Вокруг было очень тихо, и Женя с удивлением отметила, что может это осознать.

Тьма рассеялась. Трон рассыпался в прах, как и те, кому он принадлежал. Всё… закончилось? Тогда почему она всё ещё могла думать и дышать? Может быть, это было только игрой погибающего мозга? Говорят же, что в момент смерти сознание подбрасывает живописные картинки, чтобы умирающий и не заметил, что его душа покидает тело. Только вот то, что было вокруг, отнюдь не было таким уж симпатичным.

Женя открыла глаза — снова.

Она стояла в поле, под невозможно огромным небом; позади высился лес, кронами задевая редкие облака, а впереди был небольшой песчаный обрыв, но вот в чём соль — всё было серым. Как будто бы Женя попала в старый чёрно-белый фильм. Время здесь словно остановилось. Не было ветра, солнце — белое пятно — статично висело над горизонтом, и взгляд на него не приносил неудобств.

Женя сделала несколько шагов вперёд. Колосья — тоже серые — послушно прогибались и возвращались в былое состояние, тихо шурша. Звуки, как оказалось, в этом загадочном месте были, только едва заметные, словно кто-то понизил громкость до минимума.

Рай? Ад? Так называемый лимб? Или просто очередная остановка перед небытием? Женя так устала от стремительно меняющихся локаций, что уже не удивлялась и не беспокоилась. В конце концов, главное осталось позади. Да и интуиция подсказывала, что здесь не стоит ждать новых опасностей.

Девушка дошла до обрыва, ступая босыми ногами по мягкой земле. После того, как чёрно-белый мир был в той или иной степени ею принят, она с удивлением заметила, что и одежда тоже стала другой. Белоснежные струящиеся ткани сменились на простое тёмное платье. Последнее, что роднило с Фрейей, осталось где-то позади.

Женя осторожно спустилась вниз по лишь едва заметной лесенке, которую кто-то так любезно выбил в песчаном склоне, и оказалась на берегу. Впереди совсем тихо шумело серое море. Стоило пройти пару десятков метров — и наверняка ощутишь его прохладу.

Девушка ступила вперёд.

— Госпожа.

Она обернулась в сторону голоса. К ней шёл старик. Он тяжело ступал по песку, опираясь на простенькую деревянную трость. Длинные седые волосы были убраны назад, серый плащ путался в ногах и, кажется, существенно мешал.

— Я вас заждался, — пробормотал старик и чуть склонил голову. Только сейчас Женя смогла заметить, что его глаза, в отличие от всего остального, имели цвет и сияли золотом.

— Оддманд?..

— Да, вижу, вы порядком ошарашены. Не переживайте. Со мной всё в порядке, — старик улыбнулся и кивнул головой в ту сторону, откуда он только что пришёл. — Пойдёмте. Думаю, нам есть, о чём поговорить.

Он остановился и вопросительно посмотрел на Женю, которая от удивления словно забыла, как двигать ногами. Она открыла рот, намереваясь, по всей видимости, задать какой-то вопрос, но тут же его закрыла, поджала губы и, наконец, сдвинулась с места.

Они пошли вдоль моря — глубокий старец и молодая девушка, неспешно и молчаливо. Мягкий песок не обжигал и не таил в себе ни колючек, ни острых веточек. Казалось, весь этот мир был создан только затем, чтобы не причинять боли.

— Что… что это за место? — разрушила тишину Женя, неловко косясь на фамильяра. Тот хмыкнул.

— Первый вопрос — и сразу сложный. Ну, я иного и не ждал. У этого мира нет названия, — пояснил старик, щуря глаза, — можете называть его так, как заблагорассудится. Например, Серое пространство — по понятным причинам, — его губ коснулась хитрая улыбка. — Я предпочитаю звать его родиной. Или Нулевым миром. В конце концов, именно этот берег стал первым, что я увидел в своей долгой жизни…

— Это твой… дом?

— В какой-то мере. Но и здесь я ведь как-то появился, только не знаю, откуда. А может, просто не помню.

— А…

— Тс-с, — Оддманд поднял руку. — Смотрите. Дом.

Женя перевела взгляд туда, куда указывал старик, и замерла.

