Они живут вместе.

Скажи это Леви кто-нибудь год назад – рассмеялась бы нервно и ни за что на свете не поверила.

Но они с Гажилом и Лили действительно живут под одной крышей, и её это даже не смущает. Почти.

Когда они только вступили в Совет, ещё не оправившийся толком после нападения Тартароса, внезапно остро встал квартирный вопрос – жалованья, выплачиваемого новичкам, не хватило бы сразу на два отдельных жилища. Недолго думая, решили снимать вскладчину: и выгодно, и спокойнее видеть знакомые лица рядом.

Леви на тот момент казалось, что это почти идеальный вариант – к тому же, единственный, кроме как ночевать под мостом, – поэтому она раздавила сомнения логикой и смело решилась на столь отчаянный шаг. В конце концов, ну не съест же он её, чай не железная. Да и Лили своим присутствием будет разрушать атмосферу близости. Просто трое друзей, напарников и, по велению судьбы, соседей. Подумаешь.

Им удалось найти квартирку с двумя небольшими комнатами, крохотной кухней и не менее крохотной ванной. Леви осталась довольна, а Гажил не преминул отметить, что здесь ей самое место – всё вокруг такое же мелкое. Она в ответ насупилась: совместное проживание предстояло не из лёгких; как и ожидалось, впрочем.

В первый же день, чуть ли не в первый час Рэдфокс умудрился сожрать всю металлическую кухонную утварь, объяснившись тем, что это, мол, самое вкусное из домашнего обихода. Леви купила деревянную и глиняную посуду, невзирая на громкие драконьи возмущения.

Затем он сшиб головой люстры-лакримы в обеих комнатах, пока двигал мебель, – высота потолков оказалась такой же неподходящей для его двухметрового роста, как и узость коридоров для широких плеч. Стоит отметить, что обратно он вкрутил их самостоятельно. И проделывал эту процедуру после стабильно раз в неделю, вечно забывая пригибаться.

В тот же самый первый суматошный день Леви поставила Гажилу условия: не приставать к ней, не лапать, не заваливаться в её постель среди ночи, да и вообще в любое время суток. Она говорила это перед тем как идти умываться на сон грядущий, стоя в оранжевой пижаме и с зубной щёткой наперевес, но, видимо, тон её был так суров и серьёзен, что законы ни разу не нарушались. Не обходилось, правда, без изрядно пошлых шуточек – но к этому она уже успела привыкнуть.

Гажил терпеть не мог, когда она варила утром кофе и запах разносился по всей квартире. На вполне уместный вопрос, почему, он пробормотал себе под нос о каком-то обломе*, и МакГарден больше не касалась этой очевидно неприятной темы, а по утрам всегда открывала форточку на кухне.

Леви страшно не любила металлолом, валяющийся по всем углам, – она постоянно об него спотыкалась. И в итоге, злющая до невозможности, потирая больной мизинец на ноге, собственноручно перетаскала железяки в комнату Гажила. Их с Лилейным тогда не было дома, и она предвкушала удивление Рэдфокса по приходу. Он и правда удивился – совсем чуток, когда равнодушно пожимал плечами. Зато на следующий день настала её очередь изумляться. Возвратившись с работы и открыв свою комнату, она обнаружила гору книг рядом с и без того заполненным стеллажом. «Нашёл парочку твоих книжонок», – произнёс за её спиной Гажил, и Леви аж затылком прочувствовала злорадство.

Она обожала принимать ванну с душистой пеной до самого носа и могла даже уснуть в ней, что однажды и случилось, а разбудил её мощный удар в дверь, сопровождающийся бранью и ультиматумами: если она сейчас же не вылезет, он выломает эту самую дверь к чертям. Пена без следа исчезла, а вода остыла – как оказалось, Леви проспала два часа.

Он после каждой «командировки» заходил первым делом в её комнату, разваливался на полюбившемся кресле и начинал рассказывать в своей грубой манере о выполненном или проваленном задании. Не снимая обуви и формы, с которых иногда валились комья грязи, а то и багровела пятнами чужая кровь. Однажды не чужая – и Леви тут же принялась его лечить, как могла, а он в полубреду мычал что-то про косорукого медика, что никому не доверяет и что рад наконец-то быть дома. Она сдерживала слёзы вплоть до его выздоровления, а потом и плакала, и ругалась одновременно, потребовав с него обещание принимать хотя бы первую помощь от подчинённых. Глупый дракон улыбался, глядя на неё как-то странно, кивнул – и сразу заворчал, что больным есть не дают.

