«Когда луна взойдёт над тобой, не бойся.

Пусть светлая память об ушедших друзьях даст тебе силу,

когда ты поднимешь кубок в их честь.

Рыцарь, впусти милосердие в своё сердце

и следуй за ангелом, указующим путь истинного геометра,

и тогда всемогущее время утратит власть над тобой.

Ибо, дорогое дитя, отвергая глупость,

ты позволишь свету истинного знания проникнуть в твою душу».

из «Нэнси Дрю: Проклятье Поместья Блэкмур».

Когда внутренний двор общими силами был восстановлен от повреждений, в нём установили Мемориал Пятидесяти. К большой мраморной плите прикрепили золотые таблички с именами погибших, и ни один посетитель школы на пути к парадному входу не прошёл бы мимо памятника, не заметив его. Для всех в замке этот жест был сам собой разумеющимся. Но деканы пригласили учеников своих факультетов на ужин в Большой зал, и прежде, чем сияющие тарелки наполнились яствами, Макгонагалл поднялась на возвышение.

— Я стою здесь сегодня, — начала она, обводя взглядом присутствующих, — потому что мой предшественник заплатил за это своей жизнью. Профессор Альбус Дамблдор — первое, но, к великому сожалению, не единственное имя на Мемориале, установленном сегодня во дворе школы. Победа в этой долгой войне — это заслуга каждого из нас: каждого волшебника, волшебницы и волшебного существа. Эта победа была одержана благодаря силе духа и качеству убеждений, но что важнее — благодаря всеобщему единству. Если мы смогли забыть о распрях, чтобы одолеть такого грозного врага, как Лорд Волдеморт, — зал по привычке вздрогнул, — только представьте, на что мы способны теперь, когда он повержен. Так же, как сегодня мы вместе сидим за одним столом, забыв о факультетах и родословных, вместе же мы восстановим всё, что было разрушено. Наши дома. Наши школы. Наши надежды. Мы построим будущее, о котором смели только мечтать. Будущее, оплаченное кровью тех, кто сражался и погиб, чтобы подарить нам это будущее. Впереди нас ждут многие тревоги и испытания, и мы встретим их с гордо поднятой головой, но нельзя забывать о тех, кто этого будущего уже не увидит. Мы будем чтить память каждого, кто расплатился своей жизнью за мирное небо над головой. Я прошу посвятить им минуту молчания.

Зал наполнился скрипом отодвигаемых скамеек, ученики и преподаватели поднимались со своих мест. Воцарилась абсолютная тишина.

— А теперь, отдавая дань памяти одному старому волшебнику… Олух, пузырь, остаток, уловка!

На длинном столе посередине зала появилось множество аппетитных кушаний. Со дня битвы домовые эльфы превзошли сами себя: тут были и ростбиф, и пирог с бараньими почками, и суп с крабами, и шоколадный пудинг… На время ужина Гарри даже забыл о мемориале и битве — так было вкусно!

— Интересно, где они всё это достали, — кивнул Рон на полные лакомств позолоченные блюда.

— Наверное, жители Хогсмида помогают припасами, — предположила Гермиона.

Гарри усмехнулся, роняя крошки изо рта:

— В таком случае жаль, что мадам Розмерта не поделилась сливочным пивом!

Экзамены прошли традиционно в Большом зале, восстановленном почти до первозданного вида. Лишь над головой теперь висело настоящее небо, а не заколдованное: потолок был разрушен, и древняя магия развеялась. Профессор Макгонагалл не позволила профессору Флитвику вернуться из Мунго в замок, чтобы снова наколдовать небо, однако заверила студентов, что к следующему учебному году о страшной битве будет напоминать только Мемориал. Гарри хотелось в это верить, но Гермиона пояснила, что многие реликвии были утрачены безвозвратно: портреты, горгульи, даже остатки болота близнецов Уизли — всё это было уничтожено шальными проклятиями в ходе сражений.

