Ночной гость

Чжун Ли привык контролировать свою жизнь так, чтобы минимизировать возникновение непредвиденных рисков. Конечно, он не мог контролировать погоду, других людей и прочие абсолютно от него не зависящие вещи, но он старался держать под контролем всё остальное. Своё место на работе, круг общения и даже сон.

Последнее, впрочем, подверглось изменению без его на то ведома. Всё началось с того, что внезапно работы в похоронном бюро прибавилось из-за своего рода «неудачи». Неудачей можно было считать некоторую неспособность Ху Тао нормально общаться с людьми, из-за чего добрая часть работников бюро, будто сговорившись, решили одновременно подать заявления на увольнение. Всего за каких-то три дня Чжун Ли оказался едва ли не единственным во всём бюро, способным общаться с Ху Тао без нервного тика.

Всё дело в стрессоустойчивости и чае. И хоть в похоронном бюро конкретно с этим было трудно — заварочный чайник едва ли мог прожить дольше недели в руках всё той же Ху Тао, — а Чжун Ли умел приспосабливаться. Контроль без умственной гибкости держать трудно, потому последний год, который он работал в бюро, он ходил в одну прекрасную чайную через дорогу.

Так вышло, что чайная «прекрасной» была для очень маленького количества людей, поскольку в один день Чжун Ли просто увидел вывеску о предстоящем закрытии. И конкретно в этот момент он начал подозревать, что всё начинает идти куда-то не туда.

Из-за того, что работников в мгновение стало меньше по вине внутреннего конфликта, а также потому, что Чжун Ли лишился привычной чайной подпитки, его сон тоже начал страдать. Во-первых, из-за сверхурочной работы. Во-вторых, у него начала болеть спина.

— Много сидите? – обычный вопрос от врача при учёте всех проблем, преследующих Чжун Ли последние пару недель, звучал как откровенная издёвка. Он хмуро посмотрел на Бай Чжу, и тот понимающе кивнул, снова смотря в медицинскую карту. – Понимаю, дело легкопоправимое, не переживайте. Купите ортопедический матрас и постарайтесь спать на спине.

У всех бывают чёрные полосы в жизни, это нормально. В жизни Чжун Ли они, возможно, встречались чересчур часто во время его юности. Сейчас ему уже за тридцать, у него стабильная работа – насколько это вообще возможно с иногда слишком легкомысленной начальницей, — есть заработок, квартира… И ещё он одинок, а единственное что-то новое в его постели за последние несколько месяцев – ортопедический матрас. И то, потому что у него начались проблемы со спиной из-за долгой работы за столом в не всегда удобной позе.

Да и не только со спиной проблемы – сон полетел в ту же Бездну. Пока Ху Тао лихорадочно пыталась найти новых сотрудников, на пару с ней Чжун Ли утопал в бумажной работе, выполняя даже то, что не входило в его трудовой контракт. Иногда он думал, что он слишком добрый. В другие дни он считал, что дело не в доброте, а в обычном трудоголизме, из достоинства медленно превратившегося в откровенно пагубную для его здоровья привычку.  

Итак, последний месяц он не прожил, а откровенно просуществовал, упорно делая вид здорового человека. Единственной отдушиной, как бы смешно это ни было, стал ортопедический матрас. Хотя бы потому, что это оказалось попросту удобно. Конечно, он не спасал его от переработок и уже становившегося хроническим недосыпания, но… Чжун Ли старался искать плюсы.

Потому что без оптимизма он бы скатился не в недосып, а в «депрессию офисного работника».

Ему искренне верилось, что со временем всё наладится. Конечно, для исправления всех этих событий ему придётся приложить некоторые усилия: помочь Ху Тао с поиском сотрудников, самому обнаружить поблизости от работы какую-нибудь замену чайной, с кем-нибудь познакомиться, чтобы не было так уж одиноко в большой кровати с ортопедическим матрасом… Всё это требовало сил.

Чтобы набраться сил, нужно было восстановить режим. Чтобы восстановить режим, необходимо было разгрести завалы работы. Чтобы разгрести завалы работы, нужно было найти хотя бы какого-то сотрудника. Чтобы найти сотрудников…

Ладно, возможно, он не мог быть оптимистом всегда. Как только всё это закончится, он обязательно возьмёт отпуск и уедет куда-нибудь поближе к морю. От трудоголизма стоило избавляться как можно быстрее, иначе он свалится с сердечным приступом к сорока годам. Благо, что гроб для его похорон буквально в соседней комнате – выбирай какой угодно.

Итак, постепенно всё должно было прийти в норму. По крайней мере, он так думал до той ночи, когда открыл глаза и понял, что не может двигаться.

Первой мыслью было то, что он так довёл себя в прошедший будний день, что силы окончательно его покинули. Второй мыслью было понимание, что он не один в комнате. При всей нагрузке на его мозг – и душевное состояние – он вряд ли мог забыть о том, что порог своей квартиры переступил не в одиночестве. Тем более, что привычки водить к себе незнакомцев ради одной ночи он никогда не имел. Учитывая все проблемы за последние несколько недель, это и вовсе было невозможно.

Следственно, что-то было не так. Возможно, к нему проник вор. Чжун Ли попытался разглядеть в темноте хоть что-нибудь и осторожно двинуться. С последним неожиданно вышла осечка – тело осталось на месте, словно задеревенев. Он как будто стал не более, чем статуей, спрятанной под одеяло. Непонимающе моргнув, Чжун Ли поводил глазами, ощущая, как в груди медленно начинает расти тяжесть – страх и непонимание постепенно сплетались в единый узел вокруг сердца, мешая нормально дышать.

