Idol doesn't mean you doll

Маски. Кого они когда спасали? Когда даже по самой маленькой родинке на руке тебя тут же признают. А если начнёшь отнекиваться, так голос сразу выдаст с поличным. Оттого приходилось применять колоссальную магию маскировки. Если вокруг Очако Урараки, дебютировавшей два месяца назад после пяти лет стажировки, ажиотаж поутих, то человек, с которым ей предстояла встреча — это одна сплошная причина написать скандальную статью.

Шоу, где волей гадской судьбы им пришлось оказаться в одной команде, называлось «Секретная музыка». Много же им приходилось спорить касательно песен, которые предстояло угадывать. И кто же знал, что в автомате с напитками записку тайно оставят именно Урараке. И сделает это именно Бакуго.

Айдол с идеальной репутацией ещё со времён трейни. Она вызывала восхищение у многих. И влезать в скандал с отношениями в столь близкой черте к началу осуществления мечты не хотелось. Один неверный шаг и новая перспективная звёздочка на небе шоу-бизнеса потухнет даже не начав сиять. На её место куча претенденток помоложе и поталантливее найдётся, даже с поисками напрягаться не придётся. Группа «твенти зироу» всегда состояла из двадцати участниц и трёх подгрупп. На место одной всегда приходила другая.

Но записку с номером телефона и подписью «для круглощёкой» Урарака взяла.

И написала в тот же день. Диалог начатый со слова «почему» не мог не закончиться свиданием.

И вот теперь они прячутся от папарации где-то в среднесортном уличном кафе, которое им посоветовал тварищ по группе Бакуго. Погода пасмурная, а они в кепках. Но здешние посетители зачастую такие же айдолы или местные, пришедшие поесть лапши и незаинтересованные в окружающих.

— Удон с морепродуктами, — заказывает Очако, не скрывая своего веселья.

— Зелёный чай, — коротко и серьёзно бросает Кацуки.

В их случае было уместным банальнейшее выражение «противоположности притягиваются». Ещё в период самого начала диалога Бакуго едва варьировал между просто грубостью и откровенным хамством. И как это можно терпеть? А просто — после недельного игнорирования и выговора на тему того, что вести себя надо уметь, если с девушкой решил общаться — мозги вправили. Правда теперь он просто сквернсловил на посторонние от её персоны темы. И самая излюбленная из них — Деку, второй главный вокалист их группы, ставший самым рейтинговым участником из всех. Это не голимая зависть, Очако знала. Просто больно он хороший весь из себя, аж тошнит мега-непорядочного Кацуки Бакуго.

— Дайномайт, — резко отводит тему от обсуждения еды девушка. — Я никогда не спрашивала, но почему такой псевдоним?

— А по мне непонятно? Догадаться не могла? — отводит взгляд в сторону, мол, это же очевидно и в одном из многочисленных интервью он об этом рассказывал. Такой вопрос журналисты постоянно задают со времён дебюта.

— Потому что характер такой, бац, и всё, — предполагает девушка и жестикулирует для пущей красочности, разводя руки в стороны. — взрывной?

— Дурында, потому что я сцену не просто зажигаю, а взрываю своей музыкой, — заживает пальцы в знак «класс» ждёт восторга от этой речи. Сам-то взбудоражен. Ему нравится ощущать себя именно таким артистом. Особенным и неповторимым.

— Верно, ты ведь и песни сам пишешь, — вспоминает чуть тише. Ведь ей данный навык недоступен. Всегда восхищалась компаниями, в которых давали свободу творчества, однако ей путь туда был заказан.

— Могу и для вашей группы написать, — предполагает, что так утешит девушку и отведёт тему от печальных для неё вещей.

— Директор такое не одобрит, мы слишком милые ангелочки в глазах публики, — Очако подставляет ладони к лицу и утрированно моргает.

В этой фразе в данный момент находилась вся ирония. В глазах зрителей они действительно недостижимые неприкосновенные ангелы, спустившиеся с небес талантов, дабы глупый мир познал прелесть искусства. Однако они такие же люди, которые пахали в тренировочных залах как некоторые в университетах, чтобы выйти готовыми профессионалами своего дела. Не все, даже зная данный факт, могли разглядеть в айдолах обычных живых людей.

— Как-то раз я написал сопливую баладу, — попытался сказать, что нормально быть не тем, кем кажешься.

За период переписки и общения где-то на совместных шоу или съёмках в одном здании проявил Кацуки себя действительно с разных сторон. Несмотря на свою агрессивность, было в нём и кое-что доброе, даже наивное. То, как он носился за кулисами и просил кого-нибудь из коллег подправить макияж, потому что они поссорились со стилистом, было даже мило. Гордый взгляд разбивался жалостливой надеждой. Урарака тогда готова была умереть от переизбытка гормона счастья и элементарного смущения. Тем более, это был человек, которым она в какой-то мере восхищалась как фанатка группы.

— Та самая, которую вы с Тодороки и Мидорией спели на закрытии фестиваля? — припомнила их первую мимолётную встречу.

— Ага. В альбом не войдёт. Отдельным синглом выпустим. Не вписывается в концепт.

— Но даже так — баллады о расставании не для моей подгруппы «Лавсик». Мы целимся в моду, в любовь к себе.

Кацуки аккуратно оставляет посуду с допитым чаем. Задумчиво ожидает, когда Очако доест несчастные остатки лапши. И доедает ведь. И счёт раздельный просит. Как принципы говорят. Но принципы парня сильнее, поэтому он без разговоров платит за обоих и говорит «да потом что-нибудь купишь».

Они покидают кафе и следуют навстречу свежему воздуху. Темнота, освещаемая фонарями, полупустые улицы, посиделки с едой и задушевные разговоры. Для соблюдения традиций любого первого свидания не достаёт только поцелуя. А вот тут в Урараке зарождается напряжение. Ладон предательски потеют и теперь даже скромное взятие за руку может обернуться разными сценариями позора, уже несколько раз проигранными в её голове.

В кинофильмах о любви на помощь всегда приходит неожиданное обстоятельство. Качели с местами напротив. Падение друг на друга. Слишком долгие объятия. Встреча взглядами. В их случае оно более материальное. Парк аттракционов. Сегодня в нём не так людно, поскольку тучи разогнали лишних зевак. Колесо обозрения — их киношное обстоятельство. И по классическому сценарию везучести неловкой Очако — они застрянут на самом высоком уровне. И там уже будет не как в кино — станет поистине страшно.

— Пойдём? — покупая билеты, трижды уточнил Бакуго.

Реакция девушки совершенно противоречила словам. Хилое дрожащее «да» выходило за рамки нормального ответа, который можно воспринимать всерьёз. Однако, билеты уже куплены.

Взгляд устремляется в бескрайнее небо, чтобы окончательно понять — высота в пятьдесят метров не шутка.

— Если боишься высоты, можем пойти на лошадей, — Кацуки понимает сразу. Кивком головы вбок и полуразворотом он указывает на карусель с помпезно украшенными лошадьми, где несколько детей уже успели оседлать розовых скакунов.

Такое в стиле Урараки. Такое ей нравится до безумия. Такое. Такое детское. Бакуго явно рассчитывает на свидание, а не на прогулку с младшей сестрой. Но ведь если любит, то принимает такой, какая есть? Правильно?

Но она уже рассчитала в голове: должна быть хотя бы одна супер романтичная сцена в этот вечер. Катание на гарцующих пони можно приберечь для её успокоения после пребывания на заоблачной высоте.

— Нет, всё нормально, — отмахнулась смущённо девушка, делая пару шагов в сторону своего страха.

— Хреново, а не нормально.

— Не так уж сильно и боюсь, это просто нервное.

— Тц.

Кабинка изнутри освещена только светодиодными гирляндами. Света хватает сполна, можно даже снизить его уровень, что и делает Очако своими «ужасно неуклюжими» руками с аргументами о том, что так ей хуже будет видно высоту.

— Ночной город с такой высоты, — прижимается к стеклу, пытаясь найти по цвету огней знакомое здание. — вау

— С другой стороны видно ворота храма, они тоже красиво светятся, — привлёк внимание в свою сторону Кацуки. Для лучшего рассмотрения надо было глянуть за его широкое плечо. А лучше подойти ближе. Кабинка покачивалась. Опасный трюк для трусихи перед высотой.

Урарака вступает в эту неловкую попытку сближения. И свою в ответ придумывает.

— Ты прав, — восторгается искренне.

Пересечение взгляда одних глаз с другими — сложная схема. Провокационная. Не всегда успешная. Пока он любуется восторженной девушкой, восторженная девушка начинает любоваться им в ответ.

Глаза сталкиваются в зажигающей искре.

Видимо просмотр снизу вверх парня не устраивает.

— Смело, — непривычно для него тихим голосом.

Он встаёт, для переноса ситуации в удобную ему позицию.

Знаменитый айдол, кумир миллионов сейчас в непозволительной для простого смертного близости к не особо известной вокалисточке из огромной группы, где конкуренция за популярность и возможность блеснуть везде выше крыши, выше даже этого колеса. Но она блеснула лучше остальных. Она не из фанаток Кацуки Бакуго, лишь некоторых песен его группы. Может поэтому она тут и стоит? Её симпатия более здоровая, а реалии айдола помогают лучше понять.

— Глупо, но думаю дело идёт к поцелую, — она уже пару раз на секунду уводила взгляд, но тут окончательно опустила его в пол. Озвучила то, о чём подумала и начала сплетать-расплетать пальцы в замок.

— Глупо что? — грубовато переспрашивает Бакуго. — Херня какая-то.

— Глупо… — приподнимает лицо Урарака, чтоб объяснить самой непонятное слово.

Не успевает. Погрубевшие от постоянных тренировок руки хватаются за щёки. Поцелуй выходит затянутым. Шершавость губ парня растворяется под влагой нежного поцелуя, размазывая поверх липкий розовый блеск для губ. Очако неловко оставлять сугубо своё на ком-то. А задумываться об этом — переходить черту допустимого оттенка красного у щёк. Любой бы журналист, находящийся в курсе сенсации потребовал бы тысячи долларов за свои труды в отлавливали таких кадров. Горячий поцелуй неожиданной пары айдолов. Очень компрометирующей. Одна рука девушки поглаживала накаченное плечо, а одна рука парня зарывалась в волосах. Можно подумать, что дело идёт к чему-то большему. Однако это неглубокий поцелуй, в котором каждый продолжал свидание, свою историю.

Ненатринерованные для долгого контакта губы, утратившие нежность розового оттенка в пользу вызывающего красного первыми прекращают функционировать в такт танцу.

— Слишком стрёмно было? — Кацуки отводит взгляд и вытирает рукой остатки слюны. Видимо, только вошёл во вкус.

— Вовсе нет… — отвечает Урарака, замечая смущение Бакуго. Боже, он тоже не особо опытен в этом. Но ей показалось немного грубовато и приятно. У него неплохо выходит. И замечает, что они прошли самую высокую точку пути и началось снижение.