Некоторые ученики прошли весь путь, начиная от письменных тестов и заканчивая практическими экзаменами в укреплённых Невиллом теплицах и на площадке возле сильно пострадавшей хижины Хагрида. Другие — те, кто уже принял решение продолжить обучение в следующем году — отделались эссе в свободной форме. Нужно было рассказать, чему студент научился за минувший год. Вместо того, чтобы пересказывать погоню за крестражами и драки с Пожирателями смерти, Гарри написал о дружбе. Только потеряв Рона и Гермиону, он в полной мере осознал, как много они значили для него. Если бы не Малфой, он окончательно сошёл бы с ума от одиночества в мрачном обветшалом доме на Гриммо, где веяло только смертью и безнадёгой. В конечном итоге Дамблдор и Макгонагалл оказались правы: лишь единство могло принести победу волшебникам. Порознь у них ничего бы не вышло. Гарри был рад, что Драко нашёл в себе силы остаться рядом и драться плечом к плечу с тем, кого он так ненавидел с малых лет.

После экзаменов и серии скромных празднований среди студентов, которым посчастливилось получить заветные дипломы, обитатели замка стали разъезжаться по домам. Жители Хогсмида вернулись в деревню, прибывшие издалека родственники провожали учеников на платформе, чтобы затем самостоятельно трансгрессировать в Лондон, преподаватели остались дальше приводить замок в порядок, ну а студенты, как и всегда, отправились на каретах до железнодорожной станции Хогсмида. Выбравшись из кареты вслед за Роном, Гермионой и Джинни с Невиллом, которые быстро растворились в толпе, Гарри остановился посреди платформы и окинул её взглядом.

— Что будете делать, ребята? — буднично спросил Рон.

С рюкзаком за спиной вместо привычного чемодана в одной руке и клетки с Буклей — в другой, Гарри неловко переступил с ноги на ногу. Прозвучал первый сигнал, предупреждающий пассажиров о скором отправлении поезда. В голове было пусто, слова не шли на язык, но Гермиона его опередила:

— Ну, мне сначала нужно в Австралию. Родители будут в шоке…

— Я с тобой! — оживился Рон.

Вытягивая шею, Гарри искал в толпе Малфоя, но белобрысая макушка упрямо ускользала от его взгляда.

— Ты уверен, Рон?

— Это лучше, чем дома. Мама теперь всех будет мучить гиперопекой…

— А ты, Гарри?

Он оторвался от тщетных поисков и пожал плечами:

— Не знаю. Заскочу к Дурслям, наверное, а потом вернусь на Гриммо.

Часть его чувствовала, что так будет правильно. После нападения дементоров Дадли заслуживал знать правду обо всём, что происходило в мире Гарри. Он уже большой мальчик, и их нелепое рукопожатие на пороге дома Дурслей посеяло крошечное семечко надежды на нормальные, почти… семейные отношения в будущем. Теперь, когда смертельная опасность осталась позади, Гарри ощутил такую пустоту в этой части своей жизни, что ему захотелось восполнить её. Никого роднее у него больше не было.

— Да брось... Что тебе там делать одному? Поехали с нами.

— В Австралии очень интересно, — добавила Гермиона. — Там совсем другой климат!

— Ага, и пауки размером с нюхлера…

Гарри улыбнулся:

— Спасибо, ребята. Но мне просто хочется побыть одному немного.

— Конечно, Гарри, — ребята переглянулись. — Мы понимаем.

Они забрались в поезд и без труда нашли свободное купе. В этом году Хогвартс-экспрессом возвращалось домой куда меньше учеников. Забросив полупустой рюкзак на полку, Гарри уселся возле окна и сложил руки на коленях, не зная, куда их деть. Его не покидало странное чувство нереальности происходящего. Впервые Гарри ехал домой, зная, что в этом мире больше ничто и никто не попытается его убить.

По крайней мере, в обозримом будущем.

— Теперь всё будет по-другому, а?.. — протянул Рон, глядя, как Эрни Макмиллан обнимается с мамой на прощание. Это были короткие объятия, наполненные заботой и уверенностью в том, что они встретятся вновь — уже через несколько часов, в Лондоне.