Тени в комнате неожиданно двинулись, темноту прорезали скорее серебристые, чем серые лучи света. Скользнули по стенам, по книжному шкафу, по захламленному документами и папками столу, который он обещал себе разобрать уже как три недели, но сил не находилось… Он замер взглядом на иной вещи.

Из образовавшегося полумрака на него глядели два синих глаза. Мутных, несколько нечётких, но слегка светящихся и оттого чересчур заметных. Чжун Ли моргнул, решив, что ему почудилось. Два синих глаза моргнули в ответ. Чжун Ли панически вдохнул и ощутил, как грудь и горло сковывает спазм – воздух с трудом скользнул в лёгкие.

Однако больше ничего не происходило. Синие глаза продолжали смотреть на него из темноты, он пялился в ответ. Серебристые лучи, словно от луны, не двигались, застыв искусственными прожекторами и продолжая разрезать собою мрак. Время как остановилось, и единственное, что менялось в образовавшейся картине – иногда открывающиеся и закрывающиеся синие глаза.

Чем дольше Чжун Ли в них всматривался, тем быстрее его отпускало. По крайней мере, это не двигалось в его сторону, и он смел предполагать, что оно не так уж опасно. Как ему почудилось. Какой вор будет стоять в комнате и тупо пялиться на уже не спящего человека? Для ступора слишком уж долго.

Стоило ему об этом подумать, как синие глаза сощурились и двинулись. Чжун Ли бы напрягся, только он до сих пор продолжал напоминать себе статую под одеялом. Он попытался хотя бы дёрнуться, но даже это не вышло. Потому всё, что он мог, так это напряжённо смотреть на приближающийся силуэт. 

Как только фигура ступила в серебро, Чжун Ли чуть зажмурился от неожиданно яркого света. Всего на мгновение, потому что когда он вновь открыл глаза, то едва не закричал. «Едва», потому что не смог ни издать звук, ни даже открыть рта, и оттого собственный голос пронёсся на дикой карусели внутри его головы.

Синие глаза были прямо перед ним. Широкие, уже не мутные, сияющие глубокой синевой, будто море во время шторма. Пронзительные, обрамлённые чуть серебрившимися светлыми ресницами. Проглотив панику, Чжун Ли снова постарался глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться, и его почти затянуло в бесконечный круг из страха и попыток его подавить. Потому что глубокие вдохи его буквально душили, что пугало, а чтобы успокоиться…

В последнее время он становится жертвой круговоротов постоянно.

Потому он постарался сосредоточиться не на дыхании, надеясь, всё же, не задохнуться в процессе. С трудом оторвав взгляд от чужих глаз, скользнул в сторону – по будто бы мёртвенно-бледной коже, по прядям светлых, чуть рыжевших в свету волос, по тонким бровям, тоже казавшимся излишне светлыми…

Уже не в ужасе, а больше в озадаченности Чжун Ли моргнул. Незнакомец сидел сейчас рядом с его кроватью на, как он полагал, корточках и смотрел ему в лицо? Внезапно парень слегка наклонил голову вбок, снова сощурил переливающиеся в свете синие глаза, а его чуть тёмные, по сравнению с кожей, губы растянулись в откровенно забавляющейся улыбке.

Чжун Ли снова попытался дёрнуться – не вышло, — когда парень двинулся. Из-за края кровати показалась его рука, длинный бледный палец медленно приблизился. И ткнулся в кончик носа Чжун Ли. Синие глаза вспыхнули, заискрившись таким неожиданным удовольствием, что Чжун Ли потерялся.

А его прикосновение оказалось на удивление тёплым, таким, что волной побежало по всему лицу, проникая под кожу. Чжун Ли снова моргнул, и улыбающееся, довольное лицо перед ним рассеялось в серебристой дымке. В то же мгновение в его грудь резко хлынул воздух, и Чжун Ли стремительно сел, кашляя и пытаясь поймать ритм дыхания. 

Судорожно огляделся – серебряные лучи луны обратились лучами вставшего за окном солнца. Полумрак исчез, а перед кроватью никто не сидел. Сглотнув, Чжун Ли протяжно выдохнул, вытирая резко выступивший на лбу холодный пот.

Не хватало ещё и сонных параличей. Причём таких… странных.

***

Про это он знал не так много. Был наслышан, но не более. Может, с ним это раньше и не случалось, но он точно знал, что это не симптом какой-то страшной болезни. Сойти с ума из-за работы, конечно, звучало как возможный вариант. Но если он и сойдёт с ума, то об этом ему намекнёт не сонный паралич, а, например, галлюцинации. О чём сонный паралич и намекал, так это о том, что его здоровый сон решительно умер, но об этом Чжун Ли и так уже знал, а его воскрешением заниматься не мог.

Нет, попытаться, конечно, стоило. Разве что это было бесполезно до тех пор, пока черная полоса не кончится.

Потому, когда он открыл глаза и вновь ощутил себя неподвижной статуей в собственной кровати, не особо удивился. Разве что в первые секунды испытал раздражение – две ночи подряд такое точно не поспособствует его продуктивности. Даже если эту самую продуктивность он буквально выжимал из себя.

