***
Вначале было огромное помещение, заваленное разноцветными рулонами до самого потолка, затем – пронзающая боль от остро наточенных ножниц и множества быстрых проколов, и наконец – обретение формы.
Нас было много. Некоторые оказались точными копиями меня, и, придирчиво их разглядев, я решил, что вполне себе нравлюсь. Элегантная расцветка ласкала взгляд струящейся синью ниспадающих шёлковых волн, мягко сияющих отражённым светом.
***
Я осознал своё предназначение окончательно после того как был бесцеремонно сдёрнут с вешалки и натянут на рыхлые плечи. Паническая попытка сползти с потного тела, облепленного влажным хлопковым трикотажем, успехом не увенчалась. Тело, в свою очередь, попыталось втиснуться в меня целиком, но у него тоже ничего не вышло: очень уж крупному мужчине оно принадлежало. Жуткая вонь начала перебивать мой изысканный аромат, лишая последних сил к сопротивлению…
– Этот тебе мал, Джоффри, – заявили визгливым женским голосом.
Плохо соображая, что только что произошло, я увенчал собою кучу других неподошедших халатов на полу примерочной, и даже забыл обрадоваться, когда нежные руки продавщицы подняли меня и расправили на плечиках.
– Большие размеры там, сэр, мадам. Спрятавшись среди своих собратьев, я едва отдышался.
***
Время шло, меня теребили и ласкали снова и снова. Порой чья-нибудь затянутая в кожаную перчатку рука резко приподнимала мой рукав только затем, чтобы тут же отпустить.
Других снимали с вешалок и не возвращали назад, и их места занимали вновь прибывшие. Штанги никогда не пустуют…
Однажды моё унылое полудремотное состояние было прервано прикосновением, полным невнятного обещания и породившим во мне пьянящее предвкушение чего-то волшебного. Ласковые пальцы, словно признав мою непревзойдённую мягкость, приподняли и поднесли к губам мой рукав, так что я почувствовал едва уловимый запах одеколона и чая. (Разумеется, это был чай, ведь так обычно пахла наша девушка-продавщица, когда возвращалась в отдел после своего «чая». Правда, нынешний запах показался чуть приятнее).
– То, что нужно, я полагаю. – Судя по голосу, его обладатель едва ли привык к отказам.
Девушка потянулась было к вешалке, но внезапно в её глазах промелькнуло сомнение. Почувствовав недоброе, я, наконец, взглянул на мужчину и… чуть не заплакал от отчаяния: меня явно не хватит, чтобы объять его размер. Странно, что он сам этого не видел, имея такой вкус: великолепно сшитый костюм сидел на нём, как влитой. Даже уверенный в собственной неотразимости Я с почтением взирал и на роскошную угольно-серую мериносовую шерсть с полосочками матового серебра, и на кленовую рукоятку влажного дорогущего зонта, висящего на предплечье изысканного мистера… О, как желалось мне принадлежать этому мужчине!
– Это для моего брата, – пояснил он. – Как раз его размер.
– А, понимаю, сэр! Но если вдруг брату не понравится, можно будет вернуть покупку.
Меня стряхнули с плечиков и разгладили на ровной поверхности, а затем проворными девичьими пальчиками аккуратно уложили в коробку на ложе из сиреневой шёлковой бумаги, заплиссированной слой за слоем наподобие вуали. Чёрный квадрат опустился на коробку, и я оказался в кромешной тьме.
– Уверен, что понравится.
– В самом деле, это чудесная модель, сэр. Пожалуйста. – Бережные руки протянули коробку покупателю. – Большое спасибо за покупку! Будем рады видеть вас снова!
Меня выбрал такой мужчина! Испуганный и счастливый одновременно я взмыл в воздух вместе со своей картонной тюрьмой. Интересно, что за брат у него?
***
– Я ненадолго, Джеймс.
– Хорошо, сэр.
Захлопнув за собой дверь, мы начали подниматься по ступенькам. Я тихонько захихикал, услышав кряхтение и тихую ругань.
Когда восхождение было завершено, раздался деликатный стук о деревянную поверхность.
– Шерлок, открой. Я знаю, что ты дома.
Раздался скрип петель, которым не повредила бы смазка.
– Майкрофт, какого чёрта тебе нужно?
