Say my name

say my name, say my name

if you love me, let me hear you

(David Guetta ft. Bebe Rexha — Say my name)

Комната наполняется очередной лиричной песней, когда в дверь стучат одним заученным битом. Единственным, которым стучит лишь один человек в квартиру семьи Хван. Хёнджин спрыгивает с кровати и, едва не опрокинув полную чашку с чипсами, бежит в коридор к входной двери.

— Хён, звонок вообще-то починили, — светловолосый парень пытается выразить недовольство, складывая руки на груди и опираясь плечом на стену, но улыбка рвётся наружу. Не улыбаться Чанбину очень сложно и почти невозможно для него.

— Какая жалость, что я порядочно об этом забыл, — брюнет пожимает плечами и тянет один уголок губ вверх, смеряя взглядом друга, — и когда-нибудь ты облысеешь, Хван Хёнджин, — останавливает взгляд поверх глаз младшего, подмечая волосы стального оттенка, которые пару дней назад были слегка золотистыми.

— О, ты заметил? — тот расплывается в улыбке и чувствует жар, приливающий к лицу от смущения.

До безумия приятно, когда Со каждый раз подмечает определённые детали в нём. Прекрасный пример в данной ситуации, ведь Хёнджин ничего не сказал об окрашивании во время переписки в обед, но Чанбин заметил.

— Ещё бы... — друг делает паузу, скидывая куртку с плеч, — когда ты вот тут, — шутливо морщится и указывает большим пальцем на собственное горло.

Глаза напротив распахиваются в возмущении, но парень успевает лишь открыть рот, когда его заключают в крепкие объятия под заливистый смех и толкают в сторону комнаты. У Хёнджина волосы длинные — едва доходят до плеч, серые и всё ещё слегка влажные, отчего ярче пахнут красителем, пока Со утыкается носом в шею.

Они действительно очень давно друг для друга больше, чем просто друзья. Началось всё с обычного знакомства во дворе многоквартирного дома, в котором жили их семьи. Им было по семь и тем летом Хёнджина стали чаще отпускать одного, при условии, если он будет находиться только во дворе. Их площадка была насыщенна детскими голосами и смехом, а дружба с Чанбином началась примерно с того момента, когда во время игры "Вышибалы" тот поймал мяч, летевший прямо в растерявшегося Хёнджина. Тогда Со ещё обвинял мальчишку в неправильности поступка, ведь младшего отвлекли от игры, а после и вовсе вышел из неё. Хван последовал за ним.

После этого происшествия практически каждый день кто-то из них бегал к соседней двери, чтобы позвать на прогулку. Вот только, когда Чанбин закончил младшую школу, в которую они вдвоём ходили, семья Со переехала в другой район. Встретились они лишь в старшей школе, но возобновить общение оказалось совсем не трудно.

— Вах, ты уже всё приготовил? — брюнет выпускает парня из объятий, как только через чужое плечо видит включенную гирлянду с красными и жёлтыми лампочками.

На кровати, залитой тёплым светом гирлянды, лежит ноутбук, на экране которого открыт браузер с фильмом, но из динамиков доносится музыка. Рядом чашка с чипсами, наверняка там сырные и крабовые вперемешку. Хёнджина забавляет перемешивать их любимые вкусы и есть вместе.

— Ну, как сказать, — блондин закусывает нижнюю губу и хитро поглядывает на затылок друга, — сейчас притащу сидр.

— Ох, люблю тебя, Хван Хёнджин, если он ежевичный, — за собой Со парня уже не видит, но говорит громко.

Чанбин ложится на кровать вниз животом, закидывает в рот чипсину и смотрит в экран ноутбука. На языке привкус сыра, а перед глазами название фильма — «Битлджус». Брюнет на автомате читает знакомое описание, когда за спиной раздаётся:

— Тогда люби самой большой любовью.

Хван появляется в дверях комнаты с двумя бутылками сидра в одной руке, а в другой блюдо с несколькими кусками пиццы.

— О, нет, только не говори, что это... — Чанбин останавливает себя, прекрасно зная ответ.

— Да, я вчера маме сказал, что сегодня ты придёшь ко мне, поэтому она испекла твою любимую пиццу с грибами и сыром, — блондин притворно закатывает глаза и опускает всё на край стола напротив кровати.

