— По местам! — командует Дамблдор, отступая назад.
Небольшая группа магов во главе с Альбусом сдерживали прорывающееся наступление черных врагов, крушащих все на своем пути.
Яркая вспышка и звонкий смех. Здание магазина волшебных палочек разлетается в разные стороны, из дыма выбегает разъяренная девушка с копной густых кучерявых волос. Следом за ней, облаченные в черные длинные плащи с конусообразными капюшонами, наступают Пожиратели смерти, лица которых скрывали скелетоподобные маски.
— Какая досада! — воскликнула Блэк, выпуская разъяренный поток зеленой энергии, сбивая Алису Долгопупс.
Молодая женщина с криком летит прямо назад, вбиваясь в острые руины.
— Нет! — протягивает ее муж Фрэнк, ринувшийся к ней.
— Нам не победить! — наводит панику Маргери, принимая оборону.
— Молчать! — кричит Хагрид, поднимая всеобщий дух.
Полувеликан разъяренно бежит на очередного пожирателя, сбивая с ног, но тут же двое сразу стреляют в него останавливающими заклинаниями.
— Идиот, — шепчет Реддл, оборачиваясь на Альбуса, полного бессмысленной уверенности.
Весь Косой переулок был в черной мгле, не успевшие покинуть до начала битвы маги бежали, словно крысы с тонущего корабля. Безжалостные черные плащи, не щадя никого, раскидывались оглушающими и порабощающими заклинаниями, пополняя свою армию.
Только Блэк можно было отличить от остальных прихвостней Темного Лорда, она демонстративно не надевала одеяние, видимо, потому что вела борьбу в качестве главнокомандующего. Завидев знакомый ненавистный ей силуэт сквозь почерневший, нависающий смогом туман, смешанный с запахом гари, Беллатриса оживленно летит сразу в целую кучу оппозиционных волшебников, яростно размахивая своим оружием, кося направо и налево магов из Ордена Феникса.
Маргери тут же чувствует глубокое отчаяние и жуткий страх, видя, как безжалостно применяется смертельное заклятье, поразившее уже многих людей из Ордена.
— Нам не выиграть! — снова подбегает к Дамблдору, уворачиваясь от преследующего ее пожирателя. — Если мы не будем использовать это, — грозно посмотрела она на мага, наводя палочку на рядом стоящего врага, — Авада кедавра! — выводя в воздухе молнию, мгновенно поражая жертву.
Бездыханное тело в плаще падает замертво. Откуда-то рядом послышался истошный крик. Видимо, она только что убила чью-то жену или мужа, а может, даже и ребенка.
Дамблдор, обороняясь от налетающих со всех сторон врагов, грозно смерил Маргери неодобрительным взглядом.
— Это не наши методы!
— Тогда мы умрем! Я собираюсь жить вечно! — сквозь зубы разъяренно бросает она, выстреливая следующую дозу смертельного заклятья, без сожаления тратя свою энергию.
Последовав примеру Пожирателей, члены ордена начинают убивать своих врагов с такой же слепой жестокостью. Только Альбус сопротивлялся.
«Но где же Том?», — оглядывая мертвые тела, бежит, видя, что за ней погоня.
— Не спасешься! — гавкнул голос где-то над головой.
Реддл с ужасом оборачивается наверх, замечая Беллатрису на крыше полуразрушенного здания. Чувствуя, как силы покидают тело, но просто продолжает бежать, бежать без оглядки. Темные клубы дыма и запах чего-то тлеющего наполнял Магический Лондон. Кровь стучит в висках, левый бок предательски ныл от столь длительного и быстрого бега. Да, к сожалению, Реддл была настолько бездарна, что так и не смогла освоить полеты на метле, продолжая передвигаться собственными силами. На трансфигурацию требовалось больше сил. Забегает в какую-то дыру в здании, падая прямо на осколки и разрушенные стены. Куча мелких стекол впиваются в руки и ноги, издает сдавленный визг, выдирая окровавленное острие и бросает о камень. Оно с треском разбивается, оставляя красный след. Притаив дыхание, отступает вглубь здания, неотрывно смотря, как мимо проносятся сверкающие искры и обезумевшие маги. Ждала ее, ждала, что сквозь толстый, почти непроглядный смог выбежит сбредившая Беллатриса Блэк, жаждущая расправиться с очень надоедливой грязнокровкой.
«Опасайся Беллатрису, она сумасшедшая».
— Запах твоей грязной крови чувствуется на весь Лондон, как тебе не стыдно? — шутливо произнесла.
Реддл начала оборачиваться, но как назло никого не видит. Совсем близко пролетает кусок черепицы. Та сразу же смотрит наверх, сердце бешено заколотилось, и она ринулась из западни, ударяясь о криво выступающую стену с острыми углами. Снова боль, снова кровь, кровь, которую невозможно остановить. В этот день льет ее много, слишком много. Крепко сжимая кровоточащее плечо, еле хватает сил, чтобы не думать о режущих ощущениях, которыми наполняется ее тело. Беллатриса продолжает следовать по пятам, нагоняя с каждым последующим шагом. Реддл начинает каждый раз бегать из стороны в сторону, не давая врагу хорошенько прицелиться.
— Авада кедавра! Авада кедавра! — повторяет разъяренный женский голос.
Рядом стоящие здания с грохотом рушатся под действием этой безумной пожирательницы. Маргери меняет курс на левую сторону, и тут же выстрел зеленой молнии врезает в паре сантиметров от лица. Еле стоящая стена с громким ревом лопается, словно пакет с водой, унося за собой преследуемую жертву. Груда обломков навалилась на слабое тело Маргери. Та громко кричит, чувствуя, что острый угол впился прямо в свежую рану.
— Больно? — злорадствует кучерявая, откидывая пряди с лица.
— Не больнее, чем спать с Томом, — стиснув зубы от злости, язвит жертва.
— Ах ты сука! — разъяренно кричит она. — Так это правда!
Маргери смотрит в ее бегающие глаза и не может сдержать смеха.
— Ваш Лорд предатель крови! — заливается смехом Маргери, больше похожим на плач.
