Прежде чем начать, нужно решить, чьи глаза станут телескопами: картина может выстраиваться как отчуждённым наблюдением немытых сковородок, которые они часто оставляют на целые сутки, так и скрещиванием пальцев губ, и многого другого, но в то же время картина может носить субъективную тяжесть объектива таким образом, что это будет видно даже в отражении утренних зеркал ванной комнаты. Поселиться в любом случае придётся в кладовке. И какими бы грязными не были чугунные сковородки, еда, приготовленная ими, восхитительна.
Запах таял в тумане ожидания. Должно быть, нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу: ужин знакомства. Вино, пристрастие лимона в жаренной утке, скатерти и красно–сладкие салфетки. Первый поцелуй — первый мотор.
В раковине растаял снег — по договорённости: никаких домашних хлопот и даже предложений помочь. Сосредоточить внимание на творчестве. «Чем больше не делаешь ты, тем больше делают они — те, за кем ты наблюдаешь» — так сказала девушка, нынче сидящая на унитазе. Дверь отворилась немного — скрип разразился немного. — Кажется, мне не стоило смотреть в камеру — сказала девушка, нынче сидящая на унитазе и продолжавшая смотреть в камеру. Мы будем представлять, что этого не было? Нет, я так не думаю: постмодернизму воспрещён вход в эту квартиру? Я, честно говоря, не знаю, кто это. Я вас познакомлю.
За прозвонившим звонком в плащевой ткани, скрывший лицо от рыбьего глаза под широкополой шляпой, оказался отнюдь не Постмодерн. Пришёл в то же время, но с ландышами — получается, перевёл часы.
— Не будем ужинать! — ландыши стояли неподвижно под лучами закатного солнца. Первая сцена. В постели невидного света. Дверь снова немного отворилась — гостья проникла в гостинную не без обращённого на себя внимания. Вечер испорчен, но они продолжат терпеть — так не договаривались.
Утро выброшенных в форточку ландышей — увядших в потоке сухой стеклянной вазы. Время мыть посуду. Не–плёнка так хороша: пиши всё, что не посчитаешь нужным. Пусть в деле ненужного не бывает. Журчащая из недоржавого крана вода рыхлит чугун. На этот раз розы. Красные.
— Давай ты перестанешь притворяться, к тому же, у тебя плохо получается, — подслушало подъездное окно —, если не хочешь — не хочешь.
— Я не притворяюсь: это я розы купил, а не двойник в дешёвой шляпе.
Покидая квартиру, они оставляют её одну — занавеску на развивающийся форточке. Изящный кусочек полупрозрачной лазурной ткани с обшитыми краями — парус непотопляемой лодки, танец и рецепт хорошего пирога. За ним и будем наблюдать две минуты. Незачем подслушивать всё ещё чужие разговоры: не хотели бы скрыть — не уходили бы в подъезд. А скрывать они не договаривались.
Занавеска улеглась — уснула до возвращения пары. Двое провели этот вечер без взглядов посторонних.