Мало того, что родители обоих были и остаются в хороших отношениях между собой после переезда семьи Со, так и относятся к друзьям сыновей очень тепло. Но это и неудивительно, когда они вновь встретились в старшей школе после поступления младшего, а сами частенько бывали в гостях друг у друга, от чего общение с родителями друзей не обходило стороной.

Поднявшись с кровати, Чанбин облизывается и хитро смотрит на друга, который упирается руками в собственные бока и принимает строгий вид.

— Руки мыть сначала, как маленький, — произносит Хван и взглядом указывает на дверь, за которую послушно выходит старший, не забыв высунуть язык в дразнящей манере.

— Кстати, где твои родители? — спрашивает Со, как только возвращается в комнату, прикрывая светлую дверь.

— Собирались сегодня по магазинам и не стали настаивать поехать с ними, узнав о тебе, — просто пожал плечами младший, сидя в изголовье кровати и указывая пальцем на аккуратно сложенные вещи на её краю.

Им не привыкать оставаться друг у друга с ночёвкой, делить домашние вещи и одну кровать. А Хёнджину это нравится. Правда он не понял в какой момент начал получать некое удовольствие, глядя на парня в его вещах, но отрицать это всё не станет. Наверное. Ведь никто не спрашивал.

— Давай, Хван, включай уже этого Битлджуса и верни мне пиццу, — едва опустив края свободной футболки, Чанбин плюхается рядом.

Нет, Хёнджин не пялился на полураздетого друга, он лишь изредка бросал косые взгляды, так, невзначай. Хотя в то же время он не врёт самому себе о чувствах к старшему. После перехода в старшую школу, с каждым месяцем понимал, что влюбляется. Мелкие подобия отношений в восьмом и в девятом классах не сравнятся со всем временем, что он проводит с Чанбином и по сей день.

— Ты правда никогда не смотрел этот фильм?

— Только слышал о персонаже, — отрицательно качнув головой, младший поворачивается к парню, — но не смотрел.

В течение фильма Со на все вопросы Хёнджина не отвечает, потому что просто не помнит абсолютно всё, также и интригу этим сохраняет. Ещё пару раз тот возмущается, когда проходит половина фильма, а он так и не увидел того самого Битлджуса, о котором гласило название. Ближе к концу блондин поворачивается к жующему последний кусок пиццы другу и озвучивает то, о чём думал несколько недель.

— Хён, как думаешь, пирсинг пупка выглядит сильно... женственно? — мнётся на последнем слове, не зная, как правильно выразиться.

Старший вскидывает брови в удивлении, глядя на друга, но ответом долго не мучает.

— Не думаю, что у пирсингов есть гендерное предназначение, если тебе нравится, то остальное не имеет значения, — улыбнувшись, Со ободряюще похлопывает парня по бедру, хотя в голове уже промелькнули несколько картинок, как будет выглядеть младший с поблёскивающим украшением на животе, но после хитро прищуривается, несильно сжимая чужую коленку, — а что тебя вдохновило на подобное?

Хван быстро облизывает губы и дёргает ногой от прикосновений, потому что они чертовски приятные, если от Чанбина.

— Я... не помню, — блондин хмурится, пытаясь вспомнить, но этот момент он и правда упустил.

Слова старшего только распалили желание Хёнджина пойти и сделать данный пирсинг, поэтому в тот же вечер после просмотра парочки фильмов и шутливых драк на кровати за фотоаппарат, на котором снимков Чанбина было слишком много, чтобы тот смог смириться, начал искать аккаунты салонов в инстаграм. Под боком, закинув на ноги парня собственную и обнимая поперёк талии, ровно сопел брюнет.

В следующий вечер после пар он уже тащил в салон Ли Феликса в качестве поддержки, и хорошо, что записаться было не так сложно. Лучшему другу он не сказал о своём решении лишь потому, что хотелось удивить его. А то, что обстоятельства складывались так, что они не виделись больше недели, даже было на руку.

Когда наступает середина ноября, холодает по-настоящему противно, потому что снега ещё нет, а погода настолько непостоянная с неоднозначной температурой, что выходить мало куда хочется. Хёнджин как-то тоскливо смотрит в окно на короткой перемене, забывая, что фотоаппарат в руках Ли.

— Хван, — блондин встречается с лукавым взглядом и яркой улыбкой, — это твой парень?