Блэк падает на колени и закрывает лицо руками, начиная судорожно реветь, нашептывая себе что-то под нос. Пожирательница обхватила себя руками и начала медленно покачиваться, напевая мотив какой-то колыбельной.
«— Чертовщина!», — выругалась про себя, проводя свободной рукой по острым камням в поисках своей палочки.
«— У тебя есть только одна попытка», — шепчет голос. — «Пока она впала в отчаяние. Убей ее, убей!» — командует.
Нащупав свое потерянное орудие, хватает палочку и с силой наводит на волшебницу:
— Авада кедавра! — выкрикивает, все же допуская осознанную осечку.
Это была ее последняя попытка. Зеленый луч предательски летит мимо, насмерть сбивая летевшую чайку над ними. Бездыханное тельце камнем падает перед ними. Беллатриса изумленно смотрит. Как только она увидела врага, то невинные ее глаза снова обрели огонь страстной ярости. Вскакивая со своего места Блэк, выбивает из рук противницы палочку, нависая большой темной фигурой в и так достаточно мрачном и непроглядном окружении.
— Ты же даже колдовать не умеешь! — злиться она. — Самая бездарная грязнокровка среди всех грязнокровок! — Блэк наставила на нее волшебную палочку, медленно отходя назад чтобы получше прицелиться. В ее глазах снова играло веселье и безумие.
Смотря на все происходящее с превеликим страхом, жертва думает только о том, как бы сохранить свою жалкую жизнь. Силия хотела бы посмотреть на небо, да вот только его не видно. Одна непроглядная тьма.
«Я лучше не буду на это смотреть», — выдыхает, удовлетворенно улыбаясь, считая секунды до того, как убийца совершит безвозвратный обряд умерщвления. — «Три, два…»
— Экспеллиармус! — вихрь яркого света сносит ведьму прямо перед лицом ее же жертвы, откидывая в паре метров. — Остолбеней! — скомандовал резкий и грубый голос.
— Мистер Дамблдор! — восхищенно кричит Маргери, начиная тут же громко рыдать.
Министерство магии с большим отрывом времени, но все же прислало отряд Мракоборцев, подоспев буквально впритык, еще чуть-чуть, и от Ордена не осталось бы ровным счетом никого. Пожиратели, превосходившие в своей численности Орден, резко уступили Мракоборцам, поэтому выжившие быстро ретировались, оставшихся тут же ждал Азкабан.
Навалившись все вместе на тяжелые развалины, волшебники помогают доставать людей из-под завалов. Пустынные улицы покрывал редкий пепел, рассыпчатые руины под ногами, окровавленные жертвы и выстреливающие неожиданностью чьи-то громкие и отчаянные крики.
— Что дальше, Альбус? — смотря на тучное небо, спросил Хагрид.
— А дальше с этим разберется Министерство. Мы сделали все, что могли, потеряв при этом больше половины своих людей.
Отходя в сторону, Маргери все еще держится за плечо, с которого потоком струиться алая кровь. Сжимая его сильнее, в надежде, что сможет усмирить такой быстрый поток. Движения становятся медленными, под ногами словно вата, каждый обломок, который попадается под ногу, кажется непроходимым препятствием.
— Куда это ты собралась? — скосил Альбус недоверчивый прищур.
— Я потеряла... Оставила на месте битвы с Беллатрисой свою палочку, — коротко ответила она, продолжая свой путь.
— Даю руку на отсечение, что она такая же, как Сами-знаете-кто, — фыркнул Рубеус. — Не внушает она мне доверия.
— Как, в принципе, и всем, — выдохнул волшебник.
— Ей здесь не место. Слепленные из одного теста всегда будут тянуться друг к другу, чтобы там много лет назад не произошло, вы же сами прекрасно это знаете, Альбус. Подозреваю, что в отряде есть предатель, — загадочно посмотрел Хагрид.
Конечности заледенели, особенно алые пальцы рук. На засыхающую кровь налипали хлопья пепла. Пепел был везде. В небе постоянно витал какой-то мусор, подгоняемый порывами ветра. Всюду запах гари.
«Тяжело быть никому ненужной?», — спрашивает мрачный голос.
Маргери проходит места, по которым пыталась скрыться от безумия Блэк. От нахлынувших воспоминаний заколотило немым страхом. Завидев знакомую кучу обломков, из которой ее пришлось вытаскивать, раненая рука словно заныла с новой силой, отдавая дань воспоминаниям и случившемуся. Реддл оборачивалась на каждый звук и шорох, в страхе увидеть пожирательницу, которая выстрелит без предупреждения прямо в спину. Тогда это конец. Это смерть. Осознание смерти еще никак не могло прийти в голову. Большим ударом оказалось произошедшее со всей семьей Реддл, похороненными на давно уже забытом и заброшенном кладбище. Одно упоминание о смерти наводило отягощающий ужас. Что значит смерть? Почему я должна умирать? Что нужно сделать, чтобы Смерть никогда не коснулась меня? Смерть — это больно.
Усталый взгляд бросился на молодую чету Долгопупсов. Френк сидел на груде хаоса, оставшейся после Пожирателей. У него были большие голубые глаза, наполненные слезами, он бережно обхватывает свою раненую жену, которая в бессознательном состоянии пробыла почти всю битву. Но муж ни разу не отошел от нее. Словно борясь ни за себя, ни за мир в этой клоаке, а за свое светлое чувство любви к Алисе. Наблюдать за этой картиной было невыносимо скучно. Маргери ускорила шаг.
«Он лопоухий. А она…зачем было рожать?», — лицо приобрело брезгливый вид.
Реддл рванулась вперед, как только ей на глаза попадается черная лакированная палочка, одиноко лежащая в груде мелких камней, рядом с раздробленными остатками стены. Она с трепетом берет палочку в руку, не веря своему счастью. Проводя по ее глянцевой поверхности, смольно-черное покрытие приобретает бордовые разводы по всему своему основанию.
— Ну что, нашла свою палочку? — кричит издалека голос Рубеуса.
