И когда агнец открыл седьмую печать сделалось безмолвие в небе.
***
Единственное, о чём никогда не мог подумать Чимин — это о том, что его собственный орден бенедиктинцев, Черных монахов, сдуру, ни в чём не разобравшись, решит живьём замуровать его в стену. И за что! Всего лишь за несколько мимолётных связей с распутными девицами и ещё парочку «мелких» прегрешений. Да, он давал обет безбрачия и полного послушания, да, регулярно подвергал себя тяжелым физическим испытаниям — самобичеванию, голоданию, да, носил полностью чёрную рясу. Но и что с того? Ему всего двадцать три! Он ещё так чертовски (прости Господи) молод! Желать женщину — это нормально. Не все же беды от плотских утех. От них лишь сифилис и так, ещё по мелочи…
С возрастом он бы обязательно стал умнее, образумился и слёзно замолил все свои грехи в любезно выделенной ему для этого келье. С возрастом… а не вот так вот сразу! Вот чем он думал, вступая в спор со старшими монахами? Что ему опять всё спустят с рук? Как самонадеянно, однако. И что теперь? Как быть? Во все глаза глядя на то, как камешек за камешком его медленно приближают к неминуемой смерти, Чимин, чуть в голос не взвыв от невозможности даже ноги в коленях согнуть, нервно отыскал взглядом самого древнего их монаха и громко затараторил:
— Помилуйте, настоятель! Дайте мне шанс всё исправить. Будьте милостивы.
— О какой милости ты просишь, Чимин? — хрипло отозвался настоятель. — Ты нарушил все свои священные обеты. Ты достоин только смерти.
— А что, если я напишу самую большую книгу своего времени, в которой будет размещаться Библия и все знания, доступные человечеству? — пролепетал Чимин, сам обалдев от такого заявления. Вот это он жить хочет. — Тогда Вы меня помилуете? Я правда могу это сделать. Представьте только, насколько сильно эта книга прославит монастырь бенедиктинцев на все времена!
— У тебя нет нужных знаний. Ты ещё слишком молод. Не трать воздух понапрасну. Он тебе ещё пригодится.
— Всё у меня есть, — не сдавался Чимин, толком уже ничего от паники не соображая. Как же, есть у него… — Мне не позже, чем вчера, снизошло божественное озарение! Я всё запомнил.
— Правда? — не поверил ни единому слову настоятель. — Хорошо, я дам тебе шанс и ровно одну ночь. Если же ты не выполнишь своё обещание к утру, казнь неминуемо состоится. Всё понятно?
— Да, настоятель, — активно закивал Чимин, мало ещё понимая на что только что подписался. Написать великую книгу всего за одну ночь? Да проще простого. Как два пальца обоссать. Мамочки… он-таки умрёт. Пусть и не сейчас.
— Достаньте его из стены и сопроводите в скрипторий, — властно скомандовал настоятель. — И поставьте охрану у входа. Он не должен сбежать.
Лишь чудом позорно не расплакавшись от эфемерного чувства облегчения, Чимин, едва не рухнув в обморок, терпеливо дождался, пока монахи разобьют ими же возведённую стену и безвольной куклой достанут его наружу. Покорно, без единого звука, следуя за братьями в небольшой скрипторий, располагавшийся недалеко от главного здания монастыря, Чимин всё никак не мог унять бешено стучащее сердце. Немного времени он себе, конечно, выиграл. Но дальше что? Как он сможет написать нечто такое же величественное, как сама Библия, если всё ту же Библию он не осилил даже до середины? Что он там из прочитанного запомнил? Ворожеи не оставляй в живых? Это вроде Исход 22:18. Всё. Как-то не густо. Может ещё немного в памяти покопаться? Вдруг что-то и вспомнит?