Впереди действительно стоял Дом — не роскошная постройка в несколько этажей, не полуразвалившаяся хижина, не крепкий кирпичный домик с приветливыми окошками, а… Дом. Странное здание, напоминающее раковину рака-отшельника. Серое дерево местами отслоилось, крыша, причудливо закрученная вверх, была покрыта мхом и лишайником, двери и окна оказались наглухо забиты; казалось, за ним никто не ухаживал уже долгие-долгие годы.

Фамильяр словно понял мысли Жени и тяжело вздохнул.

— Да, зрелище печальное. Раньше здесь было посвежее. Но время, понимаете ли, беспощадно…

Старик слегка усмехнулся и присел на стоящую перед Домом скамейку. Та, в отличие от постройки, выглядела неплохо и даже не косилась.

— Садитесь, садитесь… Вам теперь торопиться некуда. Да и мне тоже…

Женя послушно опустилась рядом с Оддмандом. Перед её глазами теперь расстилалось бескрайнее чёрно-белое море, по поверхности которого то и дело проходили лёгкие волны, не нарушающие всеобщего спокойствия. Остро запахло солью и водорослями.

— А почему вообще… — снова начала девушка, и снова фамильяр распознал её вопрос прежде, чем тот был произнесён до конца:

— Я давно за ним не следил. Давайте так — я расскажу всё, что помню, а потом вы сами уточните то, что покажется вам неясным.

Женя кивнула. Когда к твоим ногам ластится море, можно и впрямь никуда не спешить.

Оддманд аккуратно отложил трость, чтобы та не свалилась в песок, и со вздохом сложил руки на коленях.

— Я не всегда был таким, каким вы видите меня сейчас, — начал он. — Когда то и я, и Дом — мы были молоды… Но всё ещё серы, предвкушая ваши расспросы о цветовой гамме этого места. Я ухаживал за Домом, Дом ухаживал за мной. Всё необходимое появлялось здесь само по себе. Казалось бы, живи и радуйся… Но я ощущал себя пленником. В сущности, в тот момент моя сила стала моим проклятием. Я мог многое, но покинуть это пространство у меня не получалось. Пока не появилась Рогнеда… — Оддманд мечтательно поднял глаза к небу. Женя поёжилась. — Однажды я закрыл глаза здесь, а очнулся уже по ту сторону. И вокруг всё было таким ярким… Никакой серости. Я сначала решил, что умер, — старик усмехнулся, — а потом увидел её. Она ведь была тогда чуть старше тебя. Амбициозная ведьма, стремившаяся познать тайны природы. Правда, её целью было не бессмертие — вечную жизнь она презирала, — а поиск иных миров. Целыми днями что-то придумывала, читала, проводила призывы… Так и отыскала меня, а вместе со мной и Дом. Правда, на той стороне мы стали выглядеть совсем иначе… Ну, вы и сами знаете. Я был счастлив. Немудрено — спустя практически вечность выбраться из однообразного мирка куда-то, где твоя сила ценится по достоинству, где есть кто-то, кто понимает тебя… Это дорогого стоит. И я поначалу был даже рад. Тот факт, что я перевоплотился в птицу, меня особенно не беспокоил. Первые двадцать лет. Потом стало тяжелее. Мы сильно ругались… — Оддманд замолчал. Его глаза наполнились тоской. — Но уйти я уже не мог. Потому что поклялся, понимаете? А для старого ворона нарушить собственное слово смерти подобно… Да и в некоторой степени я полюбил Рогнеду, как сестру или, может быть, дочь. А потом появились вы. И, когда она умерла, я стал оберегать вас. Потому что она меня попросила. Видимо, не уберёг…

Старик усмехнулся и тут же закашлялся. Женя осторожно коснулась его спины, но фамильяр лишь махнул рукой.

— Не переживай лишний раз. Не помру. Не для того был рождён…

— Почему ты снова оказался здесь?

Оддманд ненадолго задумался.

— Видимо, моя задача исполнена. Больше мне не нужно никого защищать. Буду приводить в порядок Дом, слушать море… Стар я уже.

Они вновь погрузились в молчание.

— А куда… куда отправлюсь я?

— Не знаю, — честно ответил старик. — Но ты сделала правильный выбор.