Маргери выдыхает с облегчением и демонстративно поднимает свое единственное детище над головой, заставляя Дамблдора укоризненно посмотреть на слишком мнительного Хагрида.
Уже собираясь покидать бывшее поле неудачной битвы, вдруг направляет взгляд в даль. Останавливаясь на том месте, где лежала недавно Беллатриса. Мысль одна за другой пробираются в остывающий ум.
«Она сбежала!», — глаза Реддл распахнулись в ужасе.
Министерству магии удалось применить закон на Пожирателях смерти, которые творили бесчинства в Магической Великобритании, слепо следуя идеологии Волан-де-Морта, за что те и были посажены в Азкабан. Но особо важным прихвостням, уступающим в силе лишь Темному Лорду, удалось сбежать. И на время воцарилось спокойствие и мир, который так ждало Министерство, заботившиеся только о личине, ни разу не интересуясь внутренней составляющей проблемы. Все, залатали наспех и отложили в глубокий и далекий ящик, завязали узелками рты и ходим улыбаемся.
***
— Что вы сказали? — исказилось до неузнаваемости ее лицо, встает из-за большого стола.
— Считаю Силию Маргери Реддл предателем. У нее есть и были железобетонные мотивы на это, — старательно затараторил Петтигрю, обращаясь к Дамблдору.
— Мы не можем сейчас никого обвинять, — холодно ответил он, смотря то на Маргери, то на Питера. — А я вижу, как толпа желает мстить. Давайте не забывать, что мы с вами все же разумные люди.
Сидящие за большим столом с интересом таращились, тут же начиная перешептываться. Шепот доходил до такой степени, что походил больше на галдеж.
— Что за идиотизм? — бросила в оппонента она стопку бумаг, размахивая руками. — Я ничего не знала про сына Поттеров и какое-то пророчество.
— Врет! — ткнул в нее пальцем Петтигрю, скалясь. — Наглая врунья и предательница! — засмеялся анимаг ей в лицо.
Двери большого зала отворяются и вбегает взлохмаченный Сириус Блэк. Увидя стоящего в полном здравии своего бывшего школьного товарища, Блэк тут же напрягается, начиная медленно обходить сидящих.
— Это ты! Ты выдал местонахождения Поттеров! — с яростью прокричал Сириус, срываясь на бег, видя, что Хвост медленно отступает. — Феделиус! Ты был хранителем сокрывающих чар! А что ты сделал? Ты предал всех! Предал своего лучшего друга, и ради чего? — весь лоснящийся от не спадающего напряжения, Сириус продолжал кричать, сжимая кулаки посильнее.
Реддл наблюдала за притихшим Петтигрю, который уже был поглощен своим страхом. Низкий и немного неповоротливый, он таращился на всех с молящим взглядом.
— Зачем? Ну зачем? — простонал Блэк, обливаясь слезами. — Они ведь считали тебя другом.
— Видимо, потому что он дает незабываемые острые ощущения? — вопросительно уставилась Маргери на Питера, натягивая ухмылку.
— Что с Лили и Джеймсом? — стукнул Альбус по столу, привлекая всеобщее внимание.
На мгновение родилась тишина, а затем снова умерла в искрометных обсуждениях. Блэк падает на колени, не в силах сдерживать себя и свое неповторимое горе.
— Их убили. Сначала Джеймса… Он застыл с легкой улыбкой на лице… — прерывисто простонал он, зарываясь в свой рукав, — в кармане его нагрудника была их совместная фотография с маленьким Гарри, задыхаясь, продолжил он прерывистым голосом, — Лили…бедная, она ведь смотрела в глаза самой Смерти.
Маргери безотрывно смотрела на скрючившегося от отчаяния и боли Сириуса, который не мог сдержать своего крика. Это был рев того, кто потерял все, что любил. Мужчина упал на колени, было видно, что образы, увиденные в том доме, очень сильно засели. Картина перед глазами была навязчивой и душераздирающей, выводя сильного мага на истинное проявление чувств, которым он отдавался без остатка, не в силах с этим хоть что-то сделать.
— Малыш Гарри, бедный, теперь он совсем сирота. Я сразу же взял его на ручки. Он сильно плакал, но как только он оказался со мной, я почувствовал, как души Лили и Джеймса спокойно покидают свой дом, будто они охраняли его даже после своей смерти. На лбу еще совсем крошки красовался шрам в виде молнии. Смертельное заклятье его не тронуло благодаря жертве его матери, — тяжело дыша, говорил Сириус, пытаясь успокоиться хоть на мгновение.
— Что с Волан… — начала Маргери, тут же замолкая.
Заслышав это имя, мужчина резко перестает плакать и встает на ноги. Кажется грусть и страдания покинули его, а это именно то, чего он так желал. В глазах Сириуса вспыхнула ярость и жестокость от одного упоминания этого имени. И он тут же метнул взгляд на зажавшегося в угол Питера Петтигрю, лица которого было почти не видно, только еле различимый блеск его крысиных глазок.
— Твой хозяин, — начал злобно Блэк, тыча пальцем в фигуру, прячущуюся в тени, — твой хозяин мертв!
Реддл резко садится на свое место, подпирая голову рукой, чувствуя, как у нее кружится голова. Сейчас ей казалось, что все внутренности ее перевернули с ног на голову и распихали в разные стороны. Ее затошнило, и та еще сильнее уткнулось в собственную руку, закрывая лицо ото всех.
— Он не мертв, — остановил его Дамблдор. — Не думаю, что он мог просто так умереть.
Реддл ловила каждое слово Альбуса, но кажется, совсем его не поняла. Сириус Блэк, заслышав Дамблдора резко завыл, вставая на четвереньки. Одежда его мгновенно пропала, как, в принципе, и сам облик этого мага, он весь почернел и покрылся такого же цвета грубой и лохматой шерстью. Острые зубы злобно скалились, черный-пречерный волк яростно наступал на обезумевшего от страха Петтигрю. Тот моментально трансгенирирует, рассеивая перед собой синий порошок. Пес с яростным воем прыгает в синюю дымку, полностью исчезая в погоне за врагом.