Он бы вздохнул, но его грудь и так неприятно сдавило, заражая кровь страхом. Сердце застучало сильнее, и Чжун Ли просто закрыл глаза. Наблюдать за перемещением в комнате этого «демона сонного паралича», как эту штуку окрестили на одном из сайтов, он не собирался.

Хотя называть этого бледного и, видимо, рыжеватого парня именно «демоном» язык не поворачивался. Для такого прозвища он был чересчур… безобидным. Ходит по комнате, смотрит из темноты, ну сидит рядом с кроватью. И что? Чжун Ли был слишком уставшим для того, чтобы беспокоиться из-за взбесившегося подсознания.

Лучше уснуть обратно и забыть про все эти ненужные сны. Всё равно до будильника ещё времени хватало, а каждая минута сна в последнее время становилась на вес золота.

Так считал только он один. Его носа вдруг коснулись. Мысленно вздрогнув, Чжун Ли приоткрыл глаза. Рыжий «демон» вновь сидел рядом с его кроватью, снова лицом к лицу. В этот раз, правда, его глаза не сияли, а были… будто бы недовольными. Несколько мгновений посмотрев на то, как отливают серебром его ресницы в лучах искусственной луны, Чжун Ли снова попытался уснуть.

Его ещё раз тронули, в этот раз в щёку. Касание до сих пор казалось ему тёплым, но в этот раз оно не помогало ему пробудиться. Тепло скользнуло неожиданно приятными мурашками по его коже. Только глаза он всё равно не открыл, не в состоянии даже немного поморщиться. Ощущать себя душой, запертой в статуе, если честно, было уныло.

Раздался шумный выдох, и по лицу пробежалось чужое дыхание. Без запаха, будто порыв ветра. Чжун Ли приоткрыл глаза в лёгком раздражении. И только то, что он был парализован собственным сном, не позволило ему резко откатиться по кровати в сторону и закричать.

Над ним нависло оно: острозубое, отчётливо ухмыляющееся нечто, прожигающее его одним своим мерцающим тёмно-синим глазом. Оно оскалилось, демонстрируя ряд похожих на иглы клыков, наклонило огромную, покрытую красными пластинами голову, и серебро лучей заплясало в загустевшей гриве светло-рыжих волос. Рот, напоминающий кривую рану от ножа, приоткрылся, и из него потянулся склизкий, длинный и определённо не человеческий язык, чей острый кончик завис над Чжун Ли.

Тот уставился на него, затем посмотрел в единственный глаз существа и попытался нормально сглотнуть. Озноб пробежался по всему телу, как пытаясь его пробудить и избавить от этой твари, нависшей над его кроватью. И он просто не мог оторвать от неё взгляда – пялился на неё во все глаза, прослеживая края пластин, плывущие в воздухе, как под водой, пряди удлинившихся рыжих волос, обрамление синей жемчужины глаза…

Вероятно, он так сильно устал на работе, что даже созданный его подсознанием монстр смог напугать лишь на первые пару секунд. Потому то, почему он внезапно начал именно что с интересом изучать эту тварь, Чжун Ли откровенно не понимал. Может, он всё же действительно начал сходить с ума.

Монстр же вдруг встряхнулся, и красные пластины, составляющие его лицо, внезапно разошлись в сторону. Всё произошло так быстро, что Чжун Ли не успел даже проследить момент, когда один глаз снова превратился в два. Миг – и рядом с его кроватью снова устроился рыжий парень, положивший на край матраса руки и устроивший на них голову, довольно улыбаясь.

И его улыбка определённо не была похожа на кровожадный оскал уродливого рта. Синие глаза сияли откровенным самодовольством, будто он гордился демонстрацией своей трансформации, и… на это Чжун Ли не мог ничего ответить. Он в принципе до сих пор не мог двигаться, что и говорить про издавание даже самых простых звуков.

Всё окончательно приобрело оттенок абсурда, когда парень – «демон» — вновь протянул к нему руку и провёл тёплым пальцем по его губам. Внезапно подарив крупицу контроля. Чжун Ли моргнул и слегка напрягся, ощущая вернувшуюся толику силы. И сумел натянуть в подобии слабой усмешки уголок губ.

От чего синие глаза только сильнее вспыхнули удовлетворением, начиная напоминать уже не глубину моря, а звёзды.

Да, этот сонный паралич какой-то не совсем нормальный.

***

Когда это случилось в третий раз подряд, в голове Чжун Ли мелькнула мысль, что это уже начинает переходить все границы. В этот раз он открыл глаза с отчётливым чувством давления на свою грудь. Слабо моргнув, посмотрел вверх и медленно выдохнул.

«Демон» откровенно восседал на нём, уперевшись руками в его грудь. Глазами сиял в предвкушении, улыбался и пока что не собирался превращаться в монстра. Возможно, только сейчас, и конкретно этот сон будет очень длинным – Чжун Ли никак не мог чётко ответить, сколько именно времени проходит, пока он буквально спит с открытыми глазами.

Да и он опять попал во временную петлю: режим сна восстановить было сложно, а начавшие преследовать его сонные параличи не помогали с этим, из-за чего днём он чувствовал себя откровенно паршиво, и к вечеру голова раскалывалась от боли. Что ж, вероятно, от сердечного приступа он умрёт не в сорок, а в тридцать два.

Но, очевидно, этот момент его «демона» абсолютно не интересовал. Тот снова принялся трогать его лицо, но в этот раз более нагло, едва ли не обнимая его ладонями. Чжун Ли чуть прикрыл глаза, наблюдая за устроившимся на его груди силуэтом из-под ресниц, и просто принимал лёгкие поглаживания.