Готовил обычно Лили, когда они с Гажилом не уходили на очередное задержание. МакГарден не любила стоять у плиты, предпочитая быстрые перекусы, хотя при должном желании могла соорудить что-то аппетитное благодаря старой книге с рецептами. В случае длительных соседских миссий она спокойно обходилась печеньем, бутербродами – и прочим, что не отвлекало бы её от чтения в свободные вечера.

Сложно признавать, но Леви было ужасно одиноко в это время, даже литература не спасала. Обычно она сидела в своей комнате за книгами или разгребая документацию, однако дверь всегда была нараспашку, и Гажил с Лили частенько находились у неё – до такой степени часто, что в конце концов приходилось выставлять их вон, дабы не мешали. А в пустынной квартире царили мрак и тоска, хотелось запереться на все-все замки, закутаться в плед и никуда не выходить. Наверное, она просто боялась оставаться в одиночестве после долгих лет в Фейри Хиллз, где всегда ощущалось присутствие девочек за стенами. В такие вечера она вспоминала гильдию.

Спасала работа: Архив Совета после нападения был похож на изодранное покрывало, так много информации оказалось утеряно. Восстанавливать её с миру по нитке оказалось той ещё задачей, не раз Леви оставалась в библиотеке с ночевой, обложенная стопками бумажек чуть ли не с неё ростом. Пальцы от чернил и типографской краски и не пыталась уже отмыть, а очки будто вросли в переносицу.

Полгода пронеслись в напряжённом темпе, а потом нагрузка настолько снизилась, что её начали отправлять на задания вместе с Гажилом. Естественно, придумали серьёзную причину, мол, в их группе не хватает человека, пишущего отчёты и прочую официальщину, но Леви-то знала, что никто не может совладать с драгонслеером, вот и понадеялись на неё как на давнего товарища. Да и не то чтобы она была против… ведь кошмарных одиноких вечеров стало на порядок меньше.

Ей казалось, что вновь наступили старые добрые времена Фейри Тейл, несмотря на форму Совета и отряд Рунных рыцарей. Задания попадались разные: и скучно-рутинные, и преисполненные опасностей, и забавные до одури, и даже трогательные… но никогда не страшные. Леви чувствовала себя в полной безопасности с Гажилом и Лили, не говоря уж про три десятка защитников с митрами на головах, отчего-то упорно пытающихся угодить ей. Наверное, потому что она была единственной девушкой в их многочисленной команде. Это внимание льстило и одновременно смущало: МакГарден не привыкла к подобного рода отношению, неосознанно всю жизнь оставаясь на второстепенных ролях, и свыкнуться с внезапной популярностью было очень сложно. Они ведь ей проходу не давали, пока капитан Рэдфокс не рявкнул, раздавая наряды вне очереди, – после чего хотя бы умерили пыл, и Леви вздохнула свободнее.

Но вздыхала она не только поэтому. Гажил со времён вступления в Совет будто заново родился: открыл в себе талант настоящего командира, всерьёз увлёкся военной службой, властью упивался – но в меру. Леви не могла не признать, что он счастлив, искренне счастлив быть здесь. Да и форма ему поразительно шла…

МакГарден боялась, что в один прекрасный момент, когда гильдия возродится – а она обязательно возродится, в этом не было сомнений! – Гажил предпочтёт остаться в Совете.

«Он точно останется», – убеждалась она с каждым днём все сильней, глядя на широкую спину с накинутым поверх белым плащом, или смеясь над бесконечными историями с походов, или вспоминая, чья смерть привела его сюда.

Гажил точно останется, Лили точно останется – а что тогда делать ей?..

Они живут вместе.

Прошло десять месяцев, как Фейри Тейл распустили, – почти десять месяцев, проведённых в этой квартирке.

Лёжа на кровати и разглядывая потолок, Леви в который раз пытается выбрать, но не может.