С видом чуть ли не великомученика войдя в скрипторий и хмуро оглядев невысокий деревянный стол, такой же стул и пыльный топчан под окном, Чимин, мысленно призвав себя успокоиться, уселся на стул и притянул к себе тщательно выглаженную шкуру животного, на которой ему и предстояло всё написать. Боже, за что ему всё это? С чего вообще подобные книги принято начинать? С предисловия? А там что писать? Краткое содержание? Это безнадёжно. Он не справится. Покосив взгляд на насыщенные цветные чернила и новое перо, горе-монах стукнулся лбом о твёрдую шкуру и, почти что уже отчаявшись, попытался вспомнить, сколько уже времени. Около двенадцати ночи? До рассвета каких-то жалких пять часов, а он ещё даже не начинал.
Может, немного схитрить? В одной запретной книге, что хранилась в самом дальнем углу их монастырской библиотеки, был подробно описан короткий ритуал призыва демона. Что, если попробовать связаться с потусторонним миром и в обмен на свою душу попросить помочь с книгой? С чем чёрт не шутит? Путь в рай ему уже и так заказан. А так хоть поживёт ещё немного. Чуток подумав и тщательно взвесив все «за» и «против» Чимин поднялся со стула и, прихватив со стола небольшой белый мелок, гордо встал посреди скриптория. Так что там было нужно для призыва? Пентаграмма и свечи? Хорошо, что рисовать он умеет, да и свечей тут с избытком. Ну что ж… погнали!
Аккуратно расставив по кругу зажжённые свечи и нарисовав по памяти в середине пентаграмму, Чимин так же начертил ещё несколько демонических рун и, прокашлявшись, шёпотом проговорил:
— Встану я, раб имярек, не благословясь, поиду не перекрестясь, из избы не дверми, а з двора не в вороты, в пустую хоромину или чистое поле, и стану я призывать царей и князей черных, диаволов земляных и водяных, крылатых и мохнатых, воздушных и болотных, лесных и домовых, крымских и черемисских, саксонских и заморских — поидите ко мне, сообщнику своему и угоднику Сотонину… своею поданою силою призываю вас на свое дело, будите помогатели во всем с своею силою тысящми и милионы.
Чимин не был уверен, что запомнил всё правильно и ничего не напутал — он же ту потёртую книгу в лютом пьяном угаре читал, но всё же наивно смел надеяться на лучшее. Когда пламя свечи начало медленно подниматься всё выше, без пяти минут покойник всё же невольно напрягся. Всё же идёт по плану, да? Или нет? Густой дым плотным ватным одеялом в считанные секунды окутал всё пространство в скриптории и буквально завибрировал. Чимин при всём желании не смог бы ответить, сколько всё это продолжалось, но чем гуще становился дым, тем отчётливее вырисовывался перед монахом чей-то хищный образ.
Когда дым, наконец, плавно рассеялся, сначала перед Чимином предстало страшное нечто с красными рогами и двумя языками, одетое в набедренную повязку из горностая, это существо зловеще смотрело на него, будто гадая, напасть или же нет. Заметив, насколько сильно испуган монах, существо, громко хмыкнув, словно по щелчку пальца, преобразовалось в невысокого, привлекательного светловолосого мужчину с хитрым, почти лисьим разрезом глаз. Сделав несколько шагов по направлению к монаху, оно заговорило:
— Никогда прежде меня не призывал монах, да ещё и на территории монастыря. Интересный опыт.
— Добро пожаловать, что ли, — проблеял Чимин, напрасно пытаясь собраться с мыслями. — Я Чимин. А ты?
— Зови меня Юнги, — немного подумав, представилось существо. — Боюсь, что настоящее моё имя ты попросту не вынесешь.
— Юнги так Юнги. Мне без разницы, главное, чтобы ты желания исполнял.
— Я, конечно, не джин, но взамен на твою душу исполню всё, что угодно.
— Отлично! — тут же оживился Чимин. — Мне нужно до рассвета написать такую потрясающую книгу, чтобы она превзошла саму Библию. Сможешь?
— Мне тебе что, свою автобиографию написать? — на мгновение подвис Юнги. — Одной души за такое будет мало.
— На кой мне твоя автобиография? — не понял взаимосвязи Чимин. — Ты же не Сатана там какой-то. Не Сатана же?
