Туман рассеивался. Мумён едва ощущал пока своё тело, но сумел расслышать чьи-то рыдания — глухо, как сквозь воду.
— ...чувства сводили меня с ума. Я ненавидела себя за них. Поэтому и была жестока с тобой...
Он знал, чей это голос. Он шёл к нему.
Боль нахлынула внезапно, и пальцы ненароком дёрнулись. Проклятье, что произошло?
Последнее воспоминание — верхушки деревьев, плывущие по кругу. А... лошадь. Он упал с лошади. И надо было именно сейчас! Будто приступы помогут в тренировках.
— Из-за тебя моё сердце бешено стучало. Я не могла дышать. Мне казалось, я вот-вот умру.
Аро. Что она здесь забыла? О чём она говорит? Судя по звукам, ревёт опять. И опять из-за него. Проклятье. Ещё и спина...
— Теперь я готова признаться.
А? Признаться? Погоди-ка.
До Мумёна медленно начинал доходить смысл её слов. Чувства, сердце, признаться. Аро...
Он закрыл рот — случайно, еле сдерживая готовые распахнуться веки — и тут же пожалел. Вдруг заметит. А ему до жути любопытно было, что она скажет дальше.
— Всё это время моё сердце трепетало и бешено стучало при виде тебя.
Его собственные внутренности тоже... нет, не трепетали, а сжимались в комок. Сердце, или нет, или вовсе от падения что-то отшиб. Да отшиб, точно отшиб, иначе как объяснить этот жар в груди?
— Ты сводишь меня с ума!
И здесь верно. Рассудком он повредился. Мысли в куче, единственное желание — чтобы перестала лить слёзы. Прикоснуться ещё... второе.
— Что мне делать, если ты умрёшь?
Глупая. Как он может позволить себе умереть. Обнять бы... Жар в груди стал почти невыносимым.
— Что мне делать?
Мумён тоже не знал, что делает, притягивая её к себе. Но ощущения были удивительными.
Пропади оно всё.