Быть с гильдией – значит быть дома, с весёлой и шумной семьёй, с ушедшим детством и миллионами воспоминаний.

Быть с Гажилом – значит быть там, где должна.

Он пропадёт без неё, оправдывается Леви, этот самоуверенный мужлан обязательно себя угробит, и даже Лили не сумеет его вытащить. Полезет на рожон, не рассчитает силы, плюнет на здоровье – да мало ли, напьётся до потери памяти, поскользнётся в ванной, обожрётся железом и лопнет, в конце-то концов! Ну и как она его бросит?

Леви всем сердцем любит гильдию, вспоминает о ней постоянно, переписывается с Люси, дико желая встретиться и вволю наговориться, получает весточки от Джета и Дроя, путешествующих по Фиору, ловит в Архиве любую информацию о бывших фейритейловцах… хотя о чём это она, вовсе не бывших. Неважно, в какой они стороне, что за знак носят на теле – они всегда будут частью единого целого: спаянного, склеенного, связанного цепями; и никуда от этого не деться, хоть в Совет иди, хоть на край света. Каждый это чувствует, каждый захочет вернуться, едва появится возможность. Каждый.

На мгновение она улыбается, но мысли о Гажиле вновь возвращают её на землю. Он – не все, он другой. Рэдфокс не вырос в гильдии, не привязан к кому-либо, как Джувия. Он не особо впечатлительный и не ранимый, как маленькая Венди; он жёсткий, прямолинейный и упрямый. И он, черт возьми, счастлив быть капитаном.

Хватаясь за голову, МакГарден понимает, что сходит с ума. Слишком долго она держит это в себе, наблюдая, анализируя – и получая неутешительные выводы. Бессонные ночи уже стали традицией, а нервы словно сплелись в один тугой комок, который едва тронь – взорвётся.

Леви на грани и сама не осознаёт, что делает, поднимаясь с постели и выходя в коридор. Босым ступням холодно, да и вся она зябнет, едва прикрытая своей оранжевой пижамой – шортами и майкой на бретелях. Однако физические ощущения её сейчас мало волнуют, равно как и внешний вид. Касаясь кончиками пальцев соседней двери, она как в трансе наблюдает за медленно сжимающейся ладонью и будто сквозь воду слышит три коротких удара костяшками. Ждёт, застывая.

Спустя целую вечность Леви отмирает, видит перед собой Гажила – заспанного, лохматого, со слипающимися глазами и в одних семейниках. Тотчас заливается краской и лепечет:

– Прости, я… можно я войду?

Он удивляется, смотрит на неё некоторое время, а после молча отходит, присаживаясь на свою кровать. Приняв это за приглашение, она проскальзывает в комнату, прикрывает за собой дверь и озирается вокруг. Тусклый лунный свет льётся в незашторенное окно, и видно, что сесть ей негде: широкое кресло занимает спящий Лили, а про то, чтобы опуститься рядом с Гажилом, она и думать не смеет. Стоять бы ей так до утра, да только хватают резко за руку и сажают на постель.

– В чём дело, мелкая? – его голос хриплый ото сна, взгляд уставший, но требовательный.

Леви уже сотню раз пожалела, что пришла к нему, разбудила среди ночи. Что она вообще тут забыла, в его спальне! Заявилась со своими глупыми страхами – она и озвучить их не сможет, он ведь засмеёт её, потом обругает, ещё и мелкой опять назовёт, и останется она одна с этими мыслями, и спать не сможет, и будет лежать до утра, и умом тронется скоро, и уйдёт он от неё тогда, и домой вместе с ней уж точно не вернётся…

Комок нервов всё-таки взрывается: Леви рыдает, опустив низко голову и спрятав тем самым лицо за свисающими прядями. Стыдно, больно, грустно. Стыдно вдвойне – когда понимает, что рёвом разбудит Лили, закусывает нижнюю губу, но судороги всё равно пробиваются с дыханием, и её трясет, как в припадке.

Оттого она не сразу осознает, что обе щеки накрыли грубые тёплые ладони, что смотрит она теперь не вниз, а вверх – прямо в глаза, поблёскивающие в лунном сиянии, и поток слёз постепенно затихает.