— Кто знает? — хитро оскалился Юнги, равнодушно пожав плечами. — Ладно, я могу тебе помочь, но, как я и сказал, одной души будет мало.
— И чего ты хочешь? — несмело осведомился Чимин, вообще не представляя, что ещё он может дать демону. Не кровь же свою?
— Твоя невинность будет приятным бонусом.
— Ох, прости, нечисть, с этим я уже давно распрощался.
— Разве? — себе под нос прыснул Юнги. — Твоя задница по-прежнему девственна. Мне подходит. Раздевайся.
— О, — в шоке протянул Чимин, невольно сделав шаг назад. Кого он вообще призвал? Этот извращенец хоть писать-то умеет? — О…
— О, — кивнул Юнги, давая монаху время всё осознать.
— И всё-таки кто ты? — с ног до головы оглядев демона, хмуро спросил Чимин, уже жалея о своём поспешном решении. — Инкуб? Суккуб? Кто-то ещё из этой братии?
— Я — прах пустынных дюн и холодный ветер смерти. Я — волны кровавых океанов и пылающие ножи и мечи. Я — проходящее и прошедшее время, такой же жгучий и острый как шипы, — впритык подойдя к монаху, проговорил Юнги, зарывшись пальцами в его пыльные волосы. — Я дождь похоти, который заставляет намокать целомудрие, и факел, который осветит конец твоей жизни. Я тот, чье имя останавливает сердца и прерывает дыхание. Я произношу твое имя, и ты падаешь в мои ледяные объятия. Я — Сатана.
— Приятно познакомится, — нервно икнул Чимин. — Ты заранее заготовил всю экспозицию?
— Можно сказать и так.
— Ладно. Один раз не пидорас.
— Сомнительное утверждение.
— Значит, проясним всё ещё раз, — почесав нос, пролепетал Чимин. — Я отдаю тебе свою душу, ещё мы трахаемся, а ты мне взамен пишешь книгу. Всё верно?
— Да, — уверенно кивнул Юнги, наконец, убирая руку из волос монаха.
— И она будет великой?
— Одной из самых величайших в истории.
— От и до написанная моим почерком?
— Всё верно.
— Хорошо, — немного подумав, протянул Чимин. Хотя мог ли тут быть другой ответ? Жить-то хочется. — Снимай тогда штаны.
— Быстро же ты настроился на любовный лад.
— А тебе что, нужно время?
— Да не особо.
— Поцелуемся?
— Давай.
Видя некую нервозность монаха, Юнги, не давая ему времени опомниться, чуть наклонил голову и, подавшись вперёд, властно поцеловал, да так ярко и ощутимо, будто проникая в саму душу и безбожно метя её. Язык демона умело сплёлся с языком Чимина, а рука того властно легла на шею монаха, нежно поглаживая, заставляя забыться и расслабиться. Всё будет хорошо. Грозный демон решит все проблемы. Волноваться больше не о чём…
— Боже, — пробормотал Чимин, чуть отстранившись от Юнги. — А не плохо так.
— Не упоминай при мне Всевышнего. Настрой как-то падает.
— Прости, мне вернуть твой настрой? — вошёл во вкус Чимин, погладив тыльную сторону ладони демона, пока тот не усмехнулся. — Что, если я проложу поцелуями путь вниз? Медленно. Ты позволишь мне взять тебя в рот?
Непроизвольно издав сдавленный вздох, Юнги, хвала Аду, ровно оставшись стоять на своих двоих, застыл на месте и почти даже не удивился, когда бесноватый монах начал совершенно беззастенчиво снимать с него рубашку. Ого. Бывает же. Вот тебе и святоша. Когда монах с лукавой улыбкой поцеловал его левый сосок лёгким и нежным касанием, демон, откинув голову назад, схватил его за плечи и лишь чудом не выругался. А это вообще по правилам? Кто тут из них исчадие Ада, а? По шуму внизу поняв, что искуситель опустился на колени, Юнги, почувствовав, как тот обвёл языком его пупок, прошептал:
— Твою ж… — он попытