направился в их сторону.

— Не двигаемся! Пусть покажется над фонарем. Вооружиться! — приказала Карина, и все в один момент достали свои пистолеты.

— А тол.. — хотел сказать Петров, но Акименко цыкнула.

С каждой секундой неизвестный продолжал приближаться, пока не встал под светом нового фонаря.

Двухметровый каменный Сталин взирал на них застывшими глазами с абсолютно мертвой мимикой жесткого и величественного вождя.

— Твою мать… — пролепетала Кристина, чувствуя его мощь и возможную агрессию.

— Ждём. Ждём…

Сталин пошёл на них. Только быстрее. Таким механическим шагом, от которого не вспоминались и страшные истории.

Рука Карины не дрожала на этот раз. Сейчас она чувствовала, что рядом с ней команда, за которую она в ответе — мешкаться нельзя.

И на раздумья тоже нет времени.

— В РАССЫПНУЮ! ВСЕМ ОГОНЬ ДО ПОСЛЕДНЕЙ ПУЛИ! — истерично закричала она.

Все тут же отпрянули друг от друга и стали стрелять в голову статуи. Какие-то пули оставались в существе, каким-то удавалось пройти сквозь руку, однако Сталин это не останавливало…

Окончательно стало понятно, что это стоит прекращать, когда закончились патроны, а вождь народов приблизился к Карине, не успевающей отойти назад.