— Ангатар, к западу от вас ещё один бой. Судя по тому, что видит Сафирон — Искатели прижали к стене группу сохранивших рассудок. Поторопитесь — успеете их вытащить.

Вместо ответа представший перед мысленным взглядом Чёрный Страж коротко ударил кулаком о нагрудную пластину брони, после чего разорвал контакт осанвэ. Малекит позволил себе коротко усмехнуться, прежде чем убрать Видящий Камень обратно в седельную сумку. На мгновение замер недвижной статуей, точно вслушиваясь сквозь наполненный дымом и криками умирающих воздух. После чего, выплюнув короткое ругательство, резко повернул поводья, буквально бросая Сафирона к северной границе тяжело раненого города.

Пальцы вновь легли на идеальный в своей форме кристалл Камня Света, чувствуя сквозь оболочку лишь приятное тепло — для колдовского оружия, к которому был привязан магический ветер, мастер использовал лишь малую часть той испепеляющей силы, что легла в основу вместилища, отданного Ауле. Но даже в этом случае окутывавшая душу Тень недовольно встрепенулась, точно пробужденный хищник, обнюхивающий самовольно пришедшего на чужую территорию сородича. Увы, Улгу со Светом ладили не слишком хорошо — кроме разве что тех случаев, когда один ветер поглощал второй, сливаясь в единый чёрный Д’хар, или работая в унисон во всецветной энергии Высшей магии Ултуана. Даже когда речь шла об обычных эльфийских чародеях его былого мира, совмещать два столь разных Ветра удавалось далеко не каждому. Что уж говорить о том, кто в конце своей первой жизни стал воплощением Тени, позволив той пропитать всю душу до конца!

Король-Чародей на мгновение прикрыл глаза, мягко почёсывая домашнего внутреннего хищника за ухом, словно успокаивая и говоря, что никому не под силу его заменить — и набрасывая узду на зверя, что из всех магических ветров в наибольшей степени был чужд друкаю.

Концентрированные лучи Хиша обрушились вниз карающим градом, практически мгновенно испепеляя копошащихся внизу рабов Голодной Паучихи — и тех, кого слаанешиты притащили на поводке, наивно полагая, что живой щит их спасёт от преждевременной отправки прямо на обеденный стол их патронши.

Сафирон, повинуясь мысленной команде, резко пошёл на снижение, несколькими мгновениями спустя вспоров когтями мостовую и позволяя своему всаднику спрыгнуть со своей спины. Князь сделал несколько шагов вперёд. Глаза цвета расплавленного золота внимательно, ощупывая каждую грань, осмотрели высокое, в три эльфийских роста, изваяние Варды Элентари. Владычица Звёзд смотрела ласково, точно возлюбленная мать на своих детей, протягивая благодарным подданным руки, в каждой из которых сияло по звезде. Классический для Валимара образ. Отличие от других подобных ей, сотворённых из света воплощённого заклинательными песнями Ваниар, было в том, что высечена Королева Ночного Неба была из обсидиана и мрамора. А ещё в том, что великое множество рунных цепочек покрывало её постамент, снизу сплавно расходясь в стороны — по камням мостовой к окружавшим площадь жилищам и дальше, к границам города.

Само изображение Валиэ получило несколько серьёзных новшеств — поклонники Жаждущей не церемонились, поработав с изваянием по своему вкусу. Теперь рук у Варды было четыре, голову украшали вычурные рога, а на грудь лёг весьма привычный по прошлой жизни сигил Голодной Суки — совмещение в одном мужского и женского символов. На большее творчества местных поклонников Врага не хватило — то ли не было лишнего времени, то ли Искателям было попросту невдомёк, что большинство созданий Слаанеш обоеполые. Оно и к лучшему, впрочем — многострадальной статуе не пошло бы изменение одной половины груди на мужскую.

Впрочем, Малекита сейчас интересовала не художественная необразованность пешек Древнего Врага. Пусть их просвещением занимается Паучиха… Или Н’Кари, если наиглавнейший из неудачников, служивший Принцу Невоздержанности, всё же когда-нибудь появится в этом мире.