Хёнджин сначала непонимающе хмурится, а после задыхается от смущения и краснеет. Ему бы хотелось, чтобы было именно так.

— Нет, мой друг, — мотнув головой, тянется к камере.

— А фотографий вагон и маленькая тележка, и уши горят у тебя, потому что он твой друг? — Феликс послушно отдаёт вещицу, но улыбается всё так же на молчание и надутые щёки парня, — он красивый.

— Знаю, — наконец выдыхает сероволосый и прикрывает глаза, — очень.

Хёнджину нравилось фотографировать, поэтому камера очень часто была с ним. Были ли это какие-то прогулки по городу, в процессе которых получались новые снимки, или простое составление композиции в стенах квартиры, всё слишком затягивает. На половине всех его фотографий живёт Чанбин. Да, именно живёт. Он просто не мог отказаться от того, чтобы из раза в раз не ловить друга в объектив камеры, потому что картинка выходит по-настоящему живая. Как Со смеётся, смущается от звука затвора камеры, показывая малость агрессии, мило дуется и пытается забрать фотоаппарат у младшего, но когда получает желаемое, ничего не трогает, не удаляет. Хёнджин лишь тихо благодарит его за это.

После пар они наконец встретятся с Чанбином, после чего пойдут ко второму домой, вот только слова Феликса из головы не выходят, пока он шагает к месту встречи. Всё так очевидно? Или не все видят? А может замечают, но молчат?

Хван отдёргивает себя как раз в тот момент, когда взглядом ловит старшего. Улыбающийся брюнет с быстрого шага переходит на бег и прыгает в объятия уже смеющегося друга.

— Сначала я хотел спросить отчего у тебя такое хорошее настроение, но теперь волнует совсем другое, почему твой парфюм такой сладкий? Что это? — Хёнджин глупо улыбается, поправляя одной рукой собственный капюшон и не зная как на это реагировать, но из объятий парня не выпускает.

— Потому что моя сестра посчитала это весёлым, — старший кривится и слабо отталкивает от себя парня.

— Ах, а я уже успел испугаться.

Хван и правда успел выдохнуть, потому что мысль о том, что Чанбина заинтересовал кто-то, а тем более девушка, противным холодком пробирается по позвоночнику и подбирается к горлу с тошнотой, потому что он всё так же трусит прямо сказать о своих чувствах.

— Испугаться чего? — Со ведёт бровью в удивлении, а взгляда не сводит с напряжённой фигуры перед ним.

Хёнджин застывает, быстро прокручивая варианты ответов в голове, но старается оставить это не заметным.

— Что у тебя появился кто-то, а ты мне даже не рассказывал, — Хван прикусывает щёку изнутри и с обидой смотрит на друга, умело прячась за маской.

— А тебе как, понравилось? — брюнет хмыкает с лукавой улыбкой и закидывает руку на плечо друга.

— Нет, это совсем не в моём стиле, — Хёнджин морщит нос и отворачивается, глядя на большой квадратный фонтан, который уже отключили.

— А я то уж думал тебе могли понравиться новые духи моей нуны, — старший ехидно хохочет и тянет друга в сторону своего дома.

Абсолютно и точно нет. Хёнджину нравится парфюм старшего, нравится его гель для душа и то, как пахнут чистые, большие, чёрные футболки, которые он надевал множество раз. После того, как их встретила госпожа Со, накормила ужином и наговорилась с Хёнджином под бурчание Чанбина о том, что кажется его любят меньше, и вообще сын тут не он, они наконец добираются до комнаты. Брюнет прячется за дверью шкафа, выуживая знакомые чёрную футболку и серые спортивки. Младший улыбается сам себе и поднимает взгляд, ведь под его свитером свежий пирсинг, всё ещё скрытый от старшего.

— Я хочу показать кое-что.

Блондин закусывает нижнюю губу и пару раз дёргает бровями в игривом жесте перед тем, как бросить домашние вещи на кровать, возле которой он и стоял. Со непонимающе за этим наблюдает и только после приглашающего взгляда младшего присесть, плюхается в компьютерное кресло. Когда Хёнджин поворачивается спиной к парню и тянется руками к краям нежно-голубого и мягкого свитера, Чанбин не выдерживает, комментирует с ехидной улыбкой:

— И то, что ты хочешь мне показать — стриптиз?