Гарри не ответил и бросил задумчивый взгляд на платформу. Кое-что оставалось неизменным: Хагрид махал вслед уходящему поезду огромной ручищей, и у Гарри на сердце потеплело. Когда станция осталась далеко позади вместе с исполинской фигурой лесничего, в проходе вагона вдруг на мгновение мелькнула одинокая фигура Малфоя.

— Мне нужно кое-что сделать.

Друзья озадаченно посмотрели на него, как вдруг лицо Гермионы смягчилось:

— Знаешь, ты можешь позвать его к нам. Вместе веселее.

Рон непонимающе уставился на них двоих, но Гарри уже исчез за дверью. В коридоре царила суматоха: студенты выбирали себе компанию, Симус настойчиво разыскивал даму с тележкой, чтобы поскорее набить желудок вкусностями, Невилл снова потерял свою жабу, Майкл Корнер протиснулся мимо Гарри, крепко сжимая в руках коробку с чем-то гремящим… Это было так похоже на самую обычную поездку на Хогвартс-экспрессе, что Гарри невольно улыбнулся. В этом пазле не хватало всего лишь одной детали, которую раньше Гарри даже не подумал бы приложить к своей картине мира.

Пройдя насквозь почти весь поезд, он наконец нашёл искомое в самом первом вагоне и робко постучался.

Дверь ему открыла слизеринка, которую Гарри видел у стенда с объявлениями. Девочка не стала скрывать удивления, но покорно отступила на шаг назад, открывая взгляду присутствующих в купе.

Помимо Дафны Гринграсс, оставившей дверь открытой, внутри оказались Блейз Забини, Теодор Нотт и Драко Малфой. Последний сидел у окна, закинув ногу на ногу. Его взгляд лениво скользнул по Гарри, демонстрируя почти язвительное равнодушие. На секунду — всего на секунду — Гарри показалось, что весь последний год был кошмарным сном, и на самом деле он только что закончил очередной курс и вот-вот снова подерётся с Малфоем из-за какой-нибудь ерунды. Эта мысль заставила его усмехнуться, и Малфой выгнул бровь.

— Чего надо, Поттер?

Улыбка не спешила сходить с лица, приобретая нервные очертания, и остальные слизеринцы неловко переглянулись. Их отношение к Гарри оставалось для него загадкой, которую он не слишком-то хотел разгадывать, но Драко… Перемены в нём удивляли Гарри, и всё это новое-старое равнодушие больно било по его самолюбию.

— Да ничего, — пожал он плечами и прислонился к дверному косяку. — Хотел поздороваться. Как у вас тут дела?

— Какая честь: сам Гарри Поттер, герой войны и символ мира, пришёл поинтересоваться, как поживают бедные несчастные слизеринцы.

Даже не скрываясь, Дафна закатила глаза:

— Ох, Драко, заткнись.

— Мы тут, э-э… — нерешительно начал Забини, с опаской поглядывая на однокурсников, — пытаемся сообразить шахматы.

Он указал на россыпь старых перьев, которые, очевидно, пытался трансфигурировать в шахматные фигуры. Волшебный конь недовольно помахивал хвостом, покрытым бородками пера.

— Я видел Корнера с нормальными шахматами, — махнул Гарри себе за спину. — Кажется, он как раз шёл к нам в купе. Не хотите присоединиться?

— Ну… — протянул Забини, и тут Малфой взорвался:

— Вы ещё в дёсны поцелуйтесь! Что с вами такое?

— Мерлиновы яйца, Драко, тебе не надоело ругаться? Особенно сейчас.

Гарри благодарно посмотрел на Теодора, но тот не удостоил его ответным взглядом.

— А вам не надоело, что все опять носятся вокруг святого Поттера? У меня уже в глазах щиплет от его ослепительного сияния.