Это и есть брат? Я вознёс короткую молитву святому покровителю домашних халатов, чтобы это оказался именно он: судя по бархатному обаянию голоса, я не встречу больше никого столь же достойного носить меня. Я трепетал в своём тёмном узилище и не мог дождаться мига, когда, наконец, явлю себя и очарую своей стильностью того, кто уже очаровал меня своим голосом.
– По-твоему, это подходящий вид для приёма гостей? – В голосе моего покупателя помимо явного неодобрения слышалось что-то ещё…
– Здесь никто не бывает, кроме тебя, Майкрофт, так что вид самый что ни на есть подходящий. Или, может, ты не за этим пришёл? – промурлыкал Шерлок.
Ну почему же, почему они не открывают коробку? Вместо этого я получил изрядную встряску, когда картонка грохнулась на плоскую поверхность, и начал прислушиваться к звукам. Множеству звуков. Кроме легко узнаваемого шуршания одежды были ещё какие-то влажные звуки, вздохи, стоны и, очевидно, блуждание рук по гладкой коже.
Внезапно послышавшийся всхлип заставил вздрогнуть.
– Шерлок, нет! Прекрати! Мне некогда. Я просто заскочил вручить подарок. Как раз то, чего тебе не хватает.
– Точно! Иди сюда. Господи, ну почему на тебе всегда столько шмоток? – Красивый баритон прервался неровным дыханием.
Голос Майкрофта прозвучал чуть спокойнее:
– Братская компенсация, полагаю. Твоя пылкость мне, безусловно, льстит, но это не я упакован в коробку с бантом. Вот!
Коробка подалась вперёд, и через твёрдый картон и неисчислимые слои шёлковой бумаги я вдруг ощутил тепло Его тела.
– Если ты настаиваешь. – Потрясающий голос пророкотал так близко…
Изматывающее предвкушение встречи уже почти лишило меня сознания, когда, наконец, крышка была отброшена, нетерпеливые руки сдвинули бумажную вуаль, и я увидел Его.
– О, Майкрофт! Он просто восхитителен!
Я выпорхнул из коробки и повис в воздухе, и если бы мог говорить, то эхом повторил бы прозвучавшие слова. Потому что мужчина, приложивший меня к своему нагому телу, был восхитителен! Прелестное создание околдовало меня своей неземной красотой, и я немедленно прошептал в его кожу, как рад нашему знакомству, и, побуждая его поскорее меня надеть, красиво прильнул к античному торсу и нежно заструился вдоль длинных ног.
– Надень его.
«Да, да, да!» – подхватил я и едва слышно зашелестел в его руках, подтверждая немедленную готовность принять его в себя. Он немного скованно просунул руку в мой правый рукав, затем другую – в левый, туго стянул полочки и начал нащупывать пояс, который я тут же ловко вложил ему прямо в ладонь, и вот – на правом боку завязан аккуратный мягкий бант. Безумное наслаждение пронизало все мои волокна, когда я, наконец, окутал его шелковистую кожу, излучающую уютное тепло.
– Ну как? – просто спросил он, и оба мы внимательно проследили, как под строгим галстуком Майкрофта дёрнулось адамово яблоко.
– Я знал, что тебе подойдёт. Этот цвет подчёркивает золотые искорки в твоих глазах.
Меня буквально распирало от гордости и восторга – так красивы мы были вместе!
– Докажи, что тебе нравится. – Мы бухнулись на кучу спутанных простыней в углу комнаты. – Хочу выразить признательность. Так велят хорошие манеры, верно? Благодарить за подарок?
– Шерлок, я сказал…
– Я слышал, что ты сказал. – В голосе послышались капризные нотки. Пояс развязался и выскользнул из петель. Шерлок свободно обвил им по очереди правое и левое запястья, откинулся на спину и поднял руки к изголовью кровати, так что узкая полоска моей ткани взъерошила прелестные чёрные локоны. Вжатый спинкой в простыни, я возблагодарил небеса за прочность моих швов и с восторгом принялся ласкать восхитительную кожу…
Между тем, Шерлок так извивался, что, учитывая отсутствие пояса, мои полочки не могли больше удерживаться на его теле. Они отчаянно пытались цепляться за выступающие подвздошья, но гладкость кожи делала все попытки тщетными.