***
Быстро направляется через весь Хогвартс, желая как можно быстрее добраться до башни и оказаться в своей спальне.
«Том, что же мне делать? Уже многие годы я скрываюсь в стенах этого здания, ища хоть какой-то защиты от тебя и твоих прислужников.
Казалось, что если ты исчезнешь наконец-то из моей жизни, то перестанешь ее отравлять. Но, как оказалось я не знаю, что мне делать.
Зачем мне жить, если ты побежден?», — рука дрогнула, и пара капель едких синих чернил падают на шуршащий листок.
Борьба, казалось, была окончена. Больше никаких погонь, никаких ссор и выяснений отношений. Он больше никогда ее не найдет, а она больше никогда не сможет возмутиться его поведением. Еще один Реддл был мертв. Осталась одна Силия.
Горячая струящаяся вода хлынула из-под крана. Мраморная ванна стояла на четырех львиных ножках. Протягивая руку к прозрачной жидкости, тут же одергивает руку, чувствуя, насколько она горяча. Маленькая ванная комната наполнялась приятным теплым паром. Зеркало запотело, и с него начали скатываться редкие капли воды. Села на каменный пол, облокотившись головой на бортик белой ванны, разглядывая в руках блестящий предмет. Слезы одна за другой покатились из грустных глаз.
«На чьей я стороне? На этой не доверяют, на той ненавидят…».
Нога, облаченная в длинный черный сапог, медленно опускается в налитую до краев воду. Резко опускается на дно, чувствуя, как обжигающая струится по коже, наполняя обувь изнутри. Не медлив и минуты, Маргери полностью опускается в воду, та начала переполняться, разливаясь с каждым новым движением. К и так горячему от воды телу прибавился жар, не выпускаемый сдавленной одеждой. Реддл чувствует, как тяжело вздымается грудь под тяжестью прозрачной влаги, закрывая глаза, она откидывается назад. Рассыпчатые мокрые волосы плавали, словно гадюки в пруду. Потихоньку начала привыкать к такой чересчур теплой воде, полностью размокая. Появилась дикая усталость, казалось, дышать было нечем. Она открывает рот и начинает делать глубокие глотки воздуха, чувствуя, как голова снова предательски закружилась. Доставая со дна клинковую бритву, чье лезвие казалось неимоверно горячим, задирает рукав левой руки, поднося лезвие слишком близко.
«Но я боюсь боли…».
Закрывая красные глаза, вспоминает свою жизнь сорок два года назад, как она впервые поступила в Хогвартс, как она впервые увиделась с Томом и то, какой была ее жизнь в Литтл-Хэнглтон с семьей. Но все это уже в прошлом и принесло много боли, смерти и отчаяния.
«А если бы мы тогда жили все вместе…может, тогда бабушка и дедушка остались в живых и дожили бы до своих правнуков? А отец бы подружился с сыном… Они бы катались на лошадях и ездили бы на охоту, принося много нового и интересного. А я бы слушала их рассказы ночью у камина, как любили когда-то это делать Мэри и Томас. Мы бы вместе поступили бы в нормальную школу, переехали бы в Лондон. Мы бы были вместе. Все вместе…».
Острая боль. Лезвие впилось в тонкую розоватую кожу, протыкая плоть, из которой сочилась, словно вишневый сок алая и жидкая кровь. Не щадя себя, продолжает вести рассекающий клинок вдоль синих вен. Чувствуя нестерпимую, ну просто адскую боль, она останавливается, выбрасывая ножик. Лезвие со звоном падает на каменный пол, редкие капли упали на камень, оставляя багряные пятна. Реддл смотрит на нескончаемый поток бегущей вниз струйки, продолжая кривить лицо от острых и колючих страданий. Без особых сожалений она опускает свою рану прямо в горячую стоящую воду ванной. Казалось, водица стала еще горячее, чем раньше. Некогда прозрачная влага, наполнявшая ванную, резко обагрилась, принимая яркий рубиновый оттенок. Седые пряди на плечах стали розовыми. Почувствовала, как силы с каждым вздохом покидают ее тело. Сил бороться с сонливостью почти не оставалось. Свет в ванной комнате казался слишком ярким и резал взор. Прикрывает свои уставшие и черные от растекшейся туши бесстрастные глаза, полностью отдаваясь тянущей пульсирующей ломоте во всем теле. Лицо ее осунулось, глаза превратились в большие черные вдавленные круги. Некогда прекрасные черты начали исчезать. Проступившие морщины меняли облик, обращая в возрастную женщину с тяжелыми веками, впалыми щеками и грустными чертами. Волосы заметно поредели и потеряли былой блеск, оставляя только безжизненные огрызки. В этой кровавой ванне тонула уже не Силия, а какая-то женщина преклонного возраста с судьбой, ярко отразившейся на ее лице.
Уходящее в просвет сознание все еще присутствует пару секунд, и в эти секунды слышит чьи-то голоса. Свет захлестнул все вокруг, такой яркий и теплый, что, кажется, будто солнце греет в свой самый теплый летний день. Безмятежность утопает в вечности, ощущение времени напрочь исчезает, оставляя после себя только яркие воспоминания.
— Доченька, — чей-то мягкий голос раздается так близко, будто у самого уха.
Перед глазами предстает красивый мистер Реддл, его томные карие глаза притягательны, а руки в распростертом жесте дарили ощущение нужности, которого так не хватало все эти годы. Никто так и не смог полюбить сироту с такой же силой, как это делала ее семья.
— Папа, — протянула она к нему руку в надежде дотронуться до горячо любимого человека.
Но сколько руки не тяни, а достать было невозможно, счастье ускользало, оставляя после себя лишь разбитые мечты о счастливых днях.
«Скоро мы снова будем вместе и сможем вернуться назад в Литтл-Хэнглтон? Начнем жизнь с чистого листа, будто ничего и не было. Стой, отец, не уходи. Неужели и ты покидаешь меня?..».
Образ любимого добродетеля начал безжалостно таять на глазах, оставляя слезы на щеках одиноко стоящей, которая все еще тянула свою руку, не оставляя надежд.
