Ясуко не хочет умирать

1

Ясуко зябко проводит плечами, пытаясь сбросить с себя чужой внимательный взгляд.

Детские глаза смотрят на неё с едва различимым интересом, без подвоха, но, честное слово, от этого не менее тошно. Она лишь силой воли заставляет себя вежливо улыбаться, стоя на пороге дома того, кто через каких-то десять лет вырежет целый квартал своих родичей. Включая её саму.

— Пожалуйста, проходите в дом.

Будь её воля, Ясуко бы отказалась.

С семьёй главы Учиха не хотелось иметь ничего общего, держаться от той на расстоянии и не попадаться на глаза. Ведь жить хотелось. Больше чем десяток лет, которые ей так милостиво предложила вторая жизнь в теле учиховского ребёнка.

Предел мечтаний — сдохнуть от рук подростка в свои очередные шестнадцать.

Ясуко молча заходит вслед за матерью, стараясь смотреть прямо на спины впереди идущих Микото и Наи, не сильно оглядываясь по сторонам, и не обращать внимания на Итачи. Тому только четыре или даже три, но несмотря на это его присутствие напрягает. Ощущение такое, будто идëшь рядом с бомбой, которая рванет похлеще ядерки, дай только повод.

Опасаться маленького ребёнка — смешно, но собственному мозгу, что знает печальное будущее, не объяснишь, и ладно бы если её саму оно не касалось, но оно касается. Да касается так, что ещё чуть-чуть и собьёт с ног.

Наверное, здорово когда собственная мать водит дружбу с женою главы, но не с Микото Учиха, чьи сыновья один другого будут хлеще.

Наи тем временем улыбается, сдержанно, насколько может, щебечет о бытовых мелочах, простом женском, захватывая погоду, молчаливого, нелюдимого мужа и много ещё чего. Ясуко забрасывает ту слушать ещё на первой минуте, из-за чего путь до гостевой комнаты она проводит исключительно в своих мыслях. «Ясуко-чан, вы с Итачи можете вместе поиграть на улице», — из которых её резко выдёргивает предложение мягко улыбающейся Микото, что заметила скучающий вид детей.

Наи всецело поддерживает её.

И так их выгоняют — сплавливают на улицу дышать свежим воздухом, чтобы не греть уши взрослыми разговорами двух замужних женщин. Мало ли что те будут обсуждать наедине за плотными сёдзе.

Вот только Ясуко не представляет себя, играющую с Итачи.

Зато тот видимо — да.

***

— Чем вы занимались?

Они идут по клановым тихим улочкам в предвечерние сумерки, и Наи, как мать, что интересуется жизнью своего ребёнка, должна знать обо всём, чем в свободное время занимается её почти семилетняя дочь.

Ясуко же отвечает в тон, привычно отыгрывая роль шестилетки, пусть и в тайне ото всех в прошлом месяце она встретила свои двадцать пять.

Не попади сюда, она бы там закончила медицинский.

— Кормили рыбок в пруду.

Голос предательски проседает, и Ясуко спешит сделать вид, что того никогда не было.

— Знаешь, мам, я так устала. Мы с Итачи-куном ещё сюрикены метали. У него здорово получается.

Вот только метал их один Итачи, показывал как надо и как правильно, и те словно по волшебству каждый раз попадали точно в цель деревянных дощечек.

Наблюдение за тем, как мальчик в свои четыре умело обращался с настоящим оружием, нагоняло жуть. В свои четыре Ясуко ходила в детский сад, била палкой крапиву и ела снег. Небо и земля по сравнению с Итачи, который уже успел побывать на войне и насмотреться ужасов на годы и годы вперёд.

Однако Наи этого не понять. В её глазах, как и во многих, четырехлетний сын главы — будущий достойный шиноби и наследник клана.

Наверное, лишь одна Микото будет продолжать в нём видеть ребёнка до самого конца.

— Ох представляешь, Итачи-кун недавно стал обучаться чакре. Гений растет.

Не гений, а человек со сломанной менталкой.

Только Ясуко об этом никогда никому не скажет.

Благо хоть они с ним попадут в разные классы.

***

В класс они попадают в один.