Почти что бережные, всё такие же непонятно ему тёплые. Серебристые лучи и искажённая сумраком собственная комната уже не волновали его сердце так сильно, как это было раньше. Какая разница, если «демон» оказался до ужаса безобидным, а его действия напоминали действия ребёнка, нашедшего новую игрушку? Да и не сказать, что Чжун Ли слишком уж гордый.

Сейчас бы злиться на плод своего воображения за несуразные и абсурдные действия. Это же сон, тут вряд ли хоть что-то способно поддаваться логике. К тому же касания, бегущие лаской по его щекам, не были мерзкими или отвратительными. Всё такие же мягкие, несколько осторожные, но при этом быстрые. Будто «демон» мог куда-то спешить.

Чжун Ли открыл глаза шире, когда к нему склонились. Вместо ожидаемого единственного глаза и красных пластин увидел всё то же знакомое человеческое лицо. «Демон» шумно выдохнул, обдавая своим дыханием, и жар волной пробежался по коже. Чжун Ли пару раз моргнул в безмолвной попытке задать вопрос, чего от него хотят, как все мысли в его голове остановились.

Он увидел, как синие глаза медленно закрылись, как по бледной щеке скользнул серебристый луч, и только сейчас Чжун Ли увидел это — неаккуратную редкую россыпь веснушек, усеявших нечёткую скулу «демона». Увидеть-то увидел, разве что сейчас это не имело никакого значения по сравнению с чужими губами, которые он ощущал на своих.

Как и кожа «демона», они тоже оказались тёплыми, но не мягкими, а неровными. Будто бы обкусанными, и настолько абсурдно отчётливое ощущение запутало его лишь сильнее. Сглотнув и стараясь дышать нормально, чтобы опять ненароком не начать задыхаться, он попытался двинуться хоть немного, но тело не отозвалось его приказу — тот попросту застрял в его мыслях, как в зыбучих песках.

Внезапный поцелуй же продлился не так долго. «Демон» отстранился, поднимая веки и глядя так удивлённо, словно сам не ожидал. А потом его губы растянулись в довольную улыбку, и он дотронулся до рта Чжун Ли в знакомом жесте. Привычное ощущение вернувшегося контроля разлилось по губам, но не успел Чжун Ли до конца осознать, как его вновь поцеловали.

И в этот раз он двинул губами – слегка, привыкая. «Демон» довольно выдохнул, отвечая и опять закрывая глаза, не давая заглянуть в них. Чжун Ли повторил за ним, невольно растворяясь в неясном, всё таком же безумном ощущении воображаемого поцелуя.

Что ж, он достиг дна собственной пропасти. Вот настолько ему одиноко, раз даже в сонном параличе придуманный им «демон» целует его. Утром, когда он окончательно придёт в себя, он определённо будет испытывать к себе отвращение и жалость, но сейчас…

Сейчас, когда на его щёку легла тёплая ладонь, а губ продолжали касаться в целомудренном поцелуе, он не хотел размышлять о своём одиночестве. 

В этот раз касание продлилось дольше. Ленивое, немного неумелое и очень, очень медленное. Хоть Чжун Ли каким-то чудом и мог слегка двигать губами, отвечая, но давалось это с трудом, нехотя, словно под кожей всё заржавело. Но, тем не менее, его согревало чужое тепло. Каким бы выдуманным оно ни было, а он его ощущал.

И оно вызывало в его груди иррациональное спокойствие, прогоняя тягучее и едва заметное напряжение, поселившееся там змеёй.

С тихим вздохом от него отстранились, и он приоткрыл глаза. «Демон» как-то показательно провёл языком по своим губам, лукаво прищурил глаза и неожиданно упал рядом. В непонимании Чжун Ли хотел посмотреть, но контроль у него сохранялся только над веками да, собственно, губами, но никак не над шеей.

Над ним протянули руку, коснулись его щеки и неожиданно мягко и спокойной потянули, заставляя повернуть голову. Помогший ему «демон» довольно ухмыльнулся, сверкая глазами и по-хозяйски устраиваясь на второй половине кровати. Чжун Ли бесшумно хмыкнул, не понимая, что вообще происходит, но опять задерживаясь взглядом на веснушках на бледной коже. Серебро лучей продолжало скользить по лицу напротив, однако казалось в разы тусклее того света, каким полнились синие глаза.

«Демон» неожиданно приоткрыл рот и зашевелил губами. Присмотревшись, Чжун Ли в изумлении вдохнул слишком резко. Ему бесшумно сказали «Привет». Сглотнув, он кое-как, тоже без звука, ответил «Привет» и почему-то понадеялся, что его же воображение сможет прочитать по губам.

Судя по тому, как «демон» заулыбался шире – смогло.

К нему резко приблизились и опять поцеловали. Стремительно, всего на секунду, затем отстраняясь и сползая чуть ниже, чтобы уткнуться носом ему в шею и обдать её показавшимся уже горячим дыханием. Не до конца осознавая абсурдность ситуации, Чжун Ли прикрыл глаза, продолжая ощущать тяжесть чужого тела, лежащего рядом.

По какой-то причине он неожиданно пожалел, что не может обнять его и притянуть к себе поближе.

