лифт, как обычно ,сломан в самый неподходящий момент, так что от пункта назначения хэ сюаня отделяли четыре лестничных пролёта, один очень агрессивный поиск ключей в рюкзаке и три поворота этих самых ключей в замочной скважине. этот квест повышенной сложности был героически пройден, и он отворил дверь.
дом уже не был пустым – видимо, кто-то пораньше улизнул с работы. в зале горел приглушённый свет и раздавался монотонный шум телевизора, включённого, вероятно, для фона и не более. хэ сюань расслабил плечо, дав и так изрядно потрепанному и грязному (некогда чёрному) рюкзаку упасть на пыльный ламинат прихожей, скинул тяжёлые ботинки и направился в сторону шума.
хуа чэн сидел в своём кресле, откинувшись на спинку и потягивая зелёный чай с жасмином из кружки с небольшим сколом на койме. он совсем не выглядел уставшим, и хэ сюань снова задался вопросом: "он вообще хоть что-то на своей работе делает?". мягкий и вместе с тем колючий взгляд чёрных глаз остановился на хэ сюане, и алые губы изогнулись в полуулыбке.
- добрый вечер, хэ сюань.
его голос всегда был текучим и сладким, как мёд, но хэ сюань каждый раз настораживался, ожидая свою "ложку дёгтя".
- у кого как. ты опять ушёл раньше? разве за недоработку не вычитают из зарплаты?
- не переживай, - ответил он, слегка изогнув бровь, - не вычитают. тяжёлый день?
хэ сюань счёл необязательным отвечать на этот вопрос и отвернулся, сосредоточив внимание на программе по телевизору. узел в груди затягивался всё сильнее, и хэ сюань, признаться, уже был сыт этим по горло.
сзади него раздалось тихое похлопывание, и обернувшись, он увидел, что его источником была рука, унизанная серебряными кольцами, лежащая на бедре хуа чэна.
- садись.
хэ сюань думал огрызнуться, но осёкся и, помедлив секунд шесть, подошёл и сел на бёдра хуа чэна, упираясь своими в подлокотники кресла.
хуа чэн приподнялся со спинки и обнял хэ сюаня, чувствуя, как напряжённая спина понемногу расслабляется, и он обнимает его в ответ. несколько минут они сидели так, не чувствуя желания и необходимости двигаться, но в один момент хуа чэн провёл рукой по волосам хэ сюаня, снимая тугую резинку и давая им свободу. он гладил его по голове, забираясь пальцами между рядами чёрных волос, водил по ним снова и снова, чувствуя мурашки на теле хэ сюаня. потом он спустился ниже, выводя бесконечные узоры по его шее и спине, массируя напряжённые плечи и пересчитывая пальцами рёбра. хэ сюань дышал тяжело, сам того не замечая, и его горячее дыхание отражалось на изгибе шеи хуа чэна. узел переместился из груди в низ живота, и сейчас в целом мире для него существовали лишь руки, унизанные серебряными кольцами, творящие чудеса с его телом.
низкий голос завибрировал в его ушах:
- как принцесса хочет сегодня?
и хватает же ему, блять, наглости. хэ сюань прошипел в ответ:
- да просто трахни меня уже.
он мог слышать самодовольную ухмылку алых губ, казалось, никогда с них не сходившую. хуа чэн легко встал с кресла, придерживая его, и отнёс в спальню на их общую кровать, а после сам сел на его бёдра, фиксируя положение хэ сюаня. пальцы издевательски медленно развязали галстук и расстегнули пуговицы алой шёлковой рубашки. галстук, тоже шёлковый ("и любит же он выёбываться") змеёй обвил его запястья, и хуа чэн закрепил их над головой хэ сюаня, завязав крепкий узел вокруг спинки кровати. рубашка соскользнула с него, открывая белые плечи и грудь. толстовка осталась на хэ сюане, а вот чёрные джинсы полетели в угол комнаты, где, вероятно, и будут забыты (по крайней мере, до утра). пальцы хуа чэна теперь были наги, оставив серебряные доспехи на столике рядом.