— А очень хочешь его? — поворачивает лишь голову, глядя через плечо, и отзеркаливает ту самую улыбку напротив.

Со издаёт смешок и коротко облизывает нижнюю губу, скрывая удивление. А самому себе всё же признаётся, что звучит это весьма заманчиво. Хёнджин в это время снимает свитер и разворачивается, делая шаг вперёд. После беглого взгляда по полуобнажённому телу, в глаза просто не может не броситься украшение с блестящим камешком на уровне пупка, которое выбивает воздух из лёгких старшего. На губах блондина довольная улыбка, пока он стоит перед парнем, уперевшись одной рукой в бок, и наслаждаясь реакцией.

— Ты... сделал это? — вопрос риторический, потому Хван лишь кивает, получая новый, — Больно было?

— Не больно, — Хёнджин отрицательно качает головой и делает ещё один шаг вперёд, пока чужой взгляд бегает по чужому торсу.

— Эй, парни, — дверь быстро открывается, а в проходе появляется тёмноволосая девушка, которая строит виноватую, но настолько фальшивую гримасу для ситуации подобного характера, — ой, я помешала.

Хван расслаблено заливается смехом, пока Чанбин прикрывает глаза ладонью, краснея от смущения и злости.

— Нуна, учили же стучать в дверь, — брюнет трёт переносицу, а после поворачивается в сторону старшей сестры, — что тебе нужно?

— Не бурчи, — девушка морщится, но улыбается хитро, игнорируя вопрос брата, — Хёнджин, тебе идёт, и, надеюсь, что моему братцу понравилось.

Старшая Со как появилась, так и исчезла — быстро и неожиданно, закрыв за собой дверь. Пока Чанбин собирался подорваться за подушкой, чтобы бросить её вслед сестре, Хван откровенно смеялся, задрав голову к потолку. Взгляд тёмных глаз блуждает по телу, цепляясь за серебристую серёжку, и возвращается к лицу. Брюнет рывком поднимается с кресла и обхватывает плечи вскрикнувшего младшего, делает пару шагов и толкает его спиной на кровать, плюхнувшись сверху.

— Хён, аккуратнее, не зажило же ещё, — Хёнджин испуганно морщится, готовый почувствовать боль в случае чего, но ощущает лишь тёплую руку на талии и голову на груди.

Со кончиком пальца аккуратно проводит по подтянутому животу и обводит украшение несколько раз, а под светлой кожей пробегают мурашки от незамысловатых узоров. Очаровательно, сексуально и Хвану действительно идёт, так он и считает, не забывая про себя отметить, что ему, как и сказала сестра, нравится.

— Это и правда красиво, тебе ведь самому нравится, да?

Блондин расплывается в довольной улыбке, которую парень не видит, ведь так и лежит на его груди, не поднимая головы, а говорить совсем не хочется от нежных прикосновений пальцев по животу.

— Да, нравится, — но ещё больше нравится реакция старшего, о чём решает промолчать, и пропускает пальцы сквозь тёмные волосы, накручивая пряди одну за другой.

Чанбина ещё некоторое время охватывали мысли о поступке младшего, ведь он серьёзно не задумался о причине интереса к данному пирсингу в прошлый раз, быстро забыл. Даже горбатясь над очередным проектом, который являлся допуском к экзамену, каким-то образом вспоминает об этом. Плюсом в голове смесь схем и букв, которые уже с трудом уживаются и не желают находить общий язык. Откинувшись на спинку стула и закрыв лицо ладонями, Со слегка давит на глаза, а после массирует виски. Хочется проклинать всё на свете, а в первую очередь этот проект, но резко нахлынувшую агрессию обдаёт телефонный звонок, словно ушат холодной воды, на экране которого светится одно имя, способное привести его в чувство.

— Да, Хван Хёнджин, — лёгкая улыбка касается губ, ведь на той стороне провода не трезвый парень на вечеринке одногруппника, и Чанбин это прекрасно помнит, готовый выслушивать шуточки друга.

— Забери меня домой, хён, я устал и не хочу никуда один, — голос младшего чуть подрагивает от выпитого алкоголя, будто вот-вот расплачется, пока тараторит без пауз.