– Гульфик не жмёт? Ах, да, тебе же некогда…
Похоже, этот Майкрофт был отлит из стали, раз мог нам сопротивляться… Он яростно сжал губы и едва не сломал рукоять несчастного зонта, но всё ещё отказывался сдаваться:
– Шерлок…
Вместо ответа Шерлок провёл правой стопой по левой голени и бедру. Медленно. Я почувствовал на себе движение упругой ягодицы. Беззастенчиво скопировав положение моих распахнутых пол, он внезапно широко развёл согнутые в коленях ноги.
Вслед за этим представлением последовал фееричный разлёт по комнате и впрямь неправдоподобного количества одежды, а я приготовился к неизбежному вторжению ещё одного тела.
От возни тел наверху, от кряхтения и тихих стонов, от влажных поцелуйных звуков, от пьянящего запаха разгорячённой кожи, от пропитавшего меня пота я и сам вскоре пришёл в экстаз, распахнувшись до предела, чтобы обнять Их, и мои рукава страстно ласкали спину Майкрофта, пока Шерлок прижимал его к себе. Внезапно Шерлок напрягся всем телом, и я услышал восторженный вскрик Майкрофта:
– О, боже! Да, Шерлок, сейчас… любовь моя…
Напряжение из тела Шерлока плавно утекало сквозь меня в простыни, а сам он при этом казался воплощённым блаженством. Я сожалел, что не мог своими полочками окутать их обоих, но Шерлок уже спихивал Майкрофта, ворча:
– Свали с меня, пока не раздавил. И почему только ты такой жирный?
– Если память мне не изменяет, это была твоя идея.
– Да, верно. Всё время забываю, какой ты на самом деле, с этими твоими корсетами, замаскированными под жилеты.
– Очень смешно, – сухо произнёс Майкрофт и избавил, наконец, нас от своего веса. Намочив салфетку в раковине у стены, он тщательно обтёрся, затем смочил ещё одну и подал Шерлоку.
Промокнув подсыхающее болотце на животе, Шерлок понюхал салфетку, а затем бросил её на пол. Изящные запястья выскользнули из мягких силков, и пояс вновь проделся в петли. Шерлок запахнул меня на груди и завязал очередной аккуратный бант. Я опал на него, нежась в потоке ароматного тепла его тела. Грациозным движением он поднёс мой рукав к носу, вдыхая запах и скользя шелковистыми губами по ткани, и я благоговейным шёпотом повторил за Майкрофтом: «Любовь моя…»
– Он теперь пахнет тобой. Превосходно!
Я был готов преподнести ему весь мир на серебряном блюде, и если ему хотелось, чтобы я пах Майкрофтом, я готов был это признать. Тем более что Майкрофту сказанное явно понравилось, и я прижался к Шерлоку ещё ближе, одобряя проявленное им внимание к такому замечательному брату.
– Наслаждайся, пока есть возможность: скоро он пропитается миазмами от твоих экспериментов. Это шёлк. Только сухая чистка.
– Да, хорошо… Ты будто бы спешил?
– Спешил. М-м… спешу. Не забудь – в четверг мы ужинаем с мамой и папой. Оденься прилично.
– А без меня никак? Скука…
– Никак. Просто будешь сидеть и молчать. И думать о приятном – потом, после ужина.
Шерлок стремительно продемонстрировал брату изящный фак, совершенно, впрочем, никого не впечатливший.
Майкрофт прижал нас обоих к первоклассной мериносовой шерсти, под которой, между прочим, я не почувствовал никакого корсета.
– Веди себя хорошо, братец. Будь осторожен. – Майкрофт вышел из комнаты, оставив нас одних.
Шерлок со вздохом уставился на захлопнутую дверь и почесал затылок. Бедняжка выглядел слегка потерянным, и я плотнее обнял его, давая понять, что отныне он никогда не будет одинок, поскольку теперь у него есть я.
***
Вскоре, однако, выяснилось, что Шерлок был с Майкрофтом не вполне честен. Спустя пару часов раздался новый стук в дверь, довольно-таки бесцеремонный.
– Шерлок, ты почему не отвечаешь на СМС? – вопросил раздражённый голос.
– Ебать, Лестрейд! – огрызнулся Шерлок, ещё плотнее в меня укутался и, перекатившись на другую половину кровати, повернулся к двери задом.
– У нас там мёртвая женщина. Нужна твоя помощь.
– Нет, не нужна! Ты сказал, что больше не подпустишь меня ни к одному делу.
– Потому что ты был под кайфом! Ты обещал бросить!