— Ты знал?

— О проклятии? Нет. Как и вы, я полагал, что, если отыскать артефакты, всё вернётся на круги своя. Скажем так, мне всё стало ясно после того, как я увидел ритуал. Говоря начистоту, я относился к нему скептически. То, что случилось с Ярополком, было слишком похоже на то, что пережил я. Привязанный к одной-единственной душе, без возможности уйти… Это действительно страшная участь. Но я не имел права бросать вас. Поэтому помогал. А когда вы оказались наедине с… хм, как бы их лучше назвать…

— Осколочники, — робко проговорила Женя.

— Осколочники? — фамильяр удивлённо вскинул брови, а затем хрипло рассмеялся. — Хорошее название. Пусть будут осколочники. Когда вы оказались с ними наедине, всё зависело только от вас. Я не имел власти в том мире, где они обитают.

— А если бы я не ушла? — спросила Женя, и голос её наполнился горечью. — Если бы я осталась с ними? Что бы было тогда?

Оддманд пожал плечами.

— Всего навсего лишились бы души. Справедливая цена за вечную жизнь, как считаете?

Женя промолчала.

— Вы слишком выросли, чтобы снова повторять старые ошибки, поэтому я не переживал. Рано или поздно каждая история подходит к концу…. Рад, что вы это поняли.

— И что, получается, всё было зря? — вопрос прозвучал резко. Женя этого не хотела, поэтому добавила мягче: — Я имею в виду, весь наш опыт, он…

— Ну почему же зря. Вы ведь сейчас здесь. Получается, не зря. Не относитесь к жизни как к марафону, в конце которого вас непременно ожидает приз, — фамильяр тихо усмехнулся. — В конце концов, это просто череда событий, случайность, если судить в масштабе вселенной. Чему-то произойти суждено, а до чего-то приходится идти собственными силами.

— А кольцо? То, что мы нашли его тогда, тоже было всего лишь стечением обстоятельств?

— Боюсь, что так, — утвердительно кивнул старик. — Ожидая вас, я много думал о том, как оно могло там оказаться. Возможно, его обронил какой-нибудь вор, который принял могущественный артефакт за очередную дорогую безделушку. Есть и более сложный вариант. Осколочники могли закольцевать, — тут Оддманд тихо усмехнулся, — время и оставить перстень на видном месте, чтобы ритуал наверняка произошёл. Понимаете, время — оно ведь вещь гибкая, мягкая. Можно подумать, что оно течёт строго по прямой, но на самом деле время напоминает круги, расходящиеся по воде. Один круг порождает последующий, а за ним ещё и ещё… И так до тех пор, пока не становится сложно понять, где — причина, а где — следствие.

Старик умолк, а затем продолжил, словно чувствовал, что именно гложет Женю изнутри:

— С Ярополком и Святославом всё будет хорошо. Они стали свободны — вы отпустили их.

— А девочки?

— О, не беспокойтесь, — Оддманд слегка мотнул головой. — Полагаю, им ещё рано уходить прочь. Воспринимайте произошедшее как переход на новый круг. Не травите себе душу лишний раз. Вам и так досталось.

Море облизывало песок. Застывшие на сером небосводе облака отбрасывали на берег крупные тени. Женя молчала. Мыслей в голове не было. Может быть, ей сейчас стоило заплакать, но для этого надо было испытывать горе, а кроме светлой грусти в душе чувств не находилось. Впервые, кажется, в жизни девушка чувствовала себя так, словно вступила на твёрдую землю после долгого морского путешествия.

— Ты прав, — прошептала она, глядя на воду сквозь полуопущенные ресницы, — я наконец-то поступила правильно. Можно остаться у тебя ещё чуть-чуть?

Оддманд с видом радушного хозяина обвёл рукой пространство перед собой.

— Столько, сколько захотите.

Женя улыбнулась и, поднявшись на ноги, неторопливо пошла вдоль берега.

Фамильяр проводил её отрешённым взглядом, а затем встрепенулся, словно вспомнил о неразрешённом деле. Пошарил руками в складках плаща и вытащил на свет то, что так внимательно искал.

В старческой ладони лежал безжизненный перстень с большим чёрным камнем.