На просьбу Со назвать его местонахождение, отвечает быстро и обещает постараться больше не пить. Чанбин совсем не помнит момента, чтобы Хван напивался до такого состояния. Если он пил, то совсем не так. Обычно он выглядел намного милее — прищуренные блестящие глаза, очаровательная улыбка и бесчисленное количество глупых шуток, от которых старший не мог сдержать даже короткие смешки.

Чанбин помнил, что младший был приглашён на вечеринку к одногруппнику в его район, поэтому через десять минут он уже стоял у нужного дома и набирал младшего. Через пару минут из отодвинувшихся в сторону ворот выпорхнул блондин в расстёгнутой куртке и размахивал рукой, в которой была шапка. На ногах он держался, но не так хорошо, как хотел бы видеть Со.

— Ты сколько выпил, красавец?

— Много, — Хван глупо улыбается, морщит нос и закидывает руку на плечо друга, обнимая.

Под ярким светом уличного фонаря младший прижимается к другу, который смиренно поглаживает спину под большой распахнутой курткой. Несмотря на абсолютную не трезвость парня, Чанбину всё ещё очень комфортно стоять вот так, а когда Хёнджину это надоест и он его отпустит, понятия не имеет. Да и думать об этом не хотелось. Чужой нос зарывается в его капюшон у шеи и тяжело вздыхает с шёпотом:

— Я соскучился, хён, уведи меня домой, пожалуйста, — последнее он добавляет едва различимо, но Чанбин всё понимает.

Учитывая состояние младшего, до его дома идти прилично, а поездка в такси может оказаться не очень благоприятной, старший принимает решение написать маме Хёнджина и оставить его у себя.

— Спать хочу, — Хван недовольно стонет, когда на макушку опускается капюшон.

— Потерпи, тут идти пять минут, — Со придерживает парня за локоть, который и не думал убирать руку с чужого плеча.

— Врёшь.

— Ладно, десять минут, но это лишь из-за твоих разговорчиков.

Блондин забавно хихикает, но послушно шагает в сторону дома старшего.

Как и говорилось, через десять минут под рассказ Хёнджина о вечеринке они подходят к дому, в котором лишь одно окно подсвечивалось тусклым розовым светом — сестра ещё не ложилась. Чанбин напоминает младшему быть тише и тот кивает, уже слегка отрезвлённый прохладным воздухом.

Но тёмная и тёплая комната, лёгкое одеяло делают своё дело и снова усыпляют парня, обнимающего старшего поперёк талии, игнорируя существование подушки и заменяя её чужой грудью.

— Чанбин, я... — старший слышит тихий голос или точнее наполовину мычание, который всё-таки заставляет грудную клетку задрожать, — я люблю тебя.

Кажется, Со задыхается, иначе он не может объяснить свои первые беззвучные попытки что-либо сказать, пока сердце в бешенном ритме бьётся о рёбра. А с другой стороны на затворках сознания плещется вопрос, нужно ли отвечать на это? Нужно ли отвечать на это сейчас, когда Хёнджин пьян и одной ногой во сне?

— Я боялся... я боюсь сделать тебе больно, — в горле предательски пересыхает, потому звучание его голоса едва слышно, — и потерять.

Он не может сказать точно в какой момент ему понравился тот мальчишка с милейшей, но в то же время хитрой мордашкой и родинкой под глазом. Может точкой отправления стали те самые вышибалы, а может, как они вместе бегали домой из школы, наигравшись на площадке. Но что Чанбин может смело утверждать, так это как не раз возвращался мыслями к той многоэтажке и скучал. Хотя эти воспоминания заменялись новыми — с другой школой, с новыми друзьями, а проблемы и ссоры уже были серьёзнее того случая в игре. Но когда в десятом классе он увидел знакомое лицо, а его обладатель на голову выше и плечи шире его собственных, почувствовал себя тем самым мальчиком из двора.

Засыпает он незаметно для себя же, пока пальцами путается в длинных волосах блондина, а утром чувствует, что температура вокруг выше, чем обычно. Разлепляя глаза, опускает взгляд ниже, где светлая макушка прижимается к его боку. Чанбин чувствует себя слишком слабым, чтобы не улыбнуться так мягко, не опуститься чуть ниже, не погладить по пепельным волосам, а после не коснуться их губами. Слишком. А он лишь слушается своих первых желаний после пробуждения.

