Гиджил

– А… эм, можно мне тебя укусить?

–... что?

Это был очень... неожиданный вопрос для Аякса. Ведь вряд ли вы ожидаете получить такую интересную идею от своего возлюбленного перед самым сном, когда вы уже вдвоём отложили свои телефоны, улеглись поудобнее на мягкой кровати, раскинули ноги как звёздочка и притянули его ближе к своей груди, уже чувствуете, как тут тепло, уютно и мягко, а этот засранец выдает такую шнягу!

Конечно Чайлд мог понять, когда Кэйа просил быть с ним чуть грубее, а после сам в отместку сжимал, мял и царапал до крови плечи и спину. Всё же это вкусы каждого, и здесь у них всё совпадало кстати, Тарталье искренне нравилось, когда «звёздочка», заключая в свои мертвые объятья заставлял задохнуться, а в поцелуях выбивал весь воздух из легких. И это было по-своему приятно, возбуждающе в постели, мило в раннее утро, интересно, когда смотрели какой-то очередной триллер, иногда интригующе. Каждый раз это вызывало всё новые и новые эмоции с примесью того или иного отношения, но никогда это не было плохим, отрицательны и неприятным.

Сама же мысль об укусах, засосах и подобном нехило возбуждала и раззадоривала. Рыжему это всегда казалась таким сексуальным, личным и интимным. Будто само предложение уже звучало как намек на такую близость.

Из-за этого все мысли в рыжей голове смешивались, кувыркались, заставляли задуматься - "а почему бы и нет? Что плохого в том, что куснет разок? Тем более если это..."

– Ну я как бы не против…? Можешь кусать на здоровье... – слегка повернувшись к Кэйе, тихо прошептал Аякс. Грубая ткань постельного белья прошуршала под его волосами, аккомпанируя вкрадчивым словам.

На смуглом лице в ответ появилась лёгкая, но слишком живая улыбка. Если отойти от темы и задуматься, то Кэйа никогда не улыбался "до ушей", ему в меру шла усмешка, легкий изгиб губ и простые мимолётные ухмылки. А сейчас эта черта его мимики смотрелась просто сногсшибательно, привычно закручивая пружину возбуждения в животе.

Альберих придвигается чуть ближе, привычно перекидывая ногу через живот и бедра Тартальи. Подползая вплотную в такой позе, он нетерпеливо садится ему на бедра. И это кажется Аяксу чертовски красивым. Властная, нависающая поза, хищным одинокий взгляд, вес тела, что придавливает к матрасу, темные локоны волос, красиво струящиеся по плечам и падающие на грудь, жёсткие, словно налитые металлом пальцы, впивающиеся в бока лежащего.

"Какой же ты у меня красивый…"

…

И вот момент настал. Альберих медленно склоняется над чистым, неприкрытым участком светлой, чуть прозрачной кожи, усыпанной веснушками и родинкам. Эти широкие плечи было приятно просто трогать, ощущать это тепло, упругость под пальцами.

Тарталье самому уже хочется, чтобы Кэйа сделал ну хоть что-то, отчего нетерпеливо цепляется своими грубыми ладонями за бёдра, еле прикрытые пижамными шортами, на что тут же получает насмешливый взгляд сверху. И эта смешинка во взгляде единственного зрячего глаза лишь распаляет желание начать быстрее всю эту пытку.

И вот когда кажется, что осталось всего пара считанных сантиметров до тела под ним, когда Кэйа наконец-таки открывает свой рот, который всё это время не искривляло ничего кроме усмешки, как вдруг…

Это уже не выглядит так мило для Аякса…

Чистый, четко видимый в зверином оскале ряд зубов верхней челюсти слишком выделяется в лёгком свечении электронных часов на тумбочке неподалеку, это красное сияние углубляет накал эмоций и кажется, что зубы уже испачканы кровью. Наискось заостренные бугорки коронок кажутся теперь слишком резкими и колючими, словно акульи клыки, вставшие в ряд. Но отчетливый верхний ряд не кажется таким страшным если посмотреть чуть ниже… В красном свечении двадцать первый, двадцать второй, двадцать седьмой и двадцать восьмой зуб кажется остро заточенным шилом, что вот-вот сорвется и прокусит насквозь всю твою руку.

Он склонился еще ближе, чёлка закрывает весь обзор на происходящее. Сам же Аякс начинает чувствовать кожей влажное, теплое и давящее дыхание в районе своего правого предплечья и…

…резкая боль. Кэйа слишком глубоко впивается в него, загоняя клыки кажется по самые дёсны. Его широко раскрытая ротовая полость грубо захватывает большой участок кожи и зажимает намертво. Кожа сразу намокает от слюны, стекающей по дёснам и зубам на плечо. Безумно жарко, боль отдает в кость поблизости, само чувство сравнимо с ощущением, будто огромная собака вцепилась в руку. И сам Альберих цепляется за Тарталью словно эта самая дикая псина, даже не собираясь отпускать.

Это ощущается намного больнее, чем можно было представить. Это не сексуально, это тупая, давящая боль, отдающая в самую сердцевину кости пролетая сквозь мышцы. Кажется, ещё чуть-чуть и Кэйа сможет сжать свою челюсть, полностью откусив от него здоровый кусок плеча вместе с обломком кости.

– Кэй! … Стой! – слегка погодя сквозь зубы шипит Тарталья. Он сжимает своими широкими ладонями бёдра сидящего на нем парня намного сильнее чем раньше, там обязательно останутся синяки.

Но Кэйа будто этого не замечает. Он на секунду сжимает челюсти сильнее, прожимая кожу под зубами жестче, а после тянет на себя, прогибается в спине, вытягивает шею, будто дикое животное, та самая бешеная собака, он начинает слегка вертеть из стороны в сторону головой, не забывая сжимать плоть всё так же сильно. Словно от этого зависит его жизнь. Но движения кажутся совсем дикими. Нахмуренные брови, цепкий хват, давление на тело Аякса само по себе вжимает его глубже в плотный матрас.

Чайлд сжимает веки до ярких вспышек перед глазами. Рывком дёргает тугие бедра назад, вырывая Кэйю из этого состояния, попутно расцарапывая этим своё плечо. Кэйа по инерции прогибается уже в другую сторону и как неваляшка пошатываясь замирает. Смотрит всполошенно и напуганно-довольно.

– Кэйа! Все! Стой!!

Часто дыша Аякс раскрывает глаза, на нем всё так же сидит его Кэйа, но более лохматый разгоряченный, заведенный и восторженный. Он не замечает свои руки, впившиеся в его бедра ногтями, но четко видит плотоядную, широкую во все тридцать два зуба улыбку с яркими, броскими кровавыми пятнами на клыках. Кэйа тоже тяжело дышит, вздымающаяся грудь, чуть расползающиеся в стороны бедра так же трепыхаются.

– Хах, – часто дыша, посмеивается "звёздочка", – но тебе ведь понравилось, не так ли?

Потянув на себя облокотившуюся ранее на грудь Тартальи руку, Кэйа бесцеремонно заводит за секунду её себе за спину. Так же грубо нащупывает чужой пах и, удостоверившись в собственной правоте, спокойно пересаживается на него…

"Бля…"