Скоротечность.
Единственное слово, возникшее в голове Чжун Ли, как только он поднялся на гору Аоцан.
Время.
Непостоянство.
Скоротечность..
Он позволял этим словам то появляться, то исчезать в его сознании. В конце-концов вокруг не было никого, кто мог бы отвлечь его от размышлений. Ни Ху Тао, буйной и болтливой; ни Венти, бессвязно бормочущего с наполовину наполненной бутылкой в руке, и, конечно, ни Чайльда, который не сказал ему ни слова после того, как занавес поднялся, и тот узнал истинную личность Чжун Ли.
Да, кажется это будет ещё один праздник, встреченный в одиночестве.
Конечно, у Чжун Ли не было настоящего дня рождения. Он специально выбрал последний день календаря в качестве своего дня рождения как символ ухода в отставку, — всего лишь небольшая деталь в грандиозном плане бога Моракса. Чжун Ли никогда не планировал, что у его смертной оболочки будет свой день рождения, когда он её сотворил. А сейчас странная печаль тяжёлым грузом давит на грудь, пока он поднимается в гору.
Время, каким его знал Чжун Ли, было постоянным и непостоянным, определением мимолетности и непоколебимости. Для него время было вечным; существовало до него, с ним и после него. Это была основа, на которой были построены все цивилизации, за чьим рассветом и падением он наблюдал вместе с теми, кто делил бессмертие рядом с ним. Время шло, обозначая изменения — перманентные настолько, насколько это возможно. Время — основа возможности жить.
Он отложил размышления на потом. Поднявшееся за пиком горы солнце отбрасывало оттенки зари и предрассветные тени.
«Какую прекрасную землю я создал», — подумал про себя Чжун Ли, потакая своему эго всего лишь на какое-то мгновение. Как художник восхищается своей картиной, так и он восторгался свой проделанной изысканной работой.
Сияние пустой обители Творца Гор появилось перед ним. Свет кор ляписа на горе был пульсирующим, словно ощущал его присутствие. Чжун Ли не нужно было оглядываться — да, это был рассвет, и большая часть горы была окутана пурпурным мраком. Нет необходимости в ночном зрении, чтобы видеть каменный стол, стоящий сейчас в центре пруда, как это было раньше. Он добрался туда исключительно по памяти. Его стул оставался нетронутым. По какой-то причине от этого зрелища у него сжалось что-то в груди. Он шёл медленно, — поступь его была осторожной, словно Чжун Ли мог разбудить давно ушедшие в мир иной друзья.
Её палочки для еды лежали на столе, словно ожидая, что она вернётся и воспользуется ими. Чжун Ли нежно улыбнулся. Он мог представить, как её бледные, тонкие пальцы берут палочки только чтобы поколотить его ими. Послышался тяжкий вздох.
Скучать по Гуй Чжун было тяжело. Это было труднее, чем если бы он представлял эти тяжёлые дни будучи юным богом, опьяненным властью и насилием, одержимым контролем, не подозревающим, что его сердце уже было приковано к ней. Это было труднее, чем убить сотню богов, чем он безостановочно занимался в борьбе за гнозис.
Как же он скучал.
Чжун Ли заметил, что уже долго стоит и, нахмурившись, смотрит на некогда принадлежащее место Гуй Чжун, ныне пустующее. Он осторожно подошёл ко столу и так же осторожно занял своё место.
Рекс Ляпис не оставил после себя ничего для этого стола ушедших хороших времён и дружбы. Рядом со стулом Хранителя Облаков стоял кувшин с вином, у Гуй Чжун тарелка и пара палочек для еды, а у него... ничего.
Он хорошо помнит эти дни; из закромов сознания Чжун Ли всплывали воспоминания. Гуй Чжун берет палочки для еды, настаивая, чтобы он попробовал её суп из украшений. Тогда он отказался; его не интересовала еда смертных. Хранительница Облаков рассмеялась над этим и подняла кувшин с вином, отметив, каким прекрасным было вино из османтуса на свежем горном воздухе.
Оглядываясь на себя из прошлого, облаченого в мантию архонта с вечно каменным лицом, Чжун Ли почувствовал, как что-то болезненно сжалось в его груди.