***
Мешающая боль снова прорезалась, окончательно вырывая из счастливого небытия. Медленно она разлепляет глаза, с опаской посматривая на окружающую действительность.
«Где я? Я умерла?», — жалостливо спрашивает сознание.
Щуриться от солнечного света, которым была наполнена маленькая комната. Снова колющие ощущения, и она вскрикивает. Поворачивая голову к своей изрезанной руке, видит, как ее тонкое запястье обвивает многослойный белоснежный бинт. Поморщившись, Реддл переворачивает свою руку, смотря на кисть и свои пальцы, не узнавая их. Руки покрылись какими-то пятнами, а кожа сморщилась в мелкие морщинки. Она с ужасом смотрит на вторую руку, но тут же замечает иглу, проникающую глубоко в вену. Медленно переводя взгляд на толстую трубку, по которой струится темная жидкость, она видит капельницу и красующийся на ней пакет с наклейкой «А —».
Белое постельное белье, мягкий матрас и высокие подушки не дают в полной мере почувствовать, как страдает ее тело, но стоило попытаться встать, как слезы наворачиваются на глаза, голос издает сдавленный стон и она снова, только уже на этот раз от безысходности, падает в койку.
— Вы уже очнулись? — отворилась дверь, и в палату зашла милая медсестричка с листами бумаг в руке. — Я пришла вас проверить. Давайте сначала посмотрим на вас, — говорит она, присаживаясь рядом и пристально всматриваясь в лицо пациентки.
— Меня спасли? — тяжело вздыхает.
Девушка в белом халате вопросительно смотрит на лежащую.
— Как вас зовут? — улыбается медсестра, смотря в карту.
— Силия Маргери Реддл.
— День Рождения?
— Восьмого февраля 1927. Стоп, — возмутилась больная, — а при чем здесь это?
— Я проверяю ваше состояние, очень важно было понять, что вы не потеряли рассудок, а тем более в вашем-то возрасте, — сочувствующе смотрит на нее русоволосая девчонка.
Выражение Маргери тут же обезобразилось злобной гримасой.
— Что вы имеете в виду?
— Знаете, в пятьдесят пять человеку становится трудно и он начинает думать, что он никому не нужен. Но вы не отчаивайтесь, вот увидите, все будет хорошо, — взяла она за руку мисс Реддл. — Правда вы потеряли очень много крови, но наши врачи успели вас спасти.
— Так, — вынимает свою руку, — где я нахожусь?
— В больнице Святого Мунго.
Медсестра поспешно удалилась, как только удостоверилась, что с пациентом все в порядке. Дождавшись, как только назойливая девчонка удалится, Реддл прикладывает все усилия, чтобы встать. Движущее ею любопытство дает мощный толчок и позволяет сделать это с первого раза. Капельница звонко загромыхала, заставляя от неожиданности вздрогнуть. Разбередив рану, больная избавляется от толстой иглы, больше похожей на грубый штырь, отшвыривая в сторону. На пол посыпались крупные алые пятна, не замечая этого, Силия уверенно шагает к висевшему на стене зеркалу. Завидев незнакомый силуэт, она убавляет шаг, желая остановиться и не идти дальше, но желание во всем разобраться собственными силами перебарывает и ей все же удается подойти ближе.
Блеклые безжизненные волосы спадали струями на плечи, а из отражения на нее уставилась какая-то незнакомая тетка. Серая кожа, повисшее и оттягивающие вниз лицо, глубокие морщины. Глаза словно углем вокруг обмазали, только черные очертания. Некогда ярко-голубые глаза полностью потеряли блеск, став блеклыми и почти бесцветными. Белесые пряди посерели до цвета мокрого асфальта. Единственное, что не утратила новая Силия от старой, так это темно-шоколадный цвет волос. Она долго сверлила отражение взглядом, пытаясь узнать в этих чертах хотя бы напоминание о старой внешности, но тщетно. Старуха, угрюмо попадавшаяся взору, повторяла все движения и даже мимику, не оставляя и сомнения в том, что это действительно мисс Реддл. Дверь тихо отворилась и из-за порога появилось двое. Тут же обернулась от удивления.
— Что с моим лицом? — недовольно мямлит она.
— Смотрите-ка, а голос остался девчачий! — воскликнул Рубеус, смеясь.
Дамблдор начал ходить по палате, нервно почесывая свою длинную белую бороду.
— Я ничего не знаю о разновидности этой болезни. И ничего не могу сказать. Никто не уверен в том, что с тобой произошло и сможешь ли ты вернуть свой прежний облик, — задумчиво протянул Альбус.
Она закрыла лицо руками, начиная тихо подрагивать от желания расплакаться прямо здесь и сейчас. Тоска и отчаяние захлестнули полностью.
— Зачем вы меня спасли? Зачем? — яростно, сверля глазами спрашивает директора.
— Это Хогвартс. Иногда мне кажется, что это здание живет своей жизнью. А впрочем, ты не должна так отчаиваться. В жизни есть много прекрасных вещей, помимо таких мелочей как внешность. Ты посмотри на меня, а еще лучше на всех остальных. Все стареют. Это жизнь.
— Вы ничего не понимаете!
— Это же Слизерин, — с упреком бросил полувеликан, — для них что главное? Правильно, деньги, власть, внешность и диктатура. Они не слышат никого, кроме своего «хочу». Дура, тебе жизнь спасли!
— Мне не нужна такая жизнь! Кто, ну кто вас просил?
— Твой брат, — начал Дамблдор, останавливаясь напротив старушки.
— Что с ним? — вскочила с места.
— Пока неизвестно, но вот его прихвостни, которым удалось бежать… — Альбус остановился, а в его глазах проскользнула боль, которую он испытывал, говоря об этом, — Алиса и Френк Долгопупс… Шайка самых сумасшедших: Барти Крауч младший, Беллатриса, Родольфус и Рабастан Лестрейндж подвергли их пытке заклятием Круциатус и пытали до тех пор, пока Френк и Алиса не сошли с ума, — мрачно добавил старец, присаживаясь.
— Зачем? — возмутилась Реддл.