всё так же сладко улыбаясь, он залез руками под толстовку и, поиграв с сосками, провёл пальцами вниз, оставляя ногтями красные полосы на коже. сквозь ткань чёрных боксёров он начал касаться члена хэ сюаня, и так уже бывшему в возбуждённом состоянии, а затем стянул последний слой, оставив хэ сюаня открытым, как книгу. бросив взгляд на хэ сюаня, он опустился между его бёдрами, и не сводя глаз с его лица, прильнул губами. хэ сюаню хотелось заскулить, но остатки гордости на задворках сознания пока ещё были в состоянии удержать его от этого опроменчивого решения. хуа чэн делал всё до невозможности медленно, вытягивая из хэ сюаня рваные вздохи и наслаждаясь каждым мгновением, будто пробуя любимый десерт. оторвав губы от хэ сюаня, он прошёлся цепочкой поцелуев от внутренней стороны бедра до груди, целуя и кусая проколотые соски, а затем достал из стола лубрикант. комната наполнилась запахом химозной клубники, и хуа чэн проскользнул рукой между его ног. массируя сфинктер, он всё так же совершенно не торопясь растягивал хэ сюаня, слушая сдавленные стоны, как самую красивую симфонию из когда либо звучавших на земле. наконец пальцы проскользнули внутрь, выбив из хэ сюаня слишком-громкий-вздох и начали медленно двигаться, массируя его изнутри. другая рука хуа чэна покоилась на горле хэ сюаня, придушивая его и иногда впиваясь ногтями в нежную кожу. хэ сюань не мог точно сказать, сколько времени прошло, но точно знал, что теперь пальцы двигаются всё быстрее и агрессивнее, а воздуха не хватает всё больше. хуа чэн буквально вбивал его в кровать, полностью фиксируя его тело и не давая возможности двигаться без его разрешения. в глазах хэ сюаня темнело, и голова шла кругом.
- я..я сейчас..хуа чэн.
колючий взгляд чёрных глаз впился в его (вероятно, очень позорно красное) лицо, и хэ сюань готов был на библии поклясться, что в омуте этих глаз плясали черти.
- ты не кончишь, пока я тебе не разрешу, хэ сюань.
движения стали медленнее, и хуа чэн наклонился к нему, завлекая в катастрофически долгий и тягучий, как мёд, поцелуй, кусая его губы и выписывая языком, вероятно,строки из поэм о любви. хэ сюань скулил в поцелуй, готовый уже умолять его о продолжении, когда хуа чэн, словно прочитав эти мысли, отстранился и прошипел не терпящим возражений тоном:
- проси.
и хватает же ему, блять, наглости. сквозь зубы хэ сюань проскулил:
- пожалуйста.
- что пожалуйста? - остро, как бритва, улыбаясь, спросил он.
- пожалуйста, позволь мне кончить, хуа чэн.
усмехнувшись и принимая свою победу, хуа чэн снова скользнул рукой меж его бёдер и резко вошёл, не церемонясь, как в начале. движения снова были резкими и сильными, рука снова сжимала тонкую шею хэ сюаня, грозязь переломить её, как спичку.
- ты можешь кончить, сладкий.
хэ сюань решил, что потом подумает о том, как его за это уничтожить, и, не имея более сил сдерживаться, простонал:
- как же я тебя иногда, блять, ненавижу.
судороги пробили, кажется, всё его тело, и дрожащие ноги медленно расслабились. хэ сюань выдохнул, повернув голову вбок, и почувствовал, как длинные пальцы выскользнули из него. хуа чэн наклонился и целомудренно поцеловал его в уголок губ, поправил волосы и развязал галстук, освобождая затекшие руки хэ сюаня, а затем буднично спросил:
- будешь чай?