Списки показывают сразу после выступления четвертого. Минато красив, улыбчив, молод и умеет заставить на себя обратить внимание детей. Даже взрослые, пришедшие с детьми, внимательно слушают не шибко длинную, но довольно содержательную речь, в которой всё-таки упоминается пресловутая воля огня.

Ясуко не может проникнуться ею как другие шиноби и дети, ведь рождена она была не в Конохе, а фамилия Учиха вызывает больше головную боль, чем пиетет и гордость.

Прямо как сейчас, когда они стоят перед большой доской и ищут среди списков её проблемное имя.

— Ох, милая, смотри, ты будешь учиться с Итачи-куном, — Наи произносит это радостно, не задумываясь, пока у Ясуко медленно рушится мир и надежды на хоть какое-то будущее. Но, к сожалению, строчки и заковыристые иероглифы не врут. Судьбе было мало того, что их матери дружат — теперь они с будущим нукенином становятся одноклассниками.

— Четырнадцатый класс, подходим ближе!..

— Это твой. — улыбается Наи, толкая свою застывшую дочь по направлению к классному руководителю. — Удачной учёбы!

Ясуко тем временем думает, что уже легче сдохнуть.

Или смириться.

Всё равно никакой разницы нет.

***

Первого сентября Учиха Ясуко просыпается за полтора часа до будильника и ещё где-то десять минут втыкает в простынь.

Тяжело осознавать, что минувшие события оказались лишь сном: слишком реалистичная картинка, герои и сюжет. Однако календарь на стене не врёт, как и подготовленная со вечера одежда, лежащая на комоде.

Падая спиной назад, Ясуко нервно смеётся и закрывает глаза.

Тем временем с её плеч словно исчезает булыжник. Итачи — не Какаши и не Джирайя, он пойдёт в академию в шесть. Пусть и закончит ту, кажется, за год.

2

Она сидит рядом с окном, за предпоследней партой, и давно не слушает, что говорит её новый сенсей в классе. Пусть Цубаме-сан ещё сам юн и молод, но это не мешает ему в свои двадцать с копейками рассказывать всё точно по учебнику, заученными сухими предложениями, наверняка сдëрнутыми из какой-нибудь методички.

Ей богу, даже Абураме поинтересней слушать.

Ясуко, скучая, подпирает щëку ладонью и поворачивает голову к окну, там, во внутреннем дворике снаружи, уже занимается во всю малышня постарше: наворачивают круги на площадке и прыгают на скакалках. Под деревом стоит их сенсей.

Ясуко же флешбечит в словно совсем далёкое прошлое, когда она в самом деле была малявкой, носила кроссовки на липучках и не знала никаких бед, кроме плохой оценке по математике и того, что мама её не выпустит на улицу из-за несделанной домашки.

Господи как же это было давно...

Младшая, средняя школа, два старших класса, нервотрёпка из-за подготовки к экзаменам, первые болезненные отношения и долгожданное зачисление на бюджет. Чтобы что? Чтобы отучиться по итогу меньше года на ортодонта, глупо умерев из-за чужой оплошности.

Перепутанные официантом заказы стоили ей жизни. Скончалась она кстати быстро, до приезда скорой.

И знай Ясуко заранее, как сложилась бы её жизнь, то не горбатилась бы так. Не строила грандиозных планов, больше времени уделяла родным и близким, жила бы в своё удовольствие и не парилась бы по пустякам.

Просто умереть в свои неполные девятнадцать ей было... обидно. А ещё немного больно и грустно, не встретит она больше свою настоящую мать, отца, ещё совсем крохотных племянников и брата. Вместо этого Ясуко будет давиться через чур наивной, простодушной Наи, её мужем со скупым эмоциональном диапазоном и вечно недовольным лицом.

Новая семья была никакая, да и семьей ту называть до сих пор не поворачивался язык. Так, просто сожительство двух человек, пусть Наи это и виделось иначе.

Перерождение, а это наверняка было оно, принесло с собой много стресса, домыслы о поехавшей крыше и желание всё откатить обратно, как было. Даже не в свою первую жизнь к маме под юбку, а на худой конец в то непонятное, крепко забытое что-то, которое являлась чем-то средним — «между» — на «тот свет».