***

Скажи ему кто-нибудь пару недель назад, что он будет засыпать с желанием увидеть лицо своего личного «демона сонного паралича», то он бы сделал вид, что не слышал этой чуши. Крутить пальцем у виска на подобное было бы подходящим жестом, но он слишком хорошо воспитан. В общем, он бы не воспринял такое предположение серьёзно.

Но где он сейчас? Смотрит, как этот самый «демон», на демона походящий не особо сильно, заплетает ему косички в свете несуществующей луны. Лунный свет в принципе – Чжун Ли проверял, — не мог проникать в его комнату и светить так ярко. Хотя бы потому, что он жил в густонаселённом городе, где ночью тьмы попросту не существовало из-за обилия фонарей и вывесок. Слабый свет луны проигрывал здесь без боя.

Потому природа серебристых лучей оставалась для Чжун Ли загадкой. На деле не такой уж и важной – какая разница, если суть этих лучей, очевидно, в том, чтобы делать «демона» лишь краше? Спустя несколько таких ночей, проведённых наедине с собственным заболевшим воображением, Чжун Ли всё же смог признать очевидное.

Этот рыжий «демон» с бледной, веснушчатой кожей и синими, похожими то ли на ночной небосвод, то ли на глубокое море глазами – красив. И оттого только сюрреалистичнее казалась мысль, что он должен пугать. Возможно, крадись он каждую ночь из какого-нибудь тёмного угла, как оживший из второсортного ужастика монстр, то Чжун Ли бы испытывал хотя бы какой-то страх.

А не симпатию. Насколько вообще возможно симпатизировать видениям из собственного сонного паралича? Судя по всему, вполне себе.

Следя за тонкими и такими же бледными пальцами «демона», бегло создающими косичку из его волос, Чжун Ли пытался не думать о том, что на самом деле он мог бы и избежать этих параличей. Ну, или хотя бы попытаться их избежать.

Учитывая, что на этой неделе Ху Тао, наконец, нашла нового сотрудника, что избавит его от части работы уже завтра. А на кухне похоронного бюро появился чайный сервиз, который она пообещала не трогать даже под страхом мучительной смерти. Чёрная полоса закономерно подходила к своему концу, сменяясь белой.

Так что проблема теперь заключалась уже в другом. В том, что «демон» мог в любой момент наклониться и оставить на губах Чжун Ли всё такой же целомудренный поцелуй, а Чжун Ли на этот поцелуй ответит без задней мысли. Потому что тепло, потому что приятно, потому что полно необъяснимого ему трепета.

Потому что он начинает думать о тех вещах, которые не должны появляться в его голове. Что хочется увидеть «демона» не в лучах луны, а под солнцем. Что хочется коснуться его по своему желанию, без преград в виде утерянного над телом контроля. Что хочется услышать его голос, а не пытаться читать по губам беззвучные слова.

«Демон» ведь оказался разговорчивым. Всё время что-то неслышно говорил, двигая губами, медленно, но это плохо помогало распознавать целые предложения, и чаще Чжун Ли попросту цеплялся за некоторые слова. Которые, впрочем, составить в полноценную историю не получалось. И об этом он жалел только сильнее.

Тем временем «демон» закончил с косичкой и зажал пальцами её кончик, после демонстрируя его Чжун Ли с таким довольным выражением лица, словно гордился этим. Чжун Ли не смог не улыбнуться этому, не в силах сдержать порыв достаточно… положительных эмоций. Возможно, всё дело было в новом сотруднике и чайнике.

Или в том, что у него перестала раскалываться голова, и после этих странных параличей он уже не испытывал усталости. В каком-то смысле начал высыпаться. Если не считать эти минуты – или часы, — проведённые посреди ночи с этим «демоном». Который сейчас приложил кончик косички к своим губам и хитро сверкнул глазами в темноте.

А потом наклонился к лицу Чжун Ли, и тот ответил на уже прямой, до сих пор чрезмерно отчётливый поцелуй. Косичку отпустили, и она бесшумно упала на постель, а ладони «демона» мягко пробежались по плечам в ласке. Спустя ещё мгновение Чжун Ли протяжно выдохнул, когда его привычно оседлали, не отрываясь от его губ.

Ещё одно сожаление – он мечтал о том, чтобы углубить поцелуй. Если это его сон, то почему он не может этого сделать? Не должен ли он руководить собственным сном хотя бы чуть-чуть для такого?

Сколько бы ночей ни проходило, а он никак не мог перехватить контроль над собственным телом и вырваться из-под той толщи воды, под которую словно бы погрузился. Желание шевелиться не убегало дальше его головы, и всё, что он мог, так это отвечать на поцелуи.

Только вот жадность к прикосновениям росла. И в самом деле – это ведь его сон, и «демон» тоже его. Так почему он не может сделать, наконец, то, что хочет?

Эти мысли показались ему настолько же отвратительными, насколько и соблазнительными. Потому что тяжесть чужого тела слишком приятно давила на него, слишком хорошо ему становилось от мягких, ласкающих прикосновений к его шее, слишком сильно разгорался огонёк внутри от продолжающегося поцелуя, дразнящего своей невинностью.

Всё это грело кровь под кожей, но покидать сон не хотелось. Не хотелось выныривать и выбираться из этого мрачного места, где хозяйничает рыжеволосый «демон». Но лежать неподвижно казалось пыткой, невыносимой, раздражающей. Злящей. Такой, что всё, постепенно копившееся в груди, жаром промчалось по всему его телу.

