— Одно твоё существование вызывает во мне презрение, мусор.
Он выплёвывает эти слова как яд, что тут же отравляют сознание, губят душу на корню. Тсуне плохо, не столько от разбитой губы и, кажется, сломанного носа, сколько от тяжести, мёртвым грузом повисшей на его груди и тянущей куда-то вниз. Пальцы нервно подрагивают, а каждое дыхание отдаётся странным бульканьем в лёгких.
Саваде и самому противно. Противно от себя, до омерзения гадко на душе.
Занзас, похрустывает костяшками пальцем, обходя сгорбившегося на полу босса Вонголы и, подходя к одному из шкафов, достаёт какое-то дорогое пойло и пьёт с горла, не замечая, что янтарная жидкость стекает по подбородку, падая на рубашку.
Тсуна не смотрит, его взгляд прикован к полу. Он провинившийся. Чёрт возьми, почему в этой ситуации таким подлым оказался именно он? Это можно было ожидать от грозного и не знающего морали Занзаса, но не от него, сдержанного и рассудительного Савады!
— Стоило ожидать, что такое в принципе могло случиться, — голос Занзаса тих, но в нём ещё больше угрозы, чем в громогласном рыке. — Но какого хера это длится уже два месяца?
Тсуна жмурится. Занзас бы узнал об этом, обязательно узнал бы, так чего же добивался сам Савада? Увлёкся? Не устоял? Он же всегда отлично держал себя в руках, Реборн сделал из него превосходного босса, но чёртова маленькая слабость рушила всё на корню.
Савада всегда восхищался сильными и чересчур самоуверенными людьми. Он любил опасности, грани и прочие штуки, от которых адреналин в крови зашкаливал. Занзас давал ему этого с лихвой, но...
— И нашёл ведь под кого лечь, — стальная хватка сжимается на каштановых волосах и тянет, заставляя откинуть голову назад и содрогнуться под гнётом алых глаз. — Это было самой большой ошибкой в твоей жизни, никчёмный босс.
Занзас не жалеет сил, заставляя смазливую мордочку босса Вонголы повстречаться с его коленкой. Если Тсуна лишится пары зубов, будет просто отлично.
Савада кашляет кровью у него в ногах, вызывая желчное желание пробить ему голову, раскрошить череп. Гнев босса Варии не знает границ и пощады. Возможно, если бы Савада не чувствовал вину, то он бы сопротивлялся на равных и то, вряд ли бы он устоял сейчас, когда Занзас в бешенстве.
Тсунаёши не оправдывается. Он никогда этого не делает, когда виноват. Это не впервой, когда Занзас смеет поднять на него руку, но чтобы так... Этого стоило ожидать.
— Тебе бы в проститутки, а не в боссы подаваться, — сплёвывает Занзас рядом с его лицом, доставая из кармана пачку фотографий и с отвращением бросая в босса Вонголы. — Такие кадры дорогого стоят, не правда ли?
Тсуна тихо стонет. От Бьякурана стоило ожидать подобной низости. Но Тсуна не может себя оправдать даже перед самим собой. Его тянуло к Джессо ровно с такой же силой, как тянуло к Занзасу, а возможно и сильнее. Возможно потому, что они были врагами и открыто враждовали. Но в отличии от подлого Бьякурана, неконтролируемый Занзас был надёжным, являлся опорой. А теперь эта опора рухнула. Савада сам виноват... но будь его воля, он повторил бы всё так же, вплоть до мелочей.
— Я бы предпочёл убить тебя медленно и мучительно, — Занзас достаёт вторую бутылку и вновь пьёт большими и жадными глотками. — Я с удовольствием сделал бы это сам. Но... подыхайка ты от руки своего трахателя.
Он встал, сплюнул ещё раз, размахнулся и разбил бутылку возле Савады. А потом просто вышел, давая понять раз и навсегда, что Вария больше ничем не будет помогать Вонголе. Это было последней точкой в их отношениях.
Тсунаёши свернулся клубочком, чувствуя, как из него вынули душу и оставили зияющую дыру. Бьякуран, чёртов Бьякуран... он специально всё это подстроил. И Савада сам не смог устоять. У него был выбор. Его неверный подлый выбор.
В кармане пискнул телефон, возвещая о сообщении. Не нужно было гадать, кто это. Бьякуран... теперь ведь Джессо нужно насладиться триумфом. Он почти победитель.
А Тсуна проиграл. Проиграл в тот миг, когда за Занзасом закрылась дверь. Теперь его смерть, всего лишь вопрос времени.