В первое время ей было очень и очень трудно: пришлось адаптироваться к своему новому малолетнему телу, насильно и болезненно выбрасывать страдания по утраченной, относительно счастливой жизни и неохотно, с долей некого ужаса признавать, что да, она находится в мире по мотивам одной ей хорошо известной манги про шиноби.

Видимо с ней облажались снова, забыв до конца почистить память и отправив в тело малявки-учиха как есть. Потому что Ясуко на роль героя-попаданца не годится и точно не претендует — слишком много чести.

Ещё бы ей себя для начала спасти.

***

— Ну, как у тебя в академии, Ясу-чан? — интересуется Аи-сан, улыбаясь за прилавком.

Ясуко садится за высокий стул, в ответ добродушно отмахивается, что всё, мол, нормально и хорошо, учёба интересная, а преподаватели хоть и нудные, но дело своё знающие. Аи-сан тепло смеётся, параллельно слушая её детский лепет и нанизывая на шпажки разноцветные шарики данго.

— Интересный ты ребёнок, Ясу-чан.

Ясуко после чужого замечания на секунду замирает, но почти тут же вынуждает себя расслабиться, скромно повести плечами и чуть-чуть потупить взгляд.

Аи-сан не впервые разбрасывается подобными фразами, но привыкнуть к тем до сих пор трудно. После каждой из них паранойя вопит благим матом, хочется сьëжиться и куда-нибудь сбежать. Но старая продавщица, которая Наи с детства заменила мать, а ей кого-то вроде бабушки или добродушной тёти, настоящий смысл в свои слова не вкладывает. А стоит.

Если знала бы, то определённо вела бы себя по-другому, а не искренне и любяще, как сейчас.

Хотя после комментария двухгодовалой давности Ясуко еле смогла себя убедить в обратном. «У тебя такой взрослый взгляд, Ясу-чан. Наверное, в прошлой жизни ты была очень мудрым человеком» — суеверность здешнего общества достаточно сильно успела навлечь на неё страха о фатальном и скоропостижном раскрытии.

— Как одноклассники? Нашла друзей? — Аи-сан ставит перед ней блюдце с двумя готовыми данго и горячую чашу с чаем, чёрным и сладким, который больше любили гражданские, а не клановые шиноби, предпочитающие горький зелёный.

Ясуко в ответ мычит. Прошло уже две недели учёбы, а подружиться с шестилетками так и не удалось.

— Да. С мальчиком из Инузука, у него очень милый щенок.

С Накигото их просто посадили за одну парту.

— Чудно. С кем-то из них ты потом будешь в команде, поэтому лучше присматриваться уже сейчас. Будет замечательно, если твоими сокомандниками станут твои друзья.

Ясуко кивает, покорно соглашаясь, хотя утверждение довольно спорное. Рисовые шарики тем временем тают во рту. Она жмурится от удовольствия и греет теперь свои вечно холодные руки о кружку чая.

Тепло и вкусно.

Пока сзади вдруг не раздаётся мальчишеский голос, который приветствует Аи-сан, а сам его обладатель не садится через один стул от Ясуко.

Из любопытства она поворачивает к тому голову и различает лишь чёрные вьющиеся волосы и ответный любопытный взгляд.

— Ох, здравствуй, Шисуи-кун. Тебе как всегда?

Ясуко вдыхает, вот только выдохнуть не может.

Учиха Шисуи...

За что её так ненавидит судьба?

3

— Почему ты за мной идëшь?

— Мы с тобой живём в одном квартале. — Учиха Шисуи отвечает умиротворённо, будто с лёгким налётом улыбки, идя за её спиной всего в трёх шагах.

— Но это не короткая дорога.

Ясуко резко останавливается и поворачивается к нему лицом. Та уже успела навернуть семь лишних тё109м, которые мелкий Учиха следовал прямо за ней и явно неспроста.

Шисуи пожимает плечами:

— Погода сегодня хорошая, — и стоит, продолжая её разглядывать, ребячески улыбаясь, как ни в чëм не бывало.