«Наслаждайся временем, проведённым с ней! » – хотелось крикнуть самому себе, – « Люби её так, как она того заслуживает. »
Он видел, как она протянула к нему руку, предлагая тот самый суп, и видел самого себя, с каким каменным лицом он посмотрел на нее в ответ.
Ему захотелось кричать.
— Сяньшэн!
Чжун Ли моргнул в осознании, что стоит, скрючившись над столом в совсем неподобающей позе. Он выпрямился, прочищая горло. Гость был внезапный.
– Чайльд, – Чжун Ли старался сохранить невозмутимое выражение лица. – Что привело тебя сюда?
– Я искал, – Чайльд согнулся пополам, положив руки на колени, переводя дыхание, – Повсюду... тебя.
– Меня? – на этот раз Чжун Ли не смог скрыть своего удивления.
— Сегодня твой день рождения, не так ли? – Чайльд окончательно выпрямился, хватаясь за бок. – О Селестия, Чжун Ли, как Вы забрались на гору? Я чуть не умер по пути сюда.
– Тысячелетия практики творят чудеса с выносливостью, – произнёс Чжун Ли, смотря на запыхавшегося Чайльда. – А пока присаживайся, Чайлд, отдышись. Вот сюда. – он указал на стол.
Чайльд осторожно посмотрел на стол:
— Ты уверен, что они меня не накажут за то, что я займу их место?
Чжун Ли усмехнулся:
— Я уверен. Присаживайся.
Чайльд, не медля, плюхнулся на сидение Гуй Чжун; Чжун Ли почувствовал, как у него внутри что-то кольнуло. Гнев? Он пристально наблюдал за Чайльдом и только сейчас осознал, что тот принёс довольно потрёпанную корзину.
Гнев... Моракс немедля набросился бы на Чайльда, — он спросил бы: "Как ты посмел так дерзко сесть туда, где сидела она?" Но от того, как Чайльд поставил корзинку на стол и провёл рукой по рыжим растрепанным локонам, по телу Чжун Ли разлилось тепло. Внезапно он осознал, что ему было очень холодно, сидя здесь в одиночестве.
— Итак. Ты искал меня? Я должен поздравить тебя с тем, что ты смог меня найти. Меня не просто было отыскать в таком месте.
— Мне улыбнулась удача, — кривая улыбка мелькнула на лице Чайльда. — Торговец увидел, как Вы направляетесь в горы, когда раскладывал товары на прилавке. Самая лучшая зацепка на тот момент — и я решил довериться своей интуиции.
— Разумный ход, — сказал Чжун Ли, наблюдая за тем, как рыжеволосый достаёт еду и чайник из корзинки. — Я рад, что ты нашёл меня, иначе, боюсь, никто не прервал бы моё одиночество.
– Тебе нравилось быть одному? – Чайльд поставил перед ним миску, блюдце и чайную чашку.
— Честно говоря, — начал Чжун Ли, — нет. Не нравилось.
Чайльд взглянул на него и мягко улыбнулся:
— Прекрасно могу понять Вас. А теперь, время перекусить!
Чжун Ли взял палочки со стола, и голод внезапно охватил его. Он сразу узнал аромат, исходящий от супа, который Чайльд наливал в его миску, что заставило его помедлить.
— Чайльд, — голос Чжун Ли был ровным, — почему ты искал меня?
Чайльд пожал плечами:
— Сегодня твой день рождения. Никто не должен быть один в свой день рождения.
— Да, но... — Чжун Ли оборвал себя, подыскивая нужные слова. — Я предполагал, что теперь ты не захочешь разговаривать со мной после того, как узнал мою истинную личность.
Чайльд рассмеялся:
— Ты же не думаешь, что я не захочу быть твоим другом, потому что я знаю, что ты Властелин Камня?
— До этого момента так и думал.
— Тогда неважно, — Чайльд взял свои палочки. — Знаешь, мне пришлось много с чем разбираться из-за тебя. Причина, по которой я не нашёл время поговорить с тобой, Чжун Ли, в том, что я был погружен в бумажную волокиту по поводу инцидента. Я ненавижу это, — Чайльд фыркнул, помешивая суп.