«Демон» резко отстранился и в искреннем изумлении обернулся. Замер, уставившись на ладонь Чжун Ли, лёгшую ему на бедро и открыто сжавшую. Сжавшую слабо, но сам факт. Чжун Ли же выдохнул, прилагая слишком много усилий для такого простого действия. Посмотрел вверх и встретился с синим взором.

Который в момент стал слишком уж лукавым. В следующее мгновение «демон» подхватил его вторую руку и положил её себе на второе бедро, сам изгибая спину и возвышаясь над Чжун Ли. Опять показательно, слишком по-издевательски облизал губы и расплылся в ухмылке. И двинул бёдрами так, что привычное удушье сковало Чжун Ли в мгновение.

В глазах помутнело, и он успел испугаться, что его сейчас выкинет из сна, но нет. Когда туман рассеялся, он увидел, как «демон» избавляется от того, чему раньше Чжун Ли не придавал особого значения – от одежды. Вполне обычную футболку стянули через голову и отбросили куда-то в сторону. Чжун Ли не понял, куда. Потому что не смел оторвать взгляда от его тела.

По неотчётливым изгибам скользнули серебряные лучи, подсвечивая полосы широких и тонких шрамов, бороздящих бледную кожу. Новое, невыполнимое желание родилось в груди Чжун Ли, и оно же пробежалось жаром по губам – коснуться каждого из этих шрамов, очертить пальцами, поцеловать, укусить… И не только их. Фантазия о том, как на этой коже будут расцветать синяки и засосы, как следы его зубов сохранятся на ней на долгие дни, углями упала в низ живота.

Его голову обхватили руками и чуть задрали, затем впиваясь в его губы поцелуем. Чжун Ли услышал собственный стон у себя же в голове, не способный издать его вслух. Но почему-то ему показалось, что «демон» его услышал и проглотил. Горячий, обжигающий язык пробежался по коже, и неожиданно Чжун Ли всё же сумел приоткрыть рот, впуская.

На нём снова поёрзали, жарко выдыхая, обжигая дыханием, пылая взглядом в серебре лучей и тьме ночи. Чжун Ли задохнулся от резко углубившегося поцелуя, зажмуриваясь и чувствуя, как под его ладонями ткань сменяется голой кожей. И это зажгло в нём ещё больший огонь, заражая кровь похотью и нестерпимым желанием.

В привычной тишине неожиданно раздался слишком отчётливый шорох, и Чжун Ли слегка поморщился. Запоздало понимая две вещи – ему подарили немного больше контроля, и одеяло с его бёдер было откинуто в сторону. Разорвав поцелуй, «демон» напоследок провёл языком по губам Чжун Ли, затем мокро целуя его в щёку и жмуря глаза в беззвучном смехе.

Самому же Чжун Ли до смеха было далеко – его грудь снова сковало удушьем, когда под спальные штаны легко и непринуждённо скользнули чужие ладони. В отместку он попробовал сильнее сжать пальцы на упругих бёдрах «демона». Неровность шрамов обнаружилась и здесь, от чего горячий узел внизу живота стянулся лишь туже, подначивая толкнуться. Только вот здесь контроль его подвёл, и Чжун Ли бесшумно застонал от разочарования, не в силах хотя бы чуть-чуть двинуться и потереться в ответ.

Судя по всему, его отчаяние в этом смысле было слишком очевидно. Продолжающий ухмыляться «демон» приспустил его штаны, и Чжун Ли задохнулся. По горлу прокатился тихий, сдавленный звук, сорвавшийся с губ очередным выдохом. Тонкие пальцы скользнули по всей длине вставшего члена, а от щеки побежали цепочкой всё ещё влажных поцелуев – до линии челюсти, по шее, к ключицам.

И всё ниже и ниже, сверкая синими глазами, где неистово плясали черти. Да и сам «демон» действительно начал напоминать именно демона. Только вот не сонного паралича. Чжун Ли усмехнулся невовремя пришедшей к нему мысли – всё это время он проводил ночи с инкубом и не подозревал об этом. 

Отбросив лишние мысли, попытался не задохнуться на следующем резком вдохе. Под ткань его футболки нагло пролезли сначала ладонью, а потом и головой, оставляя на его животе очередные поцелуи. Мягкие, уже сухие, но не менее горячие, проникающие под кожу и продолжавшие распалять его лишь сильнее. И это не говоря уже о лёгких, медленных поглаживаниях, какими его открыто дразнили, заставляя утопать в фантазиях.

О том, как он бы схватился за эти рыжие волосы и заставил бы насадиться головой на его член. Как он бы искусал бледные, покрытые шрамами плечи и пересчитывал поцелуями веснушки, подминая под себя стройное тело и вбиваясь в него с непривычной для себя жестокостью. Как впивался в податливые, обкусанные губы, заставляя их алеть. И как подчинял, а не подчинялся бы сам.

Кровь огнём струилась по венам, когда он ощутил долгое прикосновение чужого языка, лавой пробежавшееся ниже его пупка. Зажмурился от издевательского поглаживания местечка под головкой, куда после пришёлся дразнящий, мягкий поцелуй. Пальцы непослушно стиснули одеяло, а затем он всё же заставил себя поднять руку, как пробираясь ею сквозь давящую толщу воды.