– Говори. Что. Случилось, – медленно произносит Гажил. В его тоне мерещится волнение.

Леви ещё всхлипывает судорожно, но разум проясняется, и она, сглотнув, выдавливает:

– Ты вернёшься в гильдию?

– Какую гильдию? – недоуменно спрашивает, но тут же спохватывается: – Фейри Тейл возродился?! – пожалуй, слишком громко; бедный Лили.

– Нет, – она пытается помотать головой, до сих пор зажатая между ладонями. – Но когда-нибудь… Ты вернёшься или останешься здесь?

Затаив дыхание, она ждёт ответа, будто от него зависит вся её жизнь. Так, наверное, и есть – теперь уже нельзя сказать, что они с Гажилом никак не связаны, и МакГарден признаёт эту простую истину. За прошедшие месяцы они сильно сблизились, сильнее, чем она могла себе представить, когда вступала в Совет. Оглядываясь назад и вспоминая их совместную жизнь, Леви вдруг понимает очень ясно и чётко: что бы он ни выбрал, она будет с ним рядом.

– Да я и не думал об этом, – спустя паузу озадаченно произносит Рэдфокс, отпускает её лицо и чешет одной рукой затылок.

От столь честного признания и собственного внезапного решения она прикрывает тяжёлые веки – и расплывается в улыбке, а с груди будто падает здоровенный камень. Становится легко-легко, но одновременно и тяжко: место мучавших её сомнений занимает усталость, накопившаяся за последнее время.

Доползти до своей кровати не представляется возможным. И не хочется – Леви бы с удовольствием осталась здесь, хоть и замечает краем сознания, насколько эта ситуация двусмысленна и безрассудна. Однако сон уже накрывает её с головой, как одеяло, а она почему-то лежит на подушке и слышит приятное бормотание, проваливаясь в спокойную темноту.

***

Первое, что она чувствует утром, – жар совсем рядом, жар чужого тела. Второе – на ней явно лежит чья-то рука. Третье Леви не успевает додумать, вместо того распахивает глаза – и видит перед собой спящего Гажила.

Щёки и уши моментально пламенеют, а от понимания, что одеяло одно на двоих, ей хочется сквозь землю провалиться. МакГарден судорожно вспоминает события ночи: что же было-то после того как она получила ответ? Наверное, она заснула, а он не стал относить её в свою комнату, оставил здесь. Вот только почему… Боялся разбудить?

Внутри мягко тлеет какое-то нежное чувство, когда Леви смотрит на его расслабленное лицо, едва-едва подрагивающие веки, ощущает его дыхание кожей. Одной рукой он обнимает её; даже не обнимает, просто собственнически даёт понять, положив конечность, что это его территория. От данной мысли МакГарден краснеет ещё сильнее, под одеялом становится невыносимо жарко, и она готовит план незаметного побега.

Спустя несколько нехитрых манипуляций она стоит посреди комнаты, снова глядя на Гажила, но уже с другого ракурса. Вспомнив про Лили, переводит взгляд на него: иксид сопит, развалившись на кресле, в смешном колпачке с помпоном. Леви улыбается и тихонько, крадучись, выходит в коридор, оттуда – в свою спальню, так и оставшуюся открытой, неспеша переодевается, влезает в тапочки и направляется на кухню готовить кофе. Поспала она от силы часов шесть, но чувствует себя великолепно – уж не дело ли в приятной компании?

Позже, углубившись в чтение, слышит поскрипывание соседской двери и краем глаза, словно и не наблюдая вовсе, замечает плетущегося в ванную Гажила. Ей кажется, что он даже не удивлён её отсутствием, но это и к лучшему: поможет избежать неловких вопросов и воспоминаний прошлой ночи.

Шум воды стихает, шаги доходят до кухни – Леви выжидает. Несколько минут слышно только бряцанье, и то еле различимое, а после на её пороге оказывается Рэдфокс, утирающий рот и облокачивающийся на косяк.

– Спасибо, мелкая. – Она пожимает плечами, как ни в чём не бывало, хотя кровь стучит в висках. Гажил ухмыляется и бросает, отворачиваясь: – Сегодня раньше приходи.

Вслед ему летит подушка.