На этих словах Шерлок буквально взвился, подвергнув серьёзному испытанию мои швы:
– Я и бросил, Лестрейд! Я не был под кайфом, просто последние три дня забывал поесть. Я тогда всё объяснил, не так ли? Теперь убирайся. Твоя тупость просачивается сквозь дверь и мешает мне сосредоточиться.
О, бедняжка! Ничего не зная о тупости, я определённо почувствовал напряжение во всём теле Шерлока, потёрся о его плечи и зашептал, что я с ним и что не стоит позволять этому типу так себя расстраивать.
На беду, этот Лестрейд оказался крепким орешком.
– Шерлок, послушай. Я извиняюсь, о'кей? Приношу мои самые искренние извинения за то, что неверно истолковал твоё состояние. Достаточно? Или, может, мне на колени встать?
Лёгкая улыбка тронула прекрасные губы, и восхитительные длинные ноги, описав над кроватью широкую дугу, нашли опору на полу. Я возбуждённо обвился вокруг совершенного тела, это ли не восторг?
– Ты серьёзно? – Шерлок едва заметно облизнулся, и хищная улыбка расползлась шире.
– Бога ради, Шерлок!
– Ладно. Благодари судьбу, что я не папа Григорий VII, – загадочно произнёс Шерлок и дёрнул дверь на себя, так что бедняга Лестрейд практически ввалился в комнату.
– О чём это ты? – прорычал Лестрейд, восстанавливая равновесие и поправляя лацканы своего пальто. Я хихикнул при виде ужасного качества этих плохо подогнанных деталей, но после подумал, что бедолаги ведь не виноваты, что так плохо пришиты, да ещё и такими дешёвыми нитками, в довершение к общему убожеству.
– Историю надо было учить, Лестрейд. Давай адрес, поеду, как только оденусь.
– Блядь, сейчас половина пятого!
– Не нуди, у меня голова от тебя болит, – поморщившись, произнёс Шерлок, а затем внезапно рявкнул: – Адрес?!
– Фэншоу стрит, шестьдесят семь. Тебя подождать?
– Я не сяду в полицейскую машину.
– С каких это пор? Ладно, но поторопись. Скажу Андерсону, чтобы подождал.
– Да, да, вали. Я приеду сразу за тобой.
Шерлок вытолкал Лестрейда за дверь. Скатертью дорожка, злорадно подумал я, но вот чего совсем не ожидал – так это быть бесцеремонно сброшенным прямо на голый грязный пол. Я в ужасе съёжился, чувствуя, как пыль немедленно принялась набиваться между моими волокнами, и отчаянно умолял поднять меня, но не был услышан. Шерлок фланировал по комнате, надевая на себя различные предметы одежды один за другим, и завершив ансамбль большим чёрным пальто. Край поднятого воротника тут же нагло зарылся в тёмные локоны, мягкостью которых я наслаждался всего минуту назад. То пальто я немедленно возненавидел.
Шерлок ушёл, а я, распростёртый на полу, остался, беспомощно всхлипывая и скорбя о своём поверженном великолепии.
Уже стемнело, когда Шерлок наконец-то вернулся, шатаясь от усталости. О, мой дорогой… Сбрось же наконец эту глупую одежду (гадкое пальто в первую очередь!), подними меня с пола и позволь окутать тебя. Я буду нежно поглаживать твою кожу, порождая легчайшие искорки удовольствия.
К счастью, Шерлок и сам всё понимал, и, наслаждаясь тесными объятиями, мы завалились в кровать.
***
Я стал его любимой одеждой, он надевал меня постоянно. Мы вместе коротали дни, растянувшись на кровати и выкуривая одну сигарету за другой. Мои волокна пропитались дымом, но я нисколько не возражал, ведь сигареты были частью его, а всё, что его, было моим.
Он надевал меня и когда возился со своими экспериментами за небольшим письменным столом возле окна. Мои рукава искрились переливчатым светом, когда он менял слайды под микроскопом или наливал в пробирку жидкую субстанцию.
Однажды, едва он успел добавить несколько зелёных капель в пробирку с какими-то кристаллами, как нас тут же окружило громадное синее облако. Цвет, кстати, был очень красивый, но вонь меня едва не удушила! Шерлок с проклятиями метнулся к окну, кашляя и широко маша руками. Я тревожно хлопал вокруг него, стараясь защитить рукавом рот и нос, когда он поднял руку, чтобы вытереть слезящиеся глаза. Токсичный дым постепенно выплыл в открытое настежь окно, смешавшись с серым лондонским туманом.