— Не веря в то, что Темного Лорда постиг провал, фанатичные приспешники посчитали, что Долгопупсы скрывают тайну нахождения твоего брата. У них остался годовалый сын Невилл.
— Но почему они не нашли меня? Это было бы логичнее, если бы они пытали сестру Темного Лорда, разве нет? — отчаянно прогоняла наворачивающиеся слезы от услышанного.
— Хогвартс. Его защита практически нерушима, — выдохнул Альбус. — Долгопупсы здесь, только на самом последнем этаже.
Маргери вскочила со своего места и направилась к выходу, будучи под сильным впечатлением, она практически не чувствовала той боли, которую ощущала только разлепив глаза. На этот раз ей двигала скорбь и желание взглянуть на тех, кто так отчаянно сражался друг за друга в битве с Пожирателями. Нескончаемый поток страданий и смертей обрушивался, как бешеный водопад, каждая новая потеря вызывала горькие слезы и тянущее душу сожаление.
Самонадеянную и полную уверенности останавливает сразу несколько врачей, в приказном тоне побуждающих больную вернуться к себе в койку, но не намеренная на спор она начинает с ними яро спорить, но к сожалению, ничего не в силах им доказать, возвращается в свою палату. Хагрид язвительно поглядывает на Реддл, радуясь, что на этот раз ее поставили на место. Врачи убедительно просят снова лечь в кровать. Увидев растекшиеся по полу капли крови, два молодых парня тут же начали скандалить с пациенткой, потому что та имела смелость избавиться от иглы, переливающей кровь.
— Мне не нравится эта кровь! — заворчала девчачьим голосом. — Она мне не подходит!
— Не глупите, дамочка! — обратился к ней светленький врач в длинном белом халате. — Вторая отрицательная, у вас точно такая же.
— Доктор! — крикнула Маргери. — Ко мне вернется моя молодость?
Парнишки переглянулись, пожав плечами удалились.
— Кровь единорога! — воскликнула Реддл уходящим. — Том говорил, что ее свойства почти безграничны.
— Он врал! — грубо отрезал Рубеус, скрываясь за порогом.
Время тянулось как жевательная резинка, казалось, чтобы наступил следующий день, нужно прожить еще сотню таких же. Раны заживали плохо. Зеленые швы вызывали глубокое отвращение и страшные воспоминания.
«Теперь останется шрам…», — гнусное выражение засветилось на усталом лице.
Она и подумать не могла, что может потерять свою внешность, уступив место отвратительной на вид лохматой старухе. Реддл усердно расчесывала свои длинные, но очень ослабленные волосы, стараясь придать им хоть самую малость того очарования, что было раньше. Со злостью бросает расческу на тумбу, обессилено рухнув на кресло.
Прошло уже около двух дней после пробуждения, она заметно окрепла, потому как силы на возмущения появились с новым энтузиазмом. Раньше было не заметно, с какой силой негативизма эта особа может поливать отчаянием и грубостью все свое окружение, тем более без толики сомнения. Врачи были ужасными, Орден Феникса слишком правильным, Дамблдор поганый моралист, Хагрид слишком докучлив, а Пожиратели смерти неудачники. И во всем этом она упускала лишь себя, напрочь отказываясь судить собственные поступки. Словно закрываясь от всего мира своими трясущимися руками, обвиняла всех в потере собственного равновесия. Но было ли в этом подобии жизни хоть капелька равновесия или хотя бы удовольствие от собственной судьбы? Ей было не отделаться от мысли, что все пошло не так, но вот в какой момент… Потеряв то, что, казалось, будет с тобой вечность, начинаешь это ценить и все чаще стирать мозги о воспоминая. Закрывая глаза, она видела себя молодой и прекрасной, как это было всего неделю назад. Видела себя и Тома на кладбище в Литтл-Хэнглтон, смотрящими на жуткий памятник мрачной Смерти, гневно охраняющей тела, окутанные бесконечным сном.
Накинув на себя халат, направилась к лифту. Зная, что теперь за ее хождением никто следить не будет, ведь швы проверили сегодня утром. Медленно, но верно рана стягивалась. Приходилось есть больше чем раньше, ведь Маргери отказывалась от последующего переливания, утверждая что эта грязная кровь лишь портит ее самочувствие. Со сварливой бабкой в виде мисс Реддл уже никто не хотел связываться, ибо она постоянно начинала кричать и ругать весь персонал, находя любую причину. Вот например, сегодня с утра, когда приходил врач, ему пришлось выслушать кучу гневных обвинений в том, что он лишь неумелый практикант, который обязательно загубит чью-то жизнь. Доведя мальчишку почти до слез, гнусная на вид женщина лишь пожимала плечами, не понимая, почему все вокруг такие нервные. Наконец разругавшись со всеми, выбивает себе пару свободных часов разгуливания по большущей больнице. Переставляя медленно свои шаркающие и скелетоподобные ноги, она потихонечку приближалась к огромному зеркальному лифту. Мисс Реддл не только выглядела и вела себя как старуха, но еще и чувствовала как болят все суставы, как тело превратилось в какую-то негнущуюся палку. Она уже много раз успела чертыхнуться за этот день, добавляя: «Лучше бы я сдохла».
Большая дверь лифта отворяется, хвастаясь своим просторным внутренним объемом. На нее из зеркала смотрела угрюмая тощая мадам, посмотрев искоса, она повернулась к собственному отражению спиной, чтобы не травмировать себя этим видом. Трясущимся ссохшимся пальцем, тыркается в кнопку лифта, нажимая по десять раз на пятый этаж. Бесшумная дверь-купе плавно закрывается, и лифт мгновенно тронулся вверх. Не успевающее за скоростью лифта тело начинает оттягивать вниз с чувством, что внутренние органы остались где-то там, на втором этаже. Испытав странные ощущения, вполне задорная старушка выскакивает из лифта, не в силах скрывать своего восторга от увиденного.
Огромное светло-зеленое помещение, близко стоящие койки, которые разделялись лишь шторкой, проходящей по всему периметру кровати. Лежащий в кроватях народ совсем не замечал окружающий себя мир. Вот прямо сейчас взгляд Маргери упал на маленькую девочку, держащую за руку какого-то мужчину, видимо, это был какой-то ее родственник.