Рука друкая легла на когда-то полированный камень, сейчас щедро политый кровью. Глаза вспыхнули светом и тьмой, покоящийся на груди камень ожил, мгновенно темнея. Волна силы разошлась от руки по изваянию, прощупывая, диагностируя, изучая — и сметая налёт чуждого, образовавшийся было на узле рунических кругов. Символ Слаанеш протестующе вспыхнул пурпуром, однако долго совместному удару Улгу и Хиша сопротивляться не смог, рассыпавшись прахом, стёршись — точно в этом месте прошлись резцом. То же самое произошло и с другими нововведениями — от многочисленных письмен, восхваляющих Невоздержанность, Жажду и Удовольствие во всех их проявлениях, до рогов и лишних рук. Словно кто-то невероятно педантичный методично убрал всё нанесённое. Всё, что не относилось к изначальному замыслу.

Вот только подобное лечение не прошло бесследно и для самой «Варды» — камень просто не выдержал вложенной в него противоборствующими сторонами силы. Простояв несколько мгновений после очищения, изваяние Создательницы звёзд медленно, с едва слышным вздохом облегчения — точно у усталого мастера, ложащегося на отдых после дня тяжёлой работы — начало рассыпаться в каменное крошево. Уцелел лишь покрытый охранными рунами постамент, продолжавший при прикосновении издавать едва заметную на ощупь вибрацию.

Убедившись в том, что ни следа присутствия Хаоса рядом с защитным узлом не осталось и удовлетворённо кивнув, бывший властитель Наггарота вернулся в драконье седло. Мощные лапы рамалоки оттолкнулись от земли, бросая огромное тело с всадником на спине в воздух и позволяя перепончатым крыльям подхватить воздушные потоки.

Одна из немногих вещей, что несомненно и однозначно радовала друкая во всей сложившейся ситуации — это отсутствие среди местной пародии на Культы Удовольствий тех, кто действительно мог бы за короткое время доставить неприятности его рунической защите, не говоря уже о создании полноценного разрыва между материальным планом и примыкающим к Арде участком мира духов — тем, что находился по эту сторону Завесы. Всë же вне своего союза со сбежавшим в Эндорэ Мелькором Искатели не располагали ни мастерами, прошедшими надлежащее обучение, ни теми, кто мог бы проломить созданные Королëм-Чародеем барьеры чистой силой. А без хотя бы одной из этих составляющих культисты могли добиваться своей цели лишь одним знакомым им способом — пытаться пробить лбом крепостную стену, стараясь расшатать укреплённую рунами реальность пролитой кровью, да загаживать ключевые точки, на которых строился барьер.

Глаза колдуна наполовину прикрылись — сейчас в паре эльф-дракон Малекит куда больше полагался на зрение своего скакуна — в том, что касалось материальных вещей. Увенчанная рогатой короной голова Сафирона повернулась в разные стороны. Узкие ноздри ящера шумно втянули воздух. Прислушивался к своим ощущениям и друкай. Все органы чувств скакуна и всадника сейчас работали в унисон, оценивая как происходившие на улицах Валимара непотребства, так и витавшие в воздухе ароматы магии.

И тот, и другой ход последователей Слаанеш были ожидаемы с того самого момента, как стало понятно, что контроль за ситуацией несколько… выскользнул из бдительных ладошек крылатого любимца Элентари. И с тем, и с другим было понятно, что делать — даже при самом наихудшем сценарии, если бы у Искателей всë-таки получилось наделать лишних дыр там, где не следовало. Потому-то, на всякий случай, Лаурэ и был отдан один из Камней — с его помощью сил закрыть разрыв у предводителя Чëрных Стражей точно хватит. А умением и упорством друг никогда не был обделëн. Не было, по большей части, сейчас дела и до резни, главным инициатором и активным участником которой Король-Чародей являлся. Увы, но местным придëтся понять, что правила их детской девственной песочницы изменились — с тех самых пор, как в этот мир когтистой рукой постучался Хаос, и временный отдых в Чертогах Мандоса как ни посмотри, но лучше, чем души в желудке у демонической принцессы. А суд… суд был бы в любом случае — в этом сомневаться не приходилось.