Рыжие волосы оказались мягкими, приятными, немного вьющимися на ощупь. Чжун Ли не смог осознать больше, когда его член обвило лозой нечто плотное, влажное, длинное. Оно скользнуло вокруг, посылая волну по всему телу, и Чжун Ли зажмурился. Внизу усилился жар, постепенно обхватывая его по всей длине. И он сумел заставить себя опустить голову только с третьей попытки.

Но не пожалел. В полумраке знакомо сверкали прищуренные синие глаза. «Демон» смотрел ещё пару секунд, после чего опустил веки и двинул головой. Чжун Ли сдавленно застонал, и звук всё же вырвался хрипом из его рта. Сердце истерично забилось в груди, когда движение повторилось, а затем ещё и ещё, и он откровенно не понимал, что именно делает «демон» языком, но это было нечто, что заставляло сгорать заживо.

Пальцы сами собой сжались сильнее в рыжих волосах, и Чжун Ли зажмурился, запрокидывая голову и ощущая себя неожиданно свободнее под той тонной воды, какую привык ощущать во время этих встреч. Перед глазами заполыхало, будто спальню объял огонь, но всего на мгновение. Когда он распахнул глаза, то увидел не пламя, а пляшущих по стенам лунных зайчиков. Комната исказилась в тенях и под лучами серебряного света, вещи будто бы ломались, искривлялись и вытягивались. И единственное, что оставалось таким же, так это кровать, жар внизу живота и мягкость волос в ладони.

Пик был так близко, что Чжун Ли буквально ненавидел тот факт, что не способен хоть немного да толкнуться в принимающую его узкую глотку, дабы приблизить наступающую волну эйфории. Но ему так и не удалось погрузиться в неё – его отпустили прежде, чем он оказался погребён под ней. Поражённо выдохнув, чувствуя, как грудь и лёгкие сдавило железными когтями, он опустил голову, снова глядя и пытаясь понять.

И увидел, как длинный, нечеловеческий язык напоследок обвивается вокруг его члена, после пропадая во тьме рта «демона». Тот хитро сверкнул глазами, улыбаясь открыто, почти что скалясь. В отсвете воображаемой луны почудилось, будто зубы у него не человеческие, а острые, такие, какими Чжун Ли их запомнил, впервые увидев ту пугающую ипостась. По какой причине это лишь сильнее зажгло в нём желание, Чжун Ли знать пока не хотел.

Да и времени задумываться об этом не было – его вновь оседлали, любезно переложив его руку с волос на оголённое бедро. Второй он схватился сам спустя несколько секунд борьбы с невидимой толщей воды. «Демон» издал громкий, отчётливый и удовлетворённый вздох, приподнимаясь на коленях, и его кожа, казалось, светится в свете луны. Точно чистый жемчуг под солнцем на тёмном дне.

Выдохнув, Чжун Ли наблюдал, как бледные бёдра чуть раздвигаются, как по коже бегут мурашки, как слегка качается чужое возбуждение, как приоткрываются во вздохе потемневшие от поцелуев и ласк губы, как светлеют под лучами рыжие волосы. Как синие глаза наполняются похотью.

На него опустились резко, так, что всё его тело дёрнулось. Изо рта вырвался тихий, едва ли слышный в тишине комнаты стон. Но Чжун Ли не смел отвести взгляда от того, как тело на его бёдрах изогнулось в спине, как рыжая голова запрокинулась к искажённому потолку, открывая бледную, изящную шею с заходившимся под тонкой кожей кадыком.

Жар его тела мог плавить, от него мутнело в глазах, и Чжун Ли стиснул пальцы на упругих бёдрах крепче, потянув вниз и всё же насаживая на себя сильнее, глубже, проникая до самого основания. «Демон» во внезапно уязвимом жесте прикрыл рот ладонью, опуская голову и смотря пьяно, а в его зрачках безумие вспыхивало искрами.

Впрочем, сам Чжун Ли недалеко от него ушёл. Порочность сидящего на нём тела подчиняла, возбуждала, приказывала следовать желаниям, которые он не мог исполнить, и они невыносимой мукой копились в его нутре, не в состоянии вырваться наружу. Потому что он всё ещё во власти этого «демона». Потому что он всё ещё погружён в море его глаз, заворожён, подчинён.

То лукавство, те похоть и желание, что полыхали на дне мрачных, утягивающих зрачков «демона», только сильнее убеждали его в этом. Пожар вспыхнул в сердце, когда «демон» качнул бёдрами, прислоняя ладонь к щеке и улыбаясь. Порочно, очаровательно, довольно. Его тело вновь изогнулось, напоминая собой совершенное произведение искусства, и Чжун Ли сдался.

Сдался собственной испорченности, собственной ничтожности. Откровению о том, что быть хорошим рядом с этим у него не получится. Он видел, как напрягаются сильные бёдра, как над ним поднимаются, и понимал, что это его личная грань. Со следующим шлепком, с каким на него повторно насадились, он отбросил все попытки контролировать здесь хоть что-нибудь. Обладать хоть чем-то.

«Демон» снова напрягся, приподнялся и опустился, опять запрокидывая голову и открывая рот в беззвучном стоне. Его пальцы заскользили по шее, по груди, проходясь ногтями в исступлении, пока он постепенно и неумолимо наращивал темп. Чжун Ли старался дышать, чтобы не умереть от удушья, не потерять сознания, не уснуть и не проснуться. Не покинуть этот мир, резко ставший незнакомым, искорёженным, но таким неправильно желанным.