В этом зале было тихо и спокойно, не то, что в магловской психушке. Найдя сравнение крайне удачным, чтобы снова начать себя жалеть, выругалась про себя. Проходя почти в самый конец громадного зала, видит знакомые силуэты, заглядывая под шторку, она узнает эти короткие ежиком волосы. Реддл отодвигает штору и присаживается рядом, пристально осматривая бывшего соратника.
Алиса удивила, представая в новом седовласом амплуа. Блестящие и гладкие некогда волосы посерели, потускнели, стали жесткими и безжизненными. Взгляд бедняжки даже не моргал, она словно была не здесь. Видимо, ее рассудок забрало заклятие. Эта молодая женщина совсем недавно родила сына и очень заботилась о нем, а теперь малыш остался совсем сиротой, и это-то при фактически живых родителях. Реддл обратила внимание на многочисленные синяки бурого цвета по всему телу Алисы. Справляется с сильным желанием не смотреть на это ничего не выражавшее лицо в котором была пустота. Даже малейшая надежда, что рассудок еще теплится в этом теле, покидал надежды Маргери, когда она попыталась окликнуть лежащую овощем женщину. Кладя свою сморщенную руку на белесые тонкие пальцы Алисы, заглядывает в этот потускневший взор, который смотрит куда-то сквозь, никак не реагируя на присутствие незнакомой женщины. Тогда Реддл привстав с койки медленно тянет руку к шторе, которая висит напротив. Затаив дыхание, хватает кусок ткани и с визжащим шумом одергивает разделительную тюль. Такой же седой и потерянный Френк Долгопупс смотрел в потолок, не видя его. Но с лица мужчины скатилась горькая слеза. От увиденного внутри словно что-то завопило. Реддл подошла к этому кучерявому и лопоухому мужчине с добрым взглядом, направленным в недра вселенной. Завидев шевеление, Френк устремил свои глубокие серые глаза на незнакомое ему раньше лицо. Казалось, он узнал в ней ту, что сражалась с ними в тот день на Косой аллее. Если бы не белесые пряди и каштановые волосы, то сама Маргери бы не узнала себя в зеркале. Пребывая в каком-то потерянном состоянии, Реддл словно не могла осознать случившееся, не веря, что все наяву. Кажется, что страданий выпало слишком много на долю каждого, но вот кто-то сверху считал что это не так.
Спускаясь на самый нижний этаж, выходит на улицу прямиком в больничном одеянии, вдыхая теплый уличный воздух, наполненный весенним расцветом. На глаза попадаются два работника больницы, которые потягивали жадно свои сигареты. Чувствуя непреодолимую трясучку во всем теле, она осторожно подкрадывается к ним сзади.
— Угостите старушку сигареткой, — натянуто сказала, протягивая руку.
Два молодых врача удивленно посмотрели на ошалевший вид этой женщины. Немного подумав, один из них протягивает свою темно-фиолетовую пачку, из которой в беспорядке лежали черные сигареты. Дрожащей рукой она неумело вытаскивает одну скрутку и зажимает губами черную трубочку. Один тут же подхватил звенящую бензиновую зажигалку и с громким чирканьем подносит язычок пламени к сигарете. Втягивает в себя горький дым, которым тут же заполняется ее рот и легкие. С особым трепетом выпускает прозрачный дымок, с облегчением закатывая глаза. Тлеющая зеленым огоньком черная скрутка дымилась прямо на ветру, унося едкий смог вдаль. Провожает порхающие клубы задумчивым взором, тяжело потягивая горячий табак.
Сразу вспоминая свою юность в Вестминстерской академии, перед глазами встает образ давно исчезнувшей подруги — Эмилии. Эта девчонка любила плохих парней и запойный образ жизни. Интересно, сколько ей сейчас лет? Пятьдесят девять? Шестьдесят? Жива ли она? Сколько у нее детей, вышла ли она замуж?
***
— Что вы сейчас чувствуете, мисс Реддл? — сложив руки в замок, уставился на нее темноволосый мужчина средних лет.
— Ничего хорошего, — пульнула в него дерзкий взгляд своих голубых глаз.
— Что подвигло вас уйти из жизни? — продолжал серьезным тоном.
Маргери выпрямилась, сложив руки на груди, высоко вздергивая острый подбородок.
— Я сама не знаю как это произошло. Просто какая-то навязчивая мысль. Вас не было на той битве, доктор, вам не понять букет моих чувств.
— Если вы не будете идти мне навстречу и говорить со мной открыто, боюсь, вам отсюда никогда не уйти, — ухмыльнулся он, заставляя почувствовать грозящий вечностью страх заключения. — Я в курсе вашего нахождения в местах подобного рода. Это была магловская больница, в пределах Лондона. Вам трудно, вы потеряли когда-то свою семью, но поверьте, самоубийство — не выход.
Откидывая свои волосы назад, и притягиваясь чуть ближе к психиатру, Маргери одарила его порицающим взглядом, даже не собираясь что-то доказывать этому человеку.
— Доктор, у вас есть семья?
Немного опешив, не ожидая такого вопроса, он полностью наваливается на спинку своего кресла, мечтательно окинув белоснежный потолок, а затем лишь украдкой его взор упал на какую-то фотографию, стоящую на его рабочем столе.
— Да, у меня прекрасная жена и две дочери. Я понимаю к чему вы клоните. Отвергаете все и всех, считая, что никто не может вас понять, но моя миссия немного иная — удостовериться, что ваше психическое состояние в норме и вы не решите снова лезть в петлю или в ванну. Давайте по порядку. Скажите мне, у вас есть друзья?
— Нет, — ее лицо скривилось так, будто ей показали что-то мерзкое.
— А были? — вопросительно и неотрывно смотрел он.
— Нет.
— Думаю вы слишком критичны. Ну что ж, вот вам тетрадь, — протягивает он пациентке журнал в темном переплете, — пишите. Пишите все, что думаете.