Не это сейчас вызывало беспокойство тëмного эльфа. Две иные вещи. И первая из них — в сегодняшней партии остался ещë кое-кто, пока что не сделавший свой ход… несмотря на то, что по носу эту тëмную лошадку щëлкнули изрядно. И какой-то ещë неопытной и наивной части души Феанаро хотелось бы верить, что всë этим и завершится, что остатки Чистых, сумевшие вырваться из окружения и скрыться в горах, Пелори, вскоре покинут Аман, воспользовавшись тем, что его обитателям стало резко не до возомнивших себя потомками древней империи юнцов. Вот только жизненный опыт подсказывал, что, как недобрым словом величал его Ауле, «рыжая крыса» по имени Майрон ещë вполне может нанести укус исподтишка. Вопрос лишь в том, где именно. Здесь — или в Тирионе. И если в родном городе рыжего ждали бы Эктелион, Лаурэ, Вознëсшиеся и Нерданэль в качестве резерва, то здесь его возможное присутствие заставляло несколько пристальнее следить за собственной тенью. Пусть пока что ни малейшего оттенка уже знакомого чëрно-огненного флëра, что оставлял бывший ученик Владыки Земной Тверди, замечено не было.

Малекит недовольно повëл головой. Слишком много пурпурной дряни сейчас было рассеяно в воздухе. Вычленить из неë чей-то отдельный след становилось всë сложнее. Всë же работа ищейки была не совсем его профилем. А кого-то, равного в искусстве выслеживания не к ночи упомянутому Клинку Тени среди Верных пока что не водилось. Вот и приходилось справляться своими скромными силами.

Описывая круги над городом, Сафирон, повинуясь указанию своего Старшего, постепенно поднимался всë выше, позволяя Чародею узреть общую картину.

Вторая причина была куда более прозаической. Из всей скопившейся сейчас в пресветлом Валимаре заразы в первую очередь друкая интересовали не исполнители из числа Искателей, пусть их и успели обучить основам манипулирования Хаосом. Из города, а тем более из Валинора, им уже не сбежать — да и не собирались они в большинстве своем. И уж тем более не одурманенные пешки — с благополучной отправкой их в места целебные справятся и Ингвэ с Олорином.

Нет, если уж дело дошло до попытки создать нечто подобное той дыре, что Нерданэль прикрыла в шахтах, если уж они смогли провернуть тот трюк с воздействием на доверие, о котором поведал Эктелион — кое-чему действительно интересному своим слугам из числа высших посвящëнных Искателей Паучиха обучить успела. И одной Куиллэ здесь дело явно не ограничилось — не стала бы почитательница Жаждущей жертвовать собой в самом начале, завись все необходимые для их феерической вечеринки ритуалы исключительно от неë. Не бросила бы девчонка своë детище и замысел своей госпожи, не убедившись в том, что его исполнение проконтролируют. Кто-то должен был дëргать за ниточки остальных.

И чутьë подсказывало, что этот кто-то не покинул Валимар. Искатели не бежали, эти глупцы были рады отправиться прямиком в объятия своей госпожи. Да и слишком уж вонял бы этот неизвестный Хаосом за пределами белоснежных стен. Нет, добыча друкая была в городе. Никуда не делась. Затаилась среди запаха гари и вони силы Повелительницы Запретных Наслаждений, прекрасно понимая, что это единственное место, где можно было бы укрыться.

Место, где возможный кукловод мог бы наблюдать за всей картиной. Место, откуда он мог бы отдавать приказы и пусть отчасти, но координировать картину боя. К примеру, направлять отряды Искателей к руническим узлам. Место, где его не стали бы искать — ни вездесущие гонцы Сулимо, ни дракон.

Кое-какие соображения у друкая были. Всегда ведь темнее всего под пламенем свечи. Следовало проверить.

И когда чëрный ящер поднялся к облакам, над кружившими сейчас над городом орлами Манвэ, золотые глаза торжествующе сверкнули. Ноздри расширились, точно у гончего холодного (3), взявшего след.