— Сочту за комплимент, — уже без улыбки рявкнул Гарри и подался вперёд. — Пойдём-ка поговорим.

Безапелляционно выдернув Малфоя со своего места, под благодарные взгляды слизеринцев Гарри выволок его в коридор и швырнул спиной на окно.

— Что опять не так? — развёл руками Гарри. — Я думал, мы всё уладили.

— Что ты, блядь, уладил? — выплюнул Малфой, отрываясь от окна и показательно одёргивая воротник пиджака. — То, что ты прихлопнул главного забияку на деревне, ещё ничего не значит.

Гарри опешил, но спорить не стал:

— Я имел в виду, между нами.

— Между нами ничего нет, Поттер.

— После всего, через что мы прошли, мы как минимум друзья.

— Друзья не бросают друг друга на поле боя, уходя на смерть.

Отступив на шаг, Гарри с удивлением всмотрелся в лицо Драко. Тщательно созданная маска из гнева затрещала по швам, обнажая нечто большее, и Гарри понял, что Малфой затаил на него обиду. Гарри стало стыдно, что за целых два месяца в замке он так и не нашёл в себе смелости просто поговорить с ним. Казалось, Драко было стыдно с ним якшаться перед другими слизеринцами, но, похоже, дело было в другом…

— Ты же знаешь, у меня не было выбора.

— Почему не было? Ты мог сражаться дальше со всеми. Но вместо этого ты сдался. Откуда мне знать, что ты не предал нас всех? Ты сам сказал, что не планировал выжить.

— Это… сложно объяснить…

— Да храни свои секреты на здоровье, мне уже плевать. Надоело рыскать вслепую, пытаясь понять тебя. Я свой вклад в историю сделал, можешь просто сказать спасибо и отъебаться от меня до скончания дней.

Гарри ухватил его за запястье, удержав на месте.

— Будешь притворяться, как будто ничего не было?

— Ничего и не было, — зарычал Драко, поднимая палочку. — Мы случайно столкнулись в странный период моей жизни, установили взаимовыгодное сотрудничество и разошлись. Дело сделано, Поттер. У нас больше нет причин контактировать. Когда же до тебя дойдёт?

— Значит, будет как раньше? — Он отвёл голову в сторону, уходя от колющего в шею древка палочки Малфоя. — Снова враждуем?

— Называй как хочешь. Мне просто не интересно само твоё существование.

— Да пожалуйста.

Толкнув его в плечи, Гарри развернулся на каблуках и двинулся обратно по коридору. Однако душу червём точил ещё один вопрос, задать который Гарри мог только сейчас, иначе станет слишком поздно. Он остановился в нескольких шагах от купе слизеринцев и обернулся.

— Ты вернёшься в Хогвартс?

Малфой помедлил, держась за ручку двери. Набрав воздуха в рот, он словно собирался что-то сказать, но вместо этого лишь устало вздохнул и, на мгновение прикрыв глаза, вернулся в купе.

Хлопок двери отрезал что-то в сердце Гарри. Наверное, это был мост, который он до сих пор старательно строил. Но Малфой всё же не сказал «Нет», и только эта мысль заставляла Гарри идти прямо и не крушить всё на своём пути обратно в вагон с Роном и Гермионой.

Рон действительно уже вовсю разыгрывал партию с Майклом. Гермиона, Джинни и Джордж с умеренным любопытством наблюдали за разворачивающимся сражением между пешкой и слоном, и Гарри плюхнулся на сиденье, скрывая охватившую его злость.

— Всё в порядке? — поинтересовалась Гермиона.

Гарри повёл плечом, избегая её изучающего взгляда.

— Ага… Наверное, всё так, как и должно быть.

Спустя несколько минут игра увлекла и его, и мысли о Малфое отступили на задний план. Мимо всё стремительнее проносились цветущие холмы Шотландии, и развалины Хогвартса таяли в тумане. Гарри прислонился лбом к холодному стеклу и смотрел на них, зная, что вернётся сюда осенью.

Он вернётся, и всё будет хорошо.