– Господи!
Шерлок успел шмыгнуть носом перед очередным приступом кашля. Сырой холод начал вползать через окно. Тогда я обнял вздымающуюся грудь ещё теснее, а Шерлок обнял нас обоих руками, энергично потирая мою спинку. Вскоре мы согрелись, и жуткий эксперимент был позабыт.
***
Шерлок часто играл на скрипке, кружась по комнате в созвучии со своей музыкой. Он вёл меня в танце, а я грациозно обвивал его ноги голубыми волнами. Свет струился по мне, и моя ткань сияла всеми красками океана, от яркости дня до мрака ночи, пронзаемого алмазным светом звёзд бездонной Вселенной. Никогда я не был счастливее.
***
Однажды комнату загромоздили разнокалиберные коробки, в которые Шерлок начал укладывать свои книги, лабораторное оборудование, коллекции плесневых грибов и собачьей шерсти, персидский туфель и стопки журналов «Оружие и боеприпасы», и даже тот ужасный череп. Когда вся одежда была сорвана с тремпелей и зашвырнута в коробку, я начал ощущать смутную тревогу. Часть одежды осталась не запакованной, включая синий шарф, мерзкое пальто и меня, тесно прильнувшего к телу моего кумира.
О, нет. Нет, нет, нет! Я в ужасе съёжился, когда он смахнул меня с плеч и запихнул в последнюю открытую коробку, прямо поверх сливовой сорочки. «Шерлок, любимый», – в отчаянии всхлипнул я.
«Кончай уже ныть, тупая пизда, – пророкотала подо мной сливовая сорочка. – Мы просто переезжаем. О, господи…»
«Оу, – прошептал я, – оу».
Эти суровые слова немного меня успокоили, и я сидел смирно, пока коробка грохотала вниз по ступенькам, размещалась на плоской поверхности и вновь грохотала по ступенькам, но уже вверх.
Клапаны коробки раскрылись, и, снова увидев милое лицо Шерлока, я почти прыгнул ему в руки. Не хотелось бы вновь пережить подобную изматывающую неопределённость.
***
Когда мы переезжали в третий раз, я безропотно подчинился неизбежности. Не значит, что мне это нравилось.
***
Однажды меня засунули в пластиковый мешок вместе с другой одеждой. К счастью, я оказался скомкан рядом с чёрными пинкордовыми брюками, с которыми мы вроде как поладили.
«Очередной переезд?» – храбро спросил я, решив на этот раз не устраивать сцен, а напротив, продемонстрировать полное самообладание и понимание ситуации.
«Э-э, боюсь, что нет, – ответили брюки. – Химчистка».
Чёрт, это было что-то новенькое.
«Оу. И что это значит?»
«Помнишь тот эксперимент, что пошёл не по плану?»
«О да, отчётливо. Шерлоку пришлось выкурить десять пачек, чтобы перебить вонь».
«Ну вот, это примерно то же самое, только хуже».
О, нет, – подумал я.
Шерлок, зайдя за нами в комнату, выглядел совершенно счастливым, и это несколько примирило меня с мрачной перспективой химчистки. Пинкордовые брюки тоже были влюблены в Шерлока и потакали всем его капризам.
Увы, брюки не лгали, предупреждая о предстоящих ужасах. Это была крайне агрессивная и унизительная процедура, достающая до самой сердцевины волокон. Всё закончилось очередным заворачиванием в полиэтилен и висением на вешалке среди массы не Его одежды. Висеть на крючке рядом с невыносимым пальто и то было легче…
Наконец, послышался голос Шерлока, сердце прервало на миг своё биение, и я едва не соскользнул с дешёвого пластмассового тремпеля. Меня сложили, на этот раз бережно, и поместили в большую сумку рядом с пинкордовыми брюками, белой и голубой сорочками и ещё одной, в мелкую серебристую полоску. Хоть и замотанный в этот жуткий полиэтилен, я, по крайней мере, был на пути к дому.
Наконец, Шерлок распаковал меня и, глубоко вдыхая, прижался лицом к моим складкам. Удовольствие от прикосновения его губ пронзило всё моё существо. Я соблазнительно зашептал, чтобы он сбросил костюм с рубашкой и надел меня, ощутил меня на своей коже. И я почти умер от счастья, когда он в точности так и поступил.