Малекит нашëл того, кого искал — недалеко внизу, прямо под ним, между небом и землëй. Там, где дым от горящего города сгущался, образуя душный смог над городом, где гарь смешивалась с проклятым пурпуром Паучихи, едва различимо эльфийскому глазу, мелькнула крылатая фигура.

Издали в дыму неизвестного можно было принять за очередного Вознëсшегося. Вот только даже так силуэт казался куда стройнее и ниже могучих рыцарей Элентари. А если уж всматриваться внимательнее…

Друкай, впрочем, всматриваться не собирался. Вместо этого он тронул поводья Сафирона, направляя того вниз — и позволяя рамалоки наглядно продемонстрировать всë, что он думал о не слишком умелых подражателях и так не особенно оригинальной идеи Варды.

Поклоняющийся Слаанеш прянул в сторону, вынужденный уклоняться от струи всепожирающего пламени, пытаясь спрятаться глубже в облако дыма. Однако поднятый взмахами драконьих крыльев ветер заставил тварь всë же показаться на свет Тьелпэриона. Губы Короля-Чародея презрительно скривились при виде явно мутировавшего тела. Причëм мутировавшего явно в слишком короткий срок — бывший ваниа обращался с «дарами» своей госпожи слегка неуклюже, с явной непривычкой.

То, что предстало перед глазами Феанаро, принять за Вознëсшегося можно было лишь издали. Зато невооружëнным взглядом было заметно сходство с не к ночи упомянутым Азазелем, которым Паучиха при создании своего творения явно вдохновлялась так же, как неловкий ученик смотрит на работу мастера. Раскинувшиеся за спиной крылья не отливали цветом ночного неба и не были усеяны звëздами. Напротив, впику творениям Элентари перья сияли девственной белизной. На правой руке более не было пальцев — плоть и кость слились в хищно щëлкающую клешню, сейчас сжимавшую в своей хватке огромное крыло — явно оторванное в бою. Голову венчали два изогнутых в тугой винт рога, отклоняющихся назад, как у косули. И разумеется, витавший ароматом духов вокруг него пурпур, что тут же попытался найти лазейку в душе Малекита, заставить его преклониться, пасть ниц, восхищëнно желая уловить хотя бы взгляд. Стоило ли говорить, что ничего, кроме полной презрения улыбки, в ответ получено не было?

И всë-таки, несмотря на все подарки Всеизменяющегося, парящее напротив Малекита существо всë ещë оставалось эльфом, не ступив ни на дорожку, ведущую к отродству, ни на длинный тернистый путь приближения к демонической короне. Более того, его лицо и потрëпанные преображением одежды всë ещë были узнаваемы — Чародей точно помнил этого мальчишку среди окружения Арафинвэ, ещë до того, как тот начал петь дуэтом с одной сладкоголосой дамой.

Миримвайв с видимым сожалением выпустил из клешни добычу, позволяя чëрным перьям начать медленно падать вниз, после чего пальцами уцелевшей руки стëр свежую кровь с губ.

— Как и думал, — произнëс он сыто, с ленцой, точно находился за праздничным столом, а не в воздухе посреди битвы. — Вкус нежный, пряный. Свет звëзд добавляет остринку на язык, — глаза, в тëмной глубине которых мерцало пламя Слаанеш, поднялись на драконьего всадника. — Предложил бы тебе, князь. Да только вряд ли ты разделишь мой интерес к готовке.

— Предпочитаю мясо, а не птицу, — коротко хмыкнул друкай, мановением руки вынудив пламя устремиться в место, где мгновение назад находился крылатый. Пусть болтает. Всë равно ему нужно было немного времени. Вокруг беседующих воздух слегка дрогнул, не позволяя кому-то ещë услышать разговор. — К тому же, мне не по вкусу соус из паутины.

Разум тем временем вновь потянулся к Хищу, начиная сплетать более сложные чары.