Будто это не он в последний месяц пытается развести её на разговор, всё чаще и чаще прибегая к более наглым методам.

Однако, терпение Ясуко не безгранично.

Ей не нужно внимание десятилетки Учиха Шисуи, о гениальности которого шепчут уже не только в клане, но и за его пределами. Вот только прямо сказать об этом она не может: Шисуи не из обычной семьи, а внучатый родственник какого-то старейшины, который взял его на старости лет под свое крыло.

Поэтому Ясуко каждый раз молчала, очень красноречиво, как только вьющаяся макушка после того злапамятного дня в лавочке Аи-сан непосредственно появлялась в зоне её видимости. И радовало или печалило, тут как посмотреть, лишь одно — в открытую Шисуи к ней не лез, но наедине изголялся как мог. Не до абсурдности, но довольно нервируемо и бесяче.

Будто назойливый комар.

— Давай так, что ты хочешь? — Ясуко едва сдерживается, чтобы не состроить гримасу.

А Шисуи, словно не заметив чужой язвительности, только хмыкает и невинно бросает ей:

— Познакомиться. Ты интересная, Ясуко-сан.

Приплыли.

Это он от Аи-сан нахватался или Ясуко уже стоит начать нервничать?

***

Нервничать начинать не стоило — у Шисуи Учиха не было подозрений о её неудачном перерождении, прошлой жизни и знания здешнего будущего.

Ему всего десять. Пусть он на голову наблюдательнее, умнее и гениальнее своих сверстников, но вопреки этому всё равно остаётся простым ребëнком...

Шисуи Учиха хочет найти друзей.

И в роли друга он выбрал почему-то еë.

А почему именно, нужно выяснить. Хотя бы для того, чтобы больше так не палиться и впредь не привлекать к себе ненужного внимания...

— Тебе разве интересно со мной? — Ясуко хмурится, когда задает вопрос.

Они с Шисуи последние две минуты идут молча, он улыбается кончиками губ, а она смотрит себе под ноги, думает обо всём и больше и упрямо отгоняет от себя мысли, что её раскроет десятилетний рядом идущий пацан.

Было бы обидно, но, чего скрывать, предсказуемо.

Как ни крути Шисуи — гений. Как Итачи, Какаши и, возможно, Минато. Да и по нему это видно даже сейчас, в обычной жизни: ребёнка с лихвой выдаёт собственное поведение и глаза.

Вот почему её забросило именно в клан Учиха!?

Ясуко не сдерживается и с недовольством пинает ногой небольшой камушек на дороге.

— Да, — отвечает Шисуи, тихо смеясь. Весело ему, как же. — Ты забавная.

— Я-то?

— Мы же соклановцы. А ты даже поздороваться в академии не захотела.

— Я тебя там не видела, — Ясуко принимает вялую попытку соврать, но тут же скисает. Вздыхает, устало окидывая взглядом остановившегося за ней пацана, поджимает губы и вдруг предельно ясно осознаёт: в ближайшее время Учиха просто так не отлипнет.

Шисуи же делает вид, что не услышал её.

— Здесь открыли раменную, может зайдем?

Ясуко рассеяно оборачивается и натыкается глазами на цветастую вывеску.

«Горячий рамен!» — не Ичираку, уже соль. Однако... нет, с этим мальчишкой она сегодня никуда больше не пойдёт.

— Я поем дома.

И на удивление, тот быстро с этим соглашается.

— Хорошо.

***

Черт дернул ляпнуть Наи, что сегодня Ясуко, кажется, подружилась с ещё одним мальчиком-гением из их клана, как мать этого тела тут же удивилась, умилилась и обрадовалась. Ну да, её дочка прогрессивненько так находит себе новых приятелей, а на то, что те слегка не подходят ей под стать, можно закрыть глаза. Ничего вообще что это юный наследник, а теперь и внук старейшины?

— Ты у меня тоже умница, Ясу-чан. Такая маленькая, а уже рассуждаешь как взрослая, — любяще улыбается Наи, прекратив нарезать в карри овощи.

Ясуко же кажется, что в любви к своей дочери, Наи не замечает простых вещей.

Или не хочет замечать.

