Сегодня было жарко, я даже куртку снял. Мама убила бы, если б увидела, а ИринаСанна сама была в одной кофте, читала книгу на скамейке и только изредка на нас поглядывала. Мы же всё дальше отходили на край площадки, мечтая удрать в лес. Там было интересней, чем висеть всю продлёнку на ржавых турниках или в песке копаться. Что мы, ляльки какие? Девчонкам и то скучно.
Обычно ИринаСанна с нами не выходила и мы могли хоть на поле пойти. Весной там затапливало яму, и было здорово топить ледышки палкой. Главное, к краю близко не подходить, а то сам утопнешь — яма глубокая.
В лесу тоже неплохо: можно на дерево забраться или шалаш построить, сгрызть прошлогодний шиповник или испугать девчонок каким-нибудь сонным жуком. Визжат они прикольно, все, кроме Тани — она почему-то жуков любит, даже тех, что кусаются. Я её за это уважаю. А ещё она однажды птенца нашла, живого — из гнезда выпал. Отнесли мы его ИринеСанне, она старшика попросила на лестнице забраться и в гнездо обратно положить. Спросила ещё потом, кто без спроса в лесу гулял и птенца нашёл — так Таня сразу вину на себя взяла, никто не успел даже слова сказать. Не прилетело ей тогда, хотя могло бы. Я ещё больше её зауважал.
Так вот, дошли мы с пацанами до кустов шиповника, а они как граница; ИринаСанна дальше не пускает, но сегодня то ли книжка интересная была, то ли что — перебрались мы через них спокойно. Видим, полянка впереди вся жёлтая от одуванчиков. Солнце яркое светит, а они ещё ярче в ответ, я аж сощурился.
Слышу, Таня что-то девчонкам на площадке рассказывает, и тут мне в голову мысль пришла.
Двинул я в сторону одуванчиков, хожу мимо них, высматриваю. Саня про венок пошутил, остальные засмеялись, а я всё-таки нашёл — самый большой одуванчик. Самый большой и, наверное, самый красивый. Сорвал его и пошёл обратно на площадку.
Таня косы плела Юльке и говорила про какой-то фильм. Я немного сдрейфил, но другие девчонки меня уже заметили, и деваться было некуда. Постучал пальцем по её плечу, она повернулась, удивлённая — я быстро всучил ей цветок и умчался обратно в шиповник, поцарапав при этом руку. Правда, это я позже заметил, а тогда так в ушах стучало, что не услышал ни оклик ИриныСанны, ни хихиканье девчонок.
Скоро продлёнка кончилась, и я побежал домой, чтобы успеть на мультики, а к вечеру и вовсе об одуванчике забыл.
Зато не забыла Таня.
***
Он задерживался, и это было забавно. Сколько раз говорил, что я собираюсь долго, а сам?
Накручивая провод наушника на палец — до чего ж вредная привычка, — я ходила туда-сюда возле бронзовых уточек и считала, сколько пар уже встретилось, благо их здесь всегда было много. Когда счёт стал двузначным, я резко повернулась и чуть не врезалась — не в человека, а в букетик полевых цветов, и только тогда подняла взгляд. Лёшка виновато улыбался.
— Где ты их только в городе нашёл, чудо-юдо, — встала я на цыпочки и чмокнула его, пригладив вечно торчащие вихры.
В букете были васильки и одуванчики.