— Да, я слышал, — фиолетовый туман обвился вокруг запястий бывшего ваниа, постепенно сгущаясь на его ладони и клешне. Мутант судорожно вздохнул, зрачки его расширились — музыкант сейчас явно щедро зачерпывал силу своей хозяйки. Причëм делал это напрямую, явно непривычным для него способом, пропуская чистый Хаос сквозь себя. Явно собрался умирать в ближайшее время, не иначе. — Ты предпочитаешь более… чернильные оттенки соуса. Хоть и не использовал его в нынешней трапезе! А зря, очень зря…

Соткавшаяся из чистой силы пурпурная плеть щëлкнула прямо рядом со шлемом князя — в последний момент тëмный эльф успел отклониться в сторону. Отвык он уже от скорости этих отродий! Даже необученный бою новичок, ничего тяжелее арфы не державший в своей руке никогда, был способен встать на одну ступень в реакции с опытным бойцом.

А Миримвайв, между тем, не замолкал, продолжая лениво играться с хлыстами, обвившими его руки.

— Сын Мелькора, — Искатель Совершенства клыкасто улыбнулся, вновь бросаясь в атаку. Малекиту пришлось уклоняться с помощью Сафирона. — И ведь до сих пор верят многие, не желая замечать очевидного. Не желая видеть — и предпочитая, подобно Манвэ, объяснять всë происходящие странности талантами или шëпотом твоего так называемого отца на границе разума. Слепые и вожди слепых…

— Слова, слова, слова — и слишком много их для того, кто собирается совсем скоро покинуть свою хроа, — былой владыка Наггарота подавил желание закатить глаза. Было бы глупо думать, что Жаждущая не рассказала своим рабам хотя бы часть известной ей правды. Весь вопрос был скорее в том, насколько большую.

Отстегнувшись от седла, он ловко перебрался на середину спины своего крылатого скакуна, балансируя на чешуйках.

— С такой любовью к болтовне, я удивлëн, как вашу братию не раскусили ещë в самом начале.

— Мы были весьма обаятельны для нашей паствы. Что же до скорой смерти. Тому, кто после смерти своей окажется в объятиях возлюбленной всеми госпожи, бояться нечего. К тому же, — Миримвайв обезоруживающе улыбнулся, демонстрируя острые, как бритва, зубы. — Каждое мгновение, что город остаëтся в нашей власти, кровь продолжает литься, Куруфинвэ. Одни отправляются в Мандос. Иные, приняв дары Вириваниа — прямиком к ней. Пусть он никогда не будет полным, но урожай госпожа сегодня собрала весомый, утолив на время свою жажду — и насладившись зрелищем.

Густой, липкий туман продолжал сгущаться вокруг марионетки, то и дело пытаясь охватить своими щупальцами дракона и фигурку на нëм. Однако кое-что Чародей подметил. Почти полное отсутствие контроля. В парящего напротив крылатого слугу сейчас просто непрерывным потоком заливали силу, используя его, словно проводник. Но вот управлять ей это внешнее подобие командира Восторженных Легионов так и не успело научиться.

Желая проверить свою догадку, следующий взмах плетей Слаанеш друкай принял на сотканный из чистой энергии Акши клинок — после чего обратил упорядоченную форму в единую пылающую струю, спуская бешеную ярость огня с поводка. Вместо того, чтобы рассеять не заклинание даже — просто поток энергии, или хотя бы мягко отклонить его в сторону, Миримвайв был вынужден окружить себя пурпуром с головой, встречая удар грудью. Крылатая фигура слегка пошатнулась в воздухе. В ноздри ощутимо ударил аромат палëной мутировавшей плоти — несколько языков явно успели лизнуть Искателя.

Когда обе противоборствующие силы опали, предводитель заговора уже не выглядел настолько раздражающе довольным — пусть и чувствовал себя явно лучше обычного эльда, которому бы сейчас полагалось орать от боли. Рука с клешнëй в виде локтя, которой он, похоже, заслонился от нестерпимого жара, будто оплавилась в пламени свечи.

— Благодарю тебя за столь интересные и новые для меня чувства, — чуть вымученно улыбнулся Миримвайв. — Пусть это и не то, что я бы предпочëл испытывать сейчас. Но любое новое ощущение сверх предела — дар нашей возлюбленной Госпожи. Так она учит на пути к совершенству.