***
В очередной раз меня выдернули из раскрытой коробки. Новая комната отличалась от всех прежних: здесь не было ни письменного стола, ни раковины, ни электроплитки, только очень большая кровать и несколько шкафов. Шерлок надел меня и принялся выгружать из коробки остальные вещи.
«Как тебе местечко?» – спросили пинкордовые брюки, пока Шерлок устраивал их на вешалке. В ответ я лишь пожал плечами.
После распаковки мы вышли в небольшой проход, а затем на кухню. Настоящую кухню – отдельное помещение для чайника и электроплитки, на которой Шерлок мог подогревать себе бобы в томатном соусе. Вот только здесь не было электроплитки, и раковина совсем другая. Зато микроскоп уже расположился на столе вместе с другим оборудованием.
Из кухни мы вышли в другую, более просторную комнату. Шерлок распихал в стороны нераспакованные коробки и упал в широкое кожаное кресло возле камина с кованой решёткой. Это место показалось мне хорошим, и дышалось здесь легче.
***
– О, Шерлок… Какой красивый халат!
Я засиял от гордости, услышав эти слова от пожилой леди в вишнёвом платье из полиэстера, притворявшегося смесью шёлка и шерсти. Леди обладала несомненным вкусом, раз обратила на меня внимание. Впрочем, иначе и быть не могло. Утром, мельком увидев наше отражение в зеркальной дверце платяного шкафа, я в очередной раз порадовался, какая мы красивая пара.
– Что? – рассеянно переспросил Шерлок, оторвав взгляд от окуляров.
– Твой халат. Он чудесный. Как ты можешь в нём заниматься своими ужасными экспериментами? Вот прольёшь что-нибудь и испортишь такую красоту.
– Я никогда ничего не проливаю, миссис Хадсон, – сухо возразил Шерлок.
Но миссис Хадсон продолжила мягким голосом:
– У тебя такие хорошие вещи, Шерлок, но ты совершенно их не ценишь…
– Лучше займитесь чем-нибудь полезным. В ванной приберитесь, например.
– Я тебе не домработница, милый. Сами с доктором Ватсоном прибирайтесь в своей ванной.
Только я начал размышлять, кто такой этот доктор Ватсон, как на кухню зашёл ещё один незнакомец.
– Доброе утро, миссис Хадсон, Шерлок.
– Доброе утро, доктор Ватсон, – певучим голосом ответила леди. – О, боже… Вы выглядите так, будто и глаз не сомкнули! Надеюсь, вам подошла кровать?
– Превосходно подошла, миссис Хадсон!
Поток тревожных мыслей захватил меня. Кто эти люди и что они делают в квартире, где отныне живём мы с Шерлоком? И неужели они понятия не имеют о моде? Этот лохматый махровый халат на докторе просто ужасен!
Меж тем доктор Ватсон продолжил:
– Просто я довольно поздно лёг.
– Никогда не заподозрил бы в тебе нытика, Джон.
– Я не ною, я просто…
– Всё же вашей ноге отдых пошёл на пользу, доктор Ватсон. Кажется, сейчас вы держитесь лучше.
– Так и есть, миссис Хадсон. И, пожалуйста, называйте меня просто Джон.
Шерлок вцепился в мой воротник и стянул его на горле, позволив мне ласково вжаться в его гладкую белую шею в попытке оберечь его от назойливой трескотни вишнёвой леди и махрового доктора. Впрочем, мой Шерлок не выглядел несчастным, скорее, слегка перегруженным. Было очевидно, что он любит этих людей. По-иному, не так, как Лестрейда или Майкрофта, но он намеревался жить с ними, и с этого момента стало ясно, что отныне это не будем только мы вдвоём. Ничего не поделаешь, придётся привыкать к новым знакомым, несмотря на их глупую одежду.
***
Однажды жизнь преподнесла мне пренеприятный сюрприз. Точнее, как ни удивительно, преподнёс его Майкрофт. Он пришёл, когда Джон был в клинике, а миссис Хадсон отправилась на занятия по кружевоплетению.