***
Запись первая:
Кажется, мое самочувствие улучшается. Врачи все еще не знают в чем феномен, но как только начали стягиваться мои раны, ко мне снова вернулась моя сила. Кровь единорога мне так и не удалось достать, казалось, что это поможет намного быстрее. Дамблдор достаточно часто навещает меня, подолгу о чем-то говоря с врачами, мне кажется, что он что-то задумал. Я все никак не могу набраться смелости и спросить, не слышно ли что-нибудь о моем брате…
Запись вторая:
Я все чаще прихожу к чете Долгопупсов. Алиса стала замечать мои частые приходы. Теперь она иногда смотрит на меня. Украдкой, чтобы заставить ее ревновать, я подолгу держу за руку ее мужа, который немым взглядом скоро просверлит во мне дыру. Интересно, а их любовь все так же жива? Что такое любовь в их понимании, как они понимают, что любят друг друга? Недавно к ним в гости заходила Августа, а на руках она держала ребенка, который, кажется, еще не умеет даже стоять самостоятельно. Женщина подолгу стояла напротив кровати Френка и горевала. Алиса смотрела на своего сына, а из ее глаз текли крупные слезы.
Запись третья:
Моя старость стала отступать, как крыса с тонущего корабля. Мои волосы снова приобрели мягкость, а концы начали завиваться. Лицо больше не такое морщинистое. Вес начал набираться, а дрожь с конечностей практически исчезла. Я стала плохо спать. Просыпаясь в бреду от странного ощущения удушья. Тут же подбегая к зеркалу, не вижу никаких следов чьего-то насилия. Кажется, я слишком сильно начинаю перегибать палку. Или это нормально? Может, это один из эффектов исцеления? Все чаще я вижу своего брата. Он словно призрак. Полупрозрачный его силуэт гуляет где-то в черном лесу. Не могу понять, где находится это место. Он зовет кого-то, словно ребенок, кличущий от отчаяния свою мать. Эти кошмары сводят меня с ума. Я до сих пор слышу как он кричит. Том выглядит совсем как тогда, когда мы впервые встретились с ним в Хогвартсе. Гнусный и симпатичный мальчишка, самонадеянно разгуливающий в темном призрачном одеянии.
Запись четвертая:
Кажется, врачи уже довольны моими успехами. Видя отсутствие негативизма, которое преследовало меня в образе старухи, исчезло, оставляя возможность сдержать свои порывы. Я все сильнее чувствую прилив былых сил. Мой возраст все быстрее отсчитывается назад, возвращая былые преимущества. Моему счастью нет предела. Дамблдор даже отметил, что я выгляжу на двадцать восемь, но это все равно меня не радует. Я панически боюсь не вернуть свой прежний облик. Я больше никогда не совершу такую глупость, не потеряю свое лицо. Никто не понимает, почему меня так заботит собственная внешность, а не наличие здравого смысла, который, по их словам, ко мне возвращается. Дети в Хогвартс вышли на каникулы раньше положенного срока, Дамблдор никак не прокомментировал эту ситуацию, сказав лишь только краткое: «Мы нагоним все в следующем году». Хочу снова вернуться под крышу безопасного замка. Мне все время кажется, что Беллатриса не простит мне нашей последней встречи и попытается меня убить. Альбус утверждает, что всех трех мучителей Долгопупсов посадили в Азкабане на пожизненное заключение…но что-то меня эта новость не успокаивает. Хочу быть полезной, попрошу директора разрешить мне преподавать Магловедение в школе. Хоть в чем-то я не ударю в грязь лицом.
Запись пятая:
Как же ты бесишь меня, дорой дневник! Я не хочу изливать тебе свою душу, но этот гадкий врач заставляет. Он думает, мне станет лучше. Но мне станет лучше, если они выпустят меня из этого долгого заключения, которое кажется неимоверно долгим… Новый год и Рождество я проводила в палате для умалишенных. Мое лицо и тело приобрело былой вид, теперь я чувствую на себе совсем другие взгляды, нежели раньше. Как хорошо, что закончилась та пора, когда передо мной расстилались медсестры, умоляющие помочь подняться по ступенькам. Врачи говорят, что как только кровь в моем организме начала циркулировать нормально, мои внутренние силы вытеснили одряхлевшие ткани, повернув время вспять. Завистливые медсестрички смеются за моей спиной, говоря, что я в младенца превращусь. Палочку от меня все еще держат подальше, говоря: «На время лечения не положено!». Сраные правила! На Новый год и Рождество я украсила кровати Алисы и Френка, стараясь хоть как-то разрядить их унылое состояние. В ночь на тридцать первое декабря я выпила бутылку красного полусладкого, в шутку предлагая своим немым собеседникам. Затем я вспомнила, что моему брату было бы уже пятьдесят семь. И тут меня накрыла волна воспоминаний. Грусть и отчаяние захлестнули меня. Все-таки он остался моим единственным близким человеком. Но, если честно, наша близость всегда была какой-то ужасной.
— Что вы имеете в виду под понятием «неправильная связь»? — приподнял бровь психиатр.
Развалившись всем телом на длинном диване, Маргери положила голову на подушку, сложив руки на животе, высматривая что-то на потолке. Прекрасно понимала, что все это будет доложено Дамблдору, а то и всему Министерству.
— Знаете, он принес в мою жизнь много боли, но при этом он остается моим единственным опекуном.
— Он старше вас лишь на год.
— Том Марволо Реддл — мой брат, что бы он ни сделал.
— Вы когда-нибудь были на его стороне? — с долей провокации спросил врач, подпирая подбородок.
Она покосилась на него изумленным взглядом.
— Вы думаете, что говорите? Как я могу быть на его стороне? На стороне тех, кто желает моей кончины.
— Вы лукавите. Откиньте маски. Я никому не скажу, этот разговор только между нами. Если Темный Лорд протянет вам руку, давая полное покровительство. Предположим, вашей жизни ничего не угрожает. Вы перед выбором. Отдадитесь ему? Если он позовет?
Реддл привстала, чувствуя себя слишком напряженной для спокойного возлежания, отерла свой лоб, тяжело вздыхая.