— Так... ты не ненавидишь меня?
Чайльд посмотрел на Чжун Ли, и разочарование на его лице сменилось чем-то понимающим:
— Нет, Я не ненавижу тебя, Чжун Ли. На самом деле я считаю нас хорошими друзьями. Ты не согласен? — он с ухмылкой стукнулся плечом о плечо Чжун Ли.
Бывший Властитель Камня улыбнулся в ответ.
— Полагаю, что всё так, как ты говоришь.
— Итак, что привело тебя сюда? – Чайльд зацепил палочками лапшу, в смятении наблюдая, как половина с плеском падает обратно в миску — Это же Обитель адептов?
Вздрогнув, Чжун Ли осознал, что Чайльд не имеет и малейшего понятия, где он сидит.
— Чайльд, тебе знакома Ассамблея Гуйли?
— Да, ммм, это... Это регион, которым Моракс правил вместе с... Божеством пыли, Гуй Чжун?
– Верно, — внезапно Чжун Ли почувствовал себя очень, очень уставшим. — Ассамблея была предшественником гавани Ли Юэ — это была процветающая цивилизация. Здесь я проводил время бок о бок с теми, кого любил.
Чайльд бросил на него взгляд всего на мгновение:
— Что... случилось с ней?
— Убита, — сухо ответил Чжун Ли. — Жестокостью Войны Архонтов. Она умерла на моих руках, — он остановился, во рту появился горький привкус.
— Мне жаль... — тихо сказал Чайльд. — Мне очень, очень жаль, Чжун Ли.
— Всё в порядке. Это осталось в прошлом, — Чжун Ли сдержал ещё один тяжёлый вздох.
— Да, но это не значит, что это не может причинять боль, верно? — Чайльд подпëр голову рукой, — Будь добрее к себе, Чжун Ли. Ты полностью заслуживаешь этого.
Эти слова снова заставили некое тепло затрепетаться в его груди, и Чжун Ли нежно улыбнулся:
— Ты совершенно прав, — он взглянул на чашку с чаем. — Я вижу, ты принёс мне чай; знаешь мои предпочтения слишком хорошо.
— Это подарок, — сказал Чайльд, протягивая руку, чтобы налить им обоим по чашке дымящегося чая. — Шеф Мао передаёт тебе свои наилучшие пожелания по случаю дня рождения.
— Есть ли хоть кто-то, кого ты избавил от необходимости знать, что сегодня мой день рождения? — несколько раздражённо спросил Чжун Ли.
— Ну, я не видел Сян Лин сегодня, иначе она пошла бы со мной.
– И то верно, — сказал Чжу Ли, мягко сдувая пар с края своей чашки. Он сделал глоток, задумчиво глядя в посуду, — Чайльд... Спасибо тебе.
— Не нужно благодарить меня, — улыбнулся Чайльд. — Правда.
— Всë же, позволь мне отплатить добром за добро, — настаивает Чжун Ли. — Я должен угостить тебя ужином.
– Хм... — задумался Чайльд, потирая подбородок, — Или... Послушай...что насчёт спарринга? — выражение лица Чжун Ли заставило его широко улыбнуться. — Ладно, ладно, но хотя бы подумай об этом, хорошо?
— Быть может.
— Чудесно! — Чайльд ухмыльнулся во все зубы, заставляя Чжун Ли закатить глаза.
— О! И последнее, — Чайльд потянулся к своей корзинке и вытащил маленькую бархатную коробочку. — Это для тебя.
Чжун Ли взял эту коробочку, открыл ее и обнаружил пару богато украшенных запонок из серебристого нефрита и Кор Ляписа. Голубой нефрит повторял форму нарвала, а золотой камень форму дракона. Они блестели в вечернем свете, сверкая, как сокровище.
– Чайльд... – тихо сказал Чжун Ли, проводя большим пальцем по замысловатым узорам – Спасибо. Это очень любезно с твоей стороны, и... мое сердце преисполнено признательностью.
Чайльд улыбнулся ему, и в уголках его глаз появились морщинки:
– Не за что. С днем рождения, Чжун Ли.