Через полчаса, когда старший уже поднялся и умылся, слышит обильное шуршание постельного белья и полустоны, а после отходит от только включившегося ноутбука и присаживается на край кровати. Хван просыпается.

— Доброго утра всем полуночным тусовщикам, — тёплая улыбка украшает лицо брюнета.

— Ты же не будешь надо мной издеваться, — младший хнычет и натягивает одеяло на голову.

— Нет, не буду, тебе повезло, потому что сегодня выходной, — ладонь ложится на хлопковую тёмную ткань, туда, где находилось плечо парня, и мягко поглаживает, — можешь дальше спать.

С ещё одним измученным стоном серая макушка скрывается под одеялом, удобнее устраиваясь на соседней прохладной подушке. Со наблюдает за ним ещё несколько долгих секунд, а затем возвращается к ноутбуку. Вчерашний незаконченный проект сам о себе не позаботится и не защитится. К тому же, осталась малая часть, а шанс закончить в данный момент вполне удачный. Ещё примерно через час, дописывая заключение, Чанбин слышит голос младшего за спиной.

— Хён, включи что-нибудь и полежи со мной, — голос мягкий, с очаровательной хрипотцой, а у Со голова кругом от осознания своих мыслей.

Брюнет смотрит через плечо, почти не разворачиваясь, и застывает, потому что перед глазами милейшая картина в исполнении Хван Хёнджина — заспанное лицо с тёмными блестящими глазами, по-детски надутыми губами, руки, прижимающие одеяло к подбородку, пока он лежит на боку. Чанбин просит пять минут, чтобы дописать один несчастный абзац, а после ложится к блондину, что моментально опутывает его руками и ногами. Снова тепло. Нет. Жарко. С Хёнджином всё чаще становится до одури жарко.

А ещё, похоже, Хван не помнит о чём говорил ночью, что заставляет Чанбина и расслабиться, и напрячься одновременно. С одной стороны есть время подумать, а с другой нужно найти подходящий момент, чтобы ответить ему.

В декабре достаточно сильно холодает, плотный слой снега укрывает землю, а конец семестра смело наступает на хвосты студентов в виде зачётов и экзаменов. Подумать на расстоянии от Хвана о нём же самом у Со не получается, потому что тот в первые две недели месяца почти переехал в его комнату из-за подготовки к тем самым экзаменам. Чанбин порой думает, что совсем дурак, раз согласился помогать младшему во время своих же зачётов, но после вспоминает, что отказать ему не может.

— Ну, хён, ты ведь практически во всех предметам шаришь, а с математикой тем более можешь мне помочь.

Парень тогда чуть ли не скулил, сидя на полу перед кроватью и обнимая ноги старшего, уложив голову на его колени. И как ему отказать, задавался вопросом Со, пробурчав что-то про "что бы без меня делал".

Почти каждый день по окончании пар они встречаются на одном своём месте — у фонтана, а после шагают домой к старшему. Почти каждый раз их встречает старшая сестра, хитро поглядывает на двоих, что Чанбин старательно игнорирует.

Последние дни с заключительными экзаменами даже придают сил, открывая второе дыхание. После всей этой нервотрёпки хотелось простого человеческого поспать, а не рыться в конспектах и в своей голове. И до последнего экзамена в этом семестре всё идёт слишком хорошо и подозрительно, чтобы быть правдой. Чанбин раздосадованно стонет и прикладывается затылком о стену, после того, как обнаружил десять процентов на телефоне. Портативный зарядник в рюкзаке тогда тоже не нашёлся, а в университете он был практически до пяти вечера. Когда он спускается с четвёртого этажа, снизу слышит знакомый голос.

— О, Со, тебя какой-то парень спрашивал в фойе, — Ли Минхо останавливается в пролёте второго этажа, пока Чанбин находится между вторым и третьим.

— Парень? Какой?

— Как-то не сильно запомнил... — Ли сводит брови, вспоминая внешность, — высокий такой, но я его в первый раз вижу, либо первогодка, либо не отсюда.

— С родинкой под глазом? — Со быстро хлопает глазами, когда пальцем указывает на один из них.

— О, точно, было, — одногруппник быстро кивает, замечая, как парень перешагивает ступеньки.

— А как давно? — Чанбин останавливается уже за спиной тёмноволосого, вновь привлекая внимание.