Развалившись в кресле у камина, мы с Шерлоком штудировали «Введение в астрономию». Должно быть, Майкрофт открыл дверь своим ключом. (Ни Джон, ни миссис Хадсон не подозревали о существовании этого ключа). Визиты Майкрофта стали редки по сравнению с нашими прежними квартирами, хотя Шерлок всегда звонил ему, когда представлялась возможность побыть наедине.
Я увлёкся разглядыванием чрезвычайно симпатичного зонта, восхищённый тем, как изумительно сочетались полуночной синевы шёлк и ротанговая рукоятка с сизым в тёмно-синюю полоску костюмом виргинской шерсти… Ровно до того момента, как Шерлок распеленал из лиловой шёлковой бумаги винно-красный халат.
– О, Майкрофт, – едва выдохнул Шерлок. Затем улыбнулся и продолжил: – Но ведь у меня есть халат.
«Да, – подумал я. – Да, да, да! У него уже есть халат! У него есть я, и он – мой, и не нуждается в этом вопиющем убожестве!» Я решительно не собирался признавать, что глубокий тёплый бордо добавляет милого румянца бледной коже Шерлока. «Майкрофт… Как ты мог так поступить?»
– Я знаю, – с улыбкой произнёс этот подлый предатель, – но он уже отслужил своё. Примерь этот. Мне кажется, его цвет добавит румянца твоей коже. Голубой тебя слегка бледнит.
– Ладно, – сдался Шерлок и сбросил меня, в отчаянии цеплявшегося за него изо всех сил. Я упал на край кресла, откуда медленно соскользнул на пол и, умирая от унижения, застыл непривлекательной сморщенной лужицей.
Бордовый, эта грязная шлюха (знать бы ещё, как они выглядят), ухмылялся свысока, удобно устроившись на плечах Шерлока. Я умоляюще смотрел на моего возлюбленного, тщась привлечь его внимание, но ему было уже не до меня. Переведя взгляд на Майкрофта, я сразу узнал и этот блеск в глазах, и этот нехарактерно расслабленный рот.
Вполне предсказуемо все направились в спальню, причём бордовый нахально развевался, развязным шёпотом предлагая Майкрофту намотать свой пояс на руку. А я, снедаемый ледяной яростью, остался валяться на пыльном ковре.
Они долго не появлялись. Я лежал и ждал, страдая от ревности, сотрясаясь от отчаянных рыданий. О, если бы я только мог по-настоящему плакать, я утопил бы свою скорбь в горячих слезах!
Когда они вернулись, оба неся на лицах так хорошо знакомое мне блаженное выражение, бордовой потаскухи с ними не было. Шерлок наклонился и поднял меня с пола.
– Шерлок, – с лёгким укором протянул Майкрофт, в то время как я торопливо облёк собой торс своего кумира, пахнувшего сексом и Майкрофтом, а более всего – самим собой. Я обнял его так крепко, что казалось, ещё чуть-чуть – и ткань с треском разорвётся. Но это казалось неважным по сравнению с тем, что я снова мог чувствовать Его внутри себя.
– Что? – Мы с Шерлоком капризно выгнули бровь. – Он мне нравится.
– Как пожелаешь, братец. Просто надевай иногда и новый. Уверен, что миссис Хадсон и Джон оценят разнообразие.
– Не слишком-то они наблюдательны.
– К счастью, да, – усмехнулся Майкрофт и потянулся за зонтиком, прикорнувшим около кресла Джона. – До свидания, Шерлок.
Он притянул и крепко прижал нас к сизо-серой виргинской шерсти, и мне осталось лишь наблюдать за влажно скользящими друг по другу языками. Хлопнула дверь внизу, и наши объятия были мгновенно разорваны.
Окинув меня напоследок взглядом, Майкрофт вышел. Шерлок вздохнул и достал скрипку. Мы заняли свою привычную позицию у окна, и он начал играть. Это была печальная мелодия с длинными глиссандо и внезапными диссонансами, но с каждым ударом смычка по струнам моё подавленное настроение улучшалось, и вскоре я, как прежде, грациозно закружился вокруг красивых длинных ног.
***
Жизнь не так сладка, когда приходится долгие часы висеть на крючке рядом с убогим бордовым мешком. И всё же в двух случаях из трёх Шерлок предпочитал меня. Хоть какое-то утешение.
***
В тот день мы проводили на кухне очередной эксперимент. На Шерлоке были латексные перчатки, к искусственному запаху которых я давно уже привык и потому не особо возражал. А ещё он надел свои защитные очки, которые всегда приводили меня в умиление и заставляли тихонько хихикать, поскольку в них он походил на элегантную пандочку.
