В тишине дома внезапно раздался стук в дверь. Зинаида Петровна подскочила на месте, выронив из рук цветок, который до этого пыталась пересадить в горшок побольше. Растение упало, утрамбованная земля рассыпалась по полу. Испуганная курочка-избушка соскочила с колен и, приземлившись на земляной холмик, побежала прочь, оставляя на чистом ковре следы от лапок.
- Чтоб вас черти драли, - выдохнула баба Зина с досадой, провожая сбежавшую курицу взглядом. Но, когда она встала, чтобы достать совок с веником, стук повторился. - Да кто там, мать вашу? - надо было платформу поднимать, как чувствовала, надо! А то ходят тут всякие, кому не лень, стучатся, понимаешь.
Отряхнув штаны, Зинаида Петровна перешагнула через нервно подёргивающийся цветок (чем их там на Предприятии кормят?) и открыла дверь. Стоявшую на веранде хрупкую девушку она узнала сразу: это была одна из сотрудниц конструкторского бюро машиностроения на «Челомее». И без того бледная, она побледнела ещё сильнее и вытянулась по струнке.
- Здравствуйте, Зинаида Петровна, - эта девушка всегда напоминала ей песочника: невысокая и вечно взъерошенная, длинноногая, суетливая. То там, то здесь; море схлынуло – побежала червячков и моллюсков собирать, море обратно - убежала. Лёгкая, энергичная – и это она на каблучках. Как её там? Саша, что ли?
Но сейчас от её прежней не осталось и следа: одно напряжение. Даже золотистые волосы будто померкли, а серые глаза потемнели. Это будет тяжёлый разговор, подумала Зинаида.
- Ну, здравствуй, коль не шутишь, - отозвалась Зинаида Петровна. – Зачем пришла?
- Я… по делу, очень важному, - замялась девушка и практически с мольбой во взгляде попросила. – Можно?..
Зинаида вообще редко в свою избу пускала чужих людей. С тех пор, как умерла Катюшка, ей стало жить проще так, одной, а если с кем-то пересекаться, то на нейтральной территории. Однако тут она посторонилась и дала Саше пройти.
Да, её точно звали Сашей. Штокхаузен однажды поймал её в коридоре и представил Зинаиде, как молодую и подающую надежды сотрудницу. Саша ярко краснела и смущённо отшучивалась в ответ на похвалу, но что-то подсказывало Зинаиде Петровне, что румянец здесь был не только из-за комплиментов её работоспособности.
Саша не обратила внимания на кучу земли посреди комнаты и следы от куриных лап; кажется, она вообще ничего перед собой не видела. Как слепая, она добралась до дивана и медленно опустилась на его край. Пальцы комкали клетчатый платочек. Зинаида хотела спросить, что же за дело привело Сашу сюда, но та заговорила сама:
- Кажется, Михаэль изменяет вам со мной.
Саша знала, что Штокхаузен был тем ещё бабником, и это не казалось ей чем-то странным. Он был обаятелен, харизматичен, обходителен; красиво одевался, от него вкусно пахло пряным парфюмом. И сам по себе тоже красивый: эти вьющиеся волосы, янтарные глаза, тонкие губы. Его могли обсуждать и осуждать сколько угодно, но перед его чарами устоять было невозможно. По крайней мере, удавалось это немногим.
Саша думала, что на неё Шток точно глаз не положит. Ему нравились эффектные, яркие женщины, а она не очень-то и яркая, совсем не эффектная. К тому же, он начальник и совсем другого уровня; правая рука Дмитрия Сергеевича, а он не будет просто так обращать внимания на сотрудницу уровня «подай-принеси». Но вышло совсем наоборот. Саша не устояла.
Некоторые спали с ним, думая, что он поможет продвинуться по карьерной лестнице. Другие - из-за подарков. Штокхаузен мог привезти из командировок за границей духи, косметику, кому-то он даже привёз туфельки или новую сумочку. Но Саше это было безразлично. Может, так она хотела чувствовать себя с ним на равных? Чтобы было без обязательств: два человека просто захотели провести время вместе пару раз. Просто физиологическое, ничего такого.
Никакой привязанности.