— Может полчаса назад где-то, — Минхо удивлённо оборачивается, посмотрев на наручные часы.

— Спасибо, — всё, что успевает сказать Со, когда вновь несётся с лестницы, под провожающий шокированный взгляд.

Чанбин хорошо помнит, что писал Хвану о состоянии своего телефона два часа назад, потому в голове не укладывается, что он тут делает. У младшего в тот момент подходил к концу заключительный экзамен и он ждал результатов, а дорога от одного университета к другому, занимает максимум полчаса. Мысль о том, что он долгое время был на морозе, ужасно тревожит Со. Когда он выходит в фойе, где находится лишь парочка студентов, бегло оглядывается и упирается взглядом в огромные окна, пытаясь найти друга. Не видит. Уже достаёт из кармана худи выключенный телефон, на который почему-то есть надежда, зажимает кнопку питания, забирает верхнюю одежду из гардероба и натыкается на серебристую макушку на крайней лавке у входной двери.

— Ты совсем дурак?

Чанбин подходит очень быстро, а парень поднимает голову с недоумевающим взглядом,

и наверняка не понял вопроса, так как после улыбается, вытягивая наушник из уха. Со хочет злиться на младшего из-за тревоги, на себя из-за этой же злости и усталости, но тот сидит тут и кажется в полном порядке. Он выдыхает и всеми силами успокаивает себя.

— Что ты тут делаешь? — голос старшего смягчается и он падает рядом с другом.

— Сегодня у нас важный день, я не мог просто уйти домой, — Хёнджин довольно улыбается, поглядывая на парня.

— Сколько ты был на улице? — Чанбин поворачивает голову в сторону блондина, слегка нахмурив брови, — ты ведь не сидел здесь всё время, так?

— Чего ты так переживаешь? — уголок губ дёргается в хитром оскале, но его встречает всё тот же серьёзный взгляд, — ну, я думал, что ты освободишься раньше, немного подождал на улице, потом зашёл спросить, а ваш вежливый дяденька охранник меня не выгнал и разрешил подождать здесь.

Взгляд Со на пару секунд переместился на стойку, за которой сидел довольно молодой мужчина, что-то черкающий ручкой в блокноте, а после вернулся к другу.

— То есть вечером тридцатого числа ты хочешь куда-то тащиться? — брюнет уточняет, глядя на довольное лицо младшего.

— Да!

Ответ Хвана звучит уж слишком радостно и воодушевлённо, что Чанбин теряет остатки своей серьёзности в этом разговоре.

— Ладно, дерзай, — парень выдыхает и тянет один уголок губ вверх, протягивая руку другу.

Когда Со оказывается в квартире Бан Чана, даже немного удивляется, потому что в последние несколько дней из-за занятости они не связывались. Сразу он узнаёт, что именно Хван подбил Чана, Сынмина и Чонина на эту встречу и ещё пригласил своих друзей из группы в лице Ли Феликса и Хан Джисона, которые оказались действительно хорошими ребятами, и начать с ними общение не стало проблемой.

— О, так вот чей этот ежевичный сидр, о котором Хёнджин неустанно напоминал, — светловолосый парень, он же Феликс, с улыбкой присаживается рядом с Чанбином на край дивана.

Брюнет чуть не давится, делая глоток из только что открытой бутылки, и это заставляет младшего прыснуть в кулак и легко похлопать собеседника по лопатке.

— Извини-извини, его поведение часто меня удивляет, — низкий голос вновь разносится в шуме из музыки и разговоров, едва дождавшись, пока старший спокойно вдохнёт, — такой внимательный.

— Да, он хороший друг и вообще человек, — Со говорит быстро, а глазами находит младшего, который разговаривал с Кристофером, но тот смотрит совсем не на собеседника.

Взгляд у Хёнджина слегка колючий, но всё ещё тёплый, пока он устремлён на Чанбина. Со отвечает тем же — смотрит, пока младший не присядет ближе, а после расслаблено и привычно проваливается к чужому боку. И так прошёл остаток вечера после разговора с Феликсом. В начале первого часа ночи Хван вытягивает старшего на улицу, объясняя тем, что ужасно хочет домой, в свою кровать и вообще его вымотал этот день, будто не он стал поводом этой маленькой вечеринки. Чанбин глубоко вдыхает разряженный прохладный воздух, что скоро начнёт отрезвлять, и шагает в сторону дома младшего.