Собственное дыхание сушило губы, фейерверками в крови взрывалось желание, пальцы мяли плотную, приятную кожу «демона», стараясь подобраться выше, до его талии, до его боков, сжать, вцепиться ногтями, оставить среди уже заживших шрамов новые следы… Ухмылка, украсившая всё ещё тёмные губы, говорила о том, что Чжун Ли может попытаться сделать хоть что-нибудь, но у него вряд ли получится.

Потому что сейчас он не более, чем вещь для удовлетворения демонического желания. И чувство унижения от этой новой роли смешивалось с жаждой обладания этим белым, превосходным телом. И растекалось по языку сладостью, подначивая не сопротивляться. Потому что Чжун Ли отказывался отпускать это удовольствие от себя так просто.

Оно будет принадлежать ему в ответ так же, как он сейчас принадлежит «демону». Он уже привык прикладывать усилия для достижения своих целей. Это не будет исключением.

Крупная дрожь пробрала тело «демона», разоблачая его наслаждение, и Чжун Ли усмехнулся, резко надавливая на его ноги и снова заставляя насадиться на себя. Резкий стон прорезал тишину ножом, болезненно ударяя по ушам искажённым, будто пропущенным через сломанный динамик, звуком.

Чжун Ли зажмурился, и в тот же момент сам застонал, не справляясь с дыханием. Судя по всему, он только сильнее раззадорил «демона», потому что на нём принялись откровенно скакать, принимая всю его длину. Взглянув из-под ресниц и слыша эти нечёткие нечеловеческие стоны, он ощущал, как его сознание уплывает.

«Демон» продолжал вести ногтями по своей груди и шее, но ногтями уже иными – удлинившимися, потемневшими. Бледная кожа местами проступала знакомыми пластинами, вспыхивала фиолетовым и синим, а по губам скользил длинный, узкий и острый язык. Синие глаза мерцали сиянием как никогда, и… вероятно, это зрелище должно было пугать.

Только отчего-то Чжун Ли лишь сильнее захотелось присвоить это чудо себе. Потому он всё же сумел напрячься и толкнулся в горячее нутро «демона», видя, как бледное, сияющее местами фиолетовым и голубым тело содрогается в удовольствии, как оно изливается, в ответ принимая внутрь.

Несколько мгновений после казались вечностью. Силы окончательно иссякли, вытекли из тела Чжун Ли вместе с пережитым экстазом, но он не мог оторвать взгляда от всё ещё мелко дрожавшего «демона». От того, как сине-фиолетовое свечение текло под его кожей, просвечивая, и собиралось в узор чуть выше его лобка. Прежде, чем узор закончил формироваться, «демон» положил на него руку, пряча и опуская голову.

Его глаза были полны той неги, что сейчас текла по венам Чжун Ли. Качнувшись, «демон» наклонился и улёгся на грудь Чжун Ли, придавливая и мешая нормально дышать. Хотя и так в лёгких воздуха не хватало. Невесомый поцелуй не отрезвил, только сильнее вогнал в опьянение, и Чжун Ли был уверен, что сейчас потеряет сознание. Только прежде, чем это произошло, он услышал искажённый, несколько рычащий шёпот на ухо:

— А Вы мне нравитесь, господин Чжун Ли.

И за этим голосом он упал во тьму.

Очнулся от бьющего в глаза света из окна. Отвернувшись, протёр глаза, разумом всё ещё плавая в воспоминаниях о прошедшей ночи. Теперь он в полной мере понимал, откуда у людей появились легенды об инкубах – если долго воздерживаться, то и во время сонного паралича может та ещё похабщина присниться. Удивительный мир человеческого подсознания.

Он даже жалел, что это всего лишь воображение. Хоть и подробное, и приятное, но если он не займётся своей личной жизнью и не избавиться от застоя в ней, то ему точно светит психдиспансер. Вряд ли здоровые головой люди испытывают желание к собственному воображению.

С этими мыслями он сел на кровати, потянулся и провёл рукой по позвоночнику. Одно хорошо – спина, видимо, приходила в норму. Ортопедические матрасы творят чудеса. Задуматься об этом подольше ему не удалось. Пальцами внезапно нащупал собственные волосы и застыл.

Косичка. Растрепавшаяся, ослабшая, потому что была не завязана, но косичка. Медленно схватив её, осторожно перекинул через плечо и посмотрел на неё, откровенно не понимая. Лунатизмом он никогда не страдал, да и если бы страдал – не слышал, чтобы во время приступов можно было заплести самому себе волосы.

Ведя по переплетению прядей, сглотнул вставший в горле ком. В памяти ярко вспыхнула картинка того, как довольный «демон» заплетал её ему, а потом… Чжун Ли прислонил к губам кончик косички, поднимая озадаченный и изумлённый взгляд. Нет, в спальне никого не было, и была она такой, какой он её запомнил.

Даже на столе всё было в порядке, где он совсем недавно разобрал образовавшийся беспорядок. Вздохнув, тряхнул головой. Может, всё же лунатил? Как-нибудь очень необычно. Всему должно быть своё объяснение, не может же быть такое, что к нему действительно…

Его взгляд застыл на тумбочке. Точнее, на небольшом кислотно-розовом стикере, каких у него в квартире отродясь не было. На нём чернилами было нарисовано кривоватое сердечко в углу, а рядом с ним написано:

«Ещё увидимся сегодня, господин Чжун Ли! Вы мне очень понравились!»

И ниже, буквами помельче: «Меня зовут Чайлд Тарталья, кстати»