Хотя неудивительно раз мужу плевать на свою жену. Любить такого становится сложно. Особенно, когда он месяцами пропадает на миссиях и ходит дома мрачнее тучи. Вот дочь и стала настоящей отдушиной и единственным объектом в своей любви и заботе.

«Маленький лучик» — как ту называла Наи раньше. И неужели надежды, а не солнца?

Наи Ясуко жаль. Потому что она сама ни капельки ту не любит. Благодарна ей и сочувствует, но не любит.

И никогда не сможет.

— ...Как вы познакомились с Шисуи-куном? — Наи включает кран и начинает мыть посуду.

— У Аи-сан в лавке, а потом пересеклись в академии.

— Здорово, что вы подружились.

— Почему же?

— Вы один клан, Ясу-чан. Вам нужно держаться вместе. А у вас с Шисуи-куном и ровесников ведь не особо много из-за войны...

Ясуко понятливо прикрывает глаза. А вот видимо и одна из причин, что Шисуи, банным листом прилип к ней — недостаточное общение со сверстниками. Он же и с Итачи будет дружбу водить, а тот, на минутку, на четыре, если почти не на пять лет младше.

В клане и правда мало детей её возраста, но Ясуко этому особого значения никогда не придавала. С теми общаться сложно и скучно, подобное утомляло, из-за чего и друзей в новом мире у неё пока не было.

Ну как, как на милость, в свои ментальные двадцать с гаком можно общаться наравне с теми, кто только недавно начал из-под стола ходить? Пусть даже и большинству из них успели дать в руки сюрикен с условным ножом.

Для Ясуко до сих пор это сродни «слишком».

Она сколько угодно может опасаться мелких Итачи и Шисуи, но воспринимать их пока (всерьёз? на равных? как взрослых личностей?) у Ясуко попросту не выходит.

Возможно выйдет потом, но точно не в ближайшее время.

— Пригласи его на обед.

— Что? — дереализованная и до этого задумавшаяся Ясуко не понимает, к чему было подобное произнесено.

О боже.

Только не говорите, что...

— Можешь пригласить Шисуи-куна к нам. На следующей неделе, в выходные. — Ясуко прекрасно видит, как Наи улыбается, доставая чистые приборы из шкафа. — У тебя ведь праздник, Ясуко. Не стоит справлять его в одиночку.

Зря она сегодня решила всё рассказать.

Очень и очень зря.

— Я подумаю.

Вот и как ей теперь выкручиваться из ситуации?

4

Ясуко рисует на полях в тетрадке, изредка посматривает в окно на пустующую во дворе площадку и вспоминает, как недавно их учили правильно держать сюрикен и кунай.

Учили-то по факту только треть класса — одни дети имели в близкой родне хотя бы одного шиноби, а другие, как и Ясуко, были выходцами из кланов. Так и вышло, что из восемнадцати детей Цубаме морочил пятерых. Одна девочка даже расплакалась под конец, не выдержав, что у неё, как оказалось, что-то не получается.

А сегодня той уже нет, ребёнка из академии забрали родители.

«И правильно сделали», — думает Ясуко, карандашом выводя очередной завиток на листке.

Со временем у девочки будет меньше проблем: например, как не сдохнуть в четвертой МВШ или, хотя бы, на чуунинском экзамене.

Переродись Ясуко гражданской, то ни в какую академию, она бы сейчас не полезла — желания добровольно участвовать в том же нападении Обито, Орочимару и Пейна на лист у неё ни разу не возникало.

И всё ещё не.

Однако выбора веер утива на её спине не предоставляет: не станет она шиноби, то не сможет в случае чего даже далеко убежать.

Поэтому Ясуко и не возразила, когда Наи записала её в академию.

Пусть и очень-очень хотела.

— Ясуко-кун, ответь про основание Конохи. — Когда Накигото, замученный пересказом параграфа, шумно плюхается обратно на свой стул, Цубаме принимается за Ясуко.

Несмотря на чужой невозмутимый вид, Сенсея Ясуко читает на раз-два. После одиннадцати лет, проведённых в школе, не заметить определённый учительский взгляд становится трудно. Вот это — «Спасай положение класса, Учиха. Я тоже хочу домой» — Ясуко прекрасно узнаёт. Три года усердной зубрёжки химии не прошли для неё даром: из класса она единственная нацелилась в мед.