Большая часть дороги, на удивление, проходит в тишине. Усталость тяжёлой ношей легла на плечи обоих, потому было принято решение, что Со останется у парня. Вокруг единицы прохожих и минимум проезжающих мимо автомобилей. В арке между домами гуляет слабый ветерок, когда Хёнджин немного отстаёт.

— Скажи моё имя, — летит в спину Чанбина, что его и заставляет резко остановиться.

— С катушек съехал, Хван? — он оборачивается и тут же пугается вида младшего перед собой.

— Чанбин, — Хёнджин подходит ближе, а старший прирастает к земле, — ты ведь не только за мои чувства боишься, но и за свои не меньше, так вот я перед тобой уже сколько времени, и чего ты ждёшь ещё?

Глаза Со распахиваются в недоумении, но по голове тут же даёт моментальное осознание. Воздуха в груди едва хватает, чтобы снова вдохнуть.

— Так ты не спал тогда?

— Не спал, и настолько пьяным не был.

Дрожь прошла по всей грудной клетке и слова закончились, потому что во взгляде напротив плескались отчаяние и решительность вперемешку с какой-то болью. Лицо Со оказывается в плену прохладных ладоней, а глаза так и прикованы к таким родным и тёмным напротив.

— Скажи моё имя, — звучит почти умоляюще и практически шёпотом, — если ты готов.

Чанбин не может найти в себе силы опустить голову и не смотреть на парня. Взгляд бегает по лицу, но постоянно возвращается к глазам, в которых отражаются те самые терпение и ожидание сквозь года. Он осторожно накрывает ладонь юноши на своей щеке и делает маленькое движение вперёд, сокращая между ними расстояние.

— Хёнджин, — тихое и в самые губы.

У Хёнджина внутри всё переворачивается, поэтому он срывает последние преграды, с последним испарившимся страхом поддаётся вперёд и прижимается к мягким губам. Поцелуй сладостью ложится на губы и кончики языка не только от сладкого алкоголя, но и тёплых чувств. Пальцы старшего цепляются за руку блондина крепче, воздуха едва хватает от переизбытка эмоций и чувств.

— Ещё, — младший выдыхает, опуская одну руку на талию, а глаза блестят от напрашивающихся слёз.

И Чанбин выполняет. Повторяет имя парня между поцелуями, обвивает шею руками, успокаивающе поглаживая, и прижимается так близко, насколько это возможно. В груди обоих растекается необычайная лёгкость от признания чувств и рассеяного страха, пока они делят тепло на двоих в декабрьский мороз.

— Как давно ты влюблён в меня? — тихо произносит Чанбин в щёку младшего, расположившись на его же плече, когда они уже лежат в кровати.

— Я не знаю, давай начнём с того, что ты сразу мне понравился, как только мы познакомились во дворе, — Хёнджин издаёт короткий смешок и мечтательно смотрит в потолок, вспоминая их детство, — а дальше всё само собой пошло.

На согревшейся щеке остаётся поцелуй-бабочка, а тёмная макушка возвращается на плечо,

— Эй, а что насчёт тебя? — пальцы на боку сжимаются.

— Ах, это, — Чанбин приподнимается, находя взглядом лицо парня в темноте, — мне крышу снесло, когда ты показал пирсинг.

— Что?

Старшего ещё больше веселит притихший Хван, отчего он снова валится на плечо с тихим смехом.

— Шучу, я тоже не знаю, но сейчас я люблю тебя и от этого счастлив, что главнее.

— Ты подожди, — Хёнджин протестующе садится в изголовье кровати, а в голосе слышна серьёзность, — если бы я тебе не показал пирсинг, ты не задумался о чувствах ко мне?

— Так, ладно, серьёзно я задумался о том, чтобы признаться тебе после твоей гулянки, — палец старшего упирается в грудь парня, но его горько-тёплую улыбку слышно сквозь, хоть и не непроглядную, но темноту комнаты, — но мы были друзьями, и я думал, что только друг для тебя, с этой мыслью было проще до одного момента.

Хёнджин заметно расслабляется и заключает парня в свои объятия, ложась обратно на подушки, целует в лоб и чувствует себя по-настоящему счастливым, пока к нему жмётся лишь один человек, кого когда-либо хотелось подпустить настолько близко.

♡