Руки у Штока красивые, изящные. Саше так нравилось переплетать их пальцы. Её рука сразу казалась маленькой в сравнении с его. И тело красивое. Он весь красивый. И голос тоже. Он шептал ей нежности на немецком и на русском, и «р» мягко грассировала, поднимаясь откуда-то из горла. А как он целовал её… она так любила целовать его в ответ.
Как-то он ей сделал сюрприз. Подарок. Золотая цепочка с подвесками обожгла кожу на шее и ключицах внезапным холодом. Саша дотронулась до одной из тоненьких палочек кончиками пальцев.
- Зачем это? – спросила она с улыбкой.
- Это подарок, - промурлыкал Штокхаузен, и его пальцы скользнули вниз, между лопаток, едва он застегнул замочек. Наклонившись, он зарылся носом в её золотистые локоны. – К твоим волосам.
Саша таяла. Не хотела, но таяла. Даже слухи о романе Штока с Зинаидой Петровной её не могли заставить собраться. Они уже давно ходили, но Саша над ними только смеялась: Мухина старая уже, ей сколько, лет шестьдесят? А потом таяние прекратилось, когда Саша всё увидела своими глазами.
Она хотела ему сюрприз тогда сделать. Сначала о подарке думала, но потом посмотрела на свою зарплату, прикинула и решила, что просто увидеться в середине дня будет здорово. Взяла у соседки духи, накрасилась, приоделась. Даже мимо Терешковой прокралась, хотя её даже не было на рабочем месте. Приоткрыла дверь совсем чуть-чуть и увидела знакомый платок, сбившийся с головы, не менее знакомую спину. Они даже её не заметили. Шептались, хихикали. Шток её целовал. Саша хотела уйти, но в итоге ещё пять минут стояла под дверью и слушала, глотая слёзы. А потом ушла.
Скандалов никаких не было. Саша даже не сказала Михаэлю ничего. Сама виновата, дура набитая, развесила уши, пока ей на них задорно вешали лапшу. Знала же, что он ни одной юбки не пропустит, но влюбилась. «На равных», как же. И перед Зинаидой Петровной стало очень стыдно: за слова о том, что «старая», да и за то, что спала с её мужиком. Саша узнала, когда та поставит избушку у Челомея и пошла к ней с повинной. Хотя бы из женской солидарности, чтобы знала, что Шток и её обманул. А теперь сидела на диване и шмыгала носом, растерянно наблюдая за тем, как баба Зина наматывает по комнате круги. Избушка попискивала рядом.
- Простите, - в очередной раз сказала Саша и заплакала. Зинаида остановилась и повернулась.
- А ну, не реви, - скомандовала она грозно. Саша от испуга перестала плакать и прижала к носу платочек, сморкаясь как можно более тише. Зинаида Петровна вздохнула и произнесла немного мягче. – Ты-то чего ревёшь?
Злиться на эту девчонку не получалось, да и как злиться? Молодая, глупая. Это она сама может позволить отношения с таким прохвостом. И ведь сказала же ему, чтобы за другими бабами не шлялся, иначе всё. Ну и вот. Всё.
- Так я же… - попыталась вклиниться Саша, но тут же была перебита.
- Это Шток реветь должен в три ручья, - Зинаида Петровна подошла к шкафчику и, пошарив по полкам, извлекла бутылку с прозрачной жидкостью и две стопки. – Подлец, морда! – прорычала она, метнувшись к холодильнику, где на нижней полке лежало на доске сало. – Такую девку вокруг пальца обвёл! Гад! – откупорив бутылку, она разлила по стопкам её содержимое и нарезала сало. – А ты не при чём. Иди-ка лучше сюда. Пей.
Саша поднялась с дивана, подошла к столу. Взяв стопку в руку, она принюхалась и тут же поморщилась. Пахло спиртом.
- Это водка? – слабо спросила она.
- Самогон, - отрезала Зинаида Петровна.
- Я не…
- Пе-ей, - Зинаида коротко стукнулась своей стопкой о стаканчик Саши. – Давай. За чирей у Штока.
- За десять, - вдруг осмелела Саша. – И чтобы все повылазили у него на жопе, - и, коротко выдохнув, она опрокинула стопку в себя. Затем быстро заморгала и потянулась за салом. Зинаиду, выпившую свои сто граммов, её реакция даже восхитила.
- Ничего-ничего, - просипела она, хлопнув Сашу по спине. – Мы ему отомстим ещё!