– Доброе утро, Шерлок! – пропела внезапно возникшая на пороге миссис Хадсон.
Шерлок вскинул голову, рука с пробиркой дёрнулась, и в следующую секунду меня обожгло разрывающей болью.
– Ч-чёрт! – взревел Шерлок.
Бедный мой… Я захлопал по нему, чтобы хоть немного утишить боль. По другую сторону стола миссис Хадсон на мгновение окаменела, но тут же взяла себя в руки и приступила к решительным действиям.
– Шерлок, что это за дрянь? Снимай всё! Что ты собирался… Немедленно в душ! Где тут у Джона аптечка? Я ему позвоню.
– Нет, – проскрежетал Шерлок.
Я протестующе закричал, когда миссис Хадсон дёрнула меня за плечи, чтобы разъединить с Шерлоком, но он сам ей помог и, вывернувшись из моих объятий, стал перед нами обнажённый, как в день нашей первой встречи. Миссис Хадсон отшвырнула меня, не заботясь, куда я упаду. Я попал на стул.
– Быстро в душ! – Она подтолкнула его в спину. – Похоже на ожог второй степени. Помочь включить воду?
Нет, нет… Я справлюсь.
По его голосу я понял, что ему очень больно. Так же, как мне. О, дорогой мой! Почему вы не даёте мне утешить тебя? Мы могли бы уменьшить боль друг друга… Я уже чувствовал, как дыра расползается вширь, вгрызаясь в мои волокна и пожирая их без остатка, но был уверен, что будет не так больно, если тесно прижаться к Шерлоку.
– О, боже, – тихонько причитала миссис Хадсон. Она бродила по кухне, рассеянно перемещая вещи. – Пропал стол.
Качая головой, она подняла перчатки и бросила их в мусорное ведро. Затем приблизилась ко мне и приподняла мою правую полочку, где боль была такой беспощадной, что сводила с ума.
– О, боже, – снова произнесла она, прежде чем бросить меня и пойти колотить в дверь ванной. – Как ты там, Шерлок? Вода помогла?
– Да!.. Не приготовите ли мне чашечку чая, миссис Хадсон?
Она вернулась на кухню и поставила чайник, а затем подняла меня со стула и растянула перед собой на весу. Воздух просвистел сквозь громадную дыру, отныне зиявшую во мне ниже кармана.
– О, боже!
Дверь ванной отворилась, и появился Шерлок с намотанным вокруг бёдер полотенцем.
– Как ты, дорогой? – спросила миссис Хадсон, резко обернувшись и даже не заметив, что выронила меня из рук.
– Химический ожог, но не очень серьёзный.
И судя по его голосу, это была правда. Осознание, что он не так сильно пострадал, как будто бы чуть облегчило и мою собственную пылающую агонию.
– Боюсь, твоему халату пришёл конец. Так жалко. Я знаю, это был твой любимый.
– Да.
Он наклонился и поднял меня с линолеума. Прикосновение длинных чувствительных пальцев взволновало, как и годы тому назад, когда Шерлок впервые освободил меня из-под слоёв шёлковой упаковочной бумаги.
– Он окончательно испорчен, – произнёс Шерлок с грустью. – Может, шёлк пригодится для вашего рукоделия?
Он вручил меня миссис Хадсон и повернулся к выходу.
И я понял, что никогда больше его не увижу. Разрывающая сердце боль вспыхнула с новой силой. Вскоре я перестал её чувствовать, когда одно за другим начали умирать мои волокна. Свет моей жизни покинул меня.
– О, боже, – продолжала бормотать миссис Хадсон, свернув меня бесформенным клубком и вынося из кухни.
С каждой ступенью, ведущей вниз, часть жизни утекала из меня, и на семнадцатой всё былое сияние оставило моё тело.
На своей кухне, в свете окна, миссис Хадсон рассмотрела меня как следует.
– Да, натуральный шёлк. Не знаю, что делал с тобой Шерлок, но ты утратил весь свой блеск. Можно набить игрушку, но слишком много возни – резать на полоски.
С этими словами она свернула меня туже, открыла мусорное ведро, и я упал на вчерашнюю кофейную гущу, рядом с картофельными очистками и ещё влажным пакетиком из-под утреннего чая.