Встав, Ясуко сжато начинает рассказывать то, что она прочла накануне из учебника. В основном про двоих братьев Сенджу и не без причины совсем немного о соклановце: Мадару в Конохе не жалуют, предпочитая о его заслугах говорить недолго и мельком.

— Молодец, — ровно проговаривает Цубаме. — А теперь, класс, домашнее задание...

Ясуко его не слушает, потому что знает, следующий параграф.

Так оно и случается.

— Можете идти домой...

***

Домой же Ясуко не уходит. Вместо этого она садится на качели во внутреннем дворике. На те самые, на которых во всех анимешных флешбеках будет в одиночестве появляться Наруто, грустить и смотреть на счастливых детей, пока сценаристы — в десятый раз пытаться выжать драму из пальца.

Сидеть ей на них ещё как минимум пол часа (последняя пара у Шисуи закончится по расписанию).

Да, она всë-таки решила его пригласить. Точнее, её это сделать вынудила Наи, которая своими расспросами о дочкином друге на празднике уже успела выесть чайной ложечкой мозг.

С того дня даже недели не прошло — времени у Шисуи выбрать подарок будет предостаточно, целых десять дней и ночей.

Ясуко скучающе обводит взглядом группку детей, что потоком вываливаются из академии: видимо тех тоже сенсей отпустил пораньше.

Насчитанные пятнадцать человек шумят, смеются, привлекая к себе внимание, и парочками разбредаются друг к дружке.

Ясуко от нечего делать сравнивает чужой класс со своим — отношение клановых к безклановым примерно одинаковое, как и девочек, которых по всей академии заметно меньше, чем парней. Хотя то совсем неудивительно — большинство кланов хранят традиционный патриархат, а из гражданских мало кто осознанно хочет отдать в шиноби свою дочь. Будущая Сакура как раз таки из таких; чем только думали её родители непонятно.

Наи, например, сама в прошлом обучалась в академии и даже прошла чуунинский экзамен. Вот только её зелёный жилет до сих пор пылится в шкафу, а она сама как восемь лет в добровольной отставке — ранняя свадьба и рождение ребёнка сыграли в ней ключевую роль.

Впрочем, по рассказам Наи, как сирота при клане, она всегда хотела семью, и очень рада, что судьба подарила ей дочь.

Потому что наследника, как выяснилось позже, Наи родить для мужа не удастся. От Кенмы она решила это не скрывать — рассказала всё в тот же день, когда растерянная пришла из больницы, еле держась на ногах. Но вместо того, чтобы её поддержать, тот впервые накричал на жену и чуть ли не замахнулся — трёхгодовалая Ясуко тогда специально заревела в три ручья, дабы вывести бледную молоденькую девчонку из ступора. И у неё сработало.

Вскоре после этого нерадивый папаша исчез — на свою первую долгосрочную миссию. В доме он не появлялся полгода.

А заявившись, стал ещё более походить на безэмоциональный кирпич.

Ясное дело, обучать Ясуко к академии тот даже не думал — вот и занялась её учебой и тренировками Наи, на которой поверх этого лежал уход за домом, готовка и появившиеся на всякий случай дистанционная подработка в небольшом издательстве: с помощью шарингана она писала небольшие ручные тексты, точь-в-точь похожие на оригинал.

Жили они неплохо, и денег хватало... вот только Наи продолжала по-своему любить мужа. Вопреки. На своей скупой и болезненной привязанности. И почему: не ясно.

Однако, чужая душа — потёмки, лишний раз в которые лучше не лезть.

Иначе заблудишься сам.

— Привет.

Ясуко вздрагивает, когда совсем рядом с ней разносится чужой голос — напротив, в двух шагах, стоит Учиха Шисуи, по-птичьи склонив голову: наверное думает, почему она здесь сидит после уроков.

Ясуко рассеяно спрыгивает с качель.

— Привет...— она вздыхает. — Ты не хочешь в следующую субботу прийти ко мне на день Рождения? Мне исполнится семь, я приглашаю.