Культист взлетел выше, описывая круг и нависая над драконом, явно готовясь к новой атаке. Малекит стоял, не шелохнувшись. Золотые глаза выжидающе смотрели на порождение Хаоса.

— Одного мне не понять, князь, — покачал он головой. — Если чистая истина то, что ты, пришедший извне, видел, как миры падают, словно колосья под серпом. Если ты был в царстве Госпожи, что было оставлено за завесой, и воочию узрел дворец посреди шести кругов. Почему ты столь яростно сопротивляешься тому, что тебе предлагают сами? Множество даров есть у нашей владычицы — и тебе известно это, получается, куда лучше, чем нам. И твоя непомерная жажда силы и власти, и стремление к удовольствиям, что есть в каждом живом существе — а в тебе в особенности — всë это может дать она. К чему эта вражда и эти оскорбления, что ты нанëс ей, Малекит Куруфинвэ Феанаро? Ты, видевший величие Прядущей Красоту, продолжаешь ходить по краю, бессмысленно сопротивляясь, вместо того, чтобы отдаться в еë желанные объятия! Просто подумай о том, чтобы ты мог испытать. Прекраснейшее в своём совершенстве единение душ и тел, утоление всех твоих жажд! Почему же?

— Всë просто, словно детское сложение, Миримвайв, — Король-Чародей усмехнулся краями губ. Пальцы пришли в движение, готовясь спустить с них уже готовое заклинание. — Я всю жизнь хожу по краю. Но в отличие от вас, у меня есть гордость. Я не люблю, когда в «единении душ и тел», как ты выразился, женщина пытается строить из себя всевластную госпожу — а с твоей хозяйкой может получиться исключительно так!

Вместо ответа Искатель зашипел, скрипя зубами и выгибаясь. Изменения прошли по телу волной — на коже начала расти чешуя, а на голове — новая пара рогов. Глаза, ещë мгновение назад серые, обратились двумя бездонными фиолетовыми пропастями — похоже, Паучиха, не на шутку уязвлëнная, приложила множество усилий, чтобы взять свою марионетку под прямой контроль даже без разрыва.

Одержимый ринулся вниз, замахиваясь обеими руками и явно метя хлыстами в шею Сафирона. И в это же мгновение золотые глаза вспыхнули светом Хиша.

Для всех, кто посмотрел бы на происходившее со стороны, стремительно мутирующее тело одномоментно оказалось покрыто тончайшей золотой сетью, сплетëнной из нитей чистого света, что при прикосновении к коже явно вызывали серьëзные ожоги. Но куда более существенный эффект Сеть Аминтока оказывала на заключëнный в теле разум — или, в данном случае, нити кукловода, за которые Жаждущая дëргала свою марионетку. Нерушимая стена из множества холодных, сотканных из логики конструкций обрушилась на щупальце Паучихи, отсекая от внешней подпитки и парализуя. Порядок сжал Хаос в кольцо, отрезая от подкреплений и парализуя тело, ещë совсем недавно бывшее Миримвайвом.

Не издав ни звука, искатель камнем пролетел мимо ящера, позволив тому сделать короткое движение головой. На миг вспыхнуло драконье пламя — и, теряя искры с тлеющих крыльев, беспомощная фигурка ещë одного решившего подняться в воздух мечтателя, стремительно ускоряясь, полетела вниз. Вот только подхватить еë уже было некому.

— Эти бесконечные предложения уже начинают раздражать, — произнëс себе под нос князь, возвращаясь к седлу. — Я, в конце концов, давно уже женатый, семейный мужчина. Даже от сонма наложниц пришлось отказаться. Вот только как это объяснить столь настойчивой даме?

Однако нечто заставило друкая резко повернуть голову на восток. Далекое, но крайне знакомое ощущение хлестнуло по душе, разом выветрив весь сарказм.

— Да чтоб тебя!

_______________

3 — Холодные — представители хищной фауны Мира-что-Был. Крупные, ходящие на двух ногах ящеры, водящиеся в Наггароте и Люстрии. Отличаются крайне злобным характером, позволявшим друкаям использовать их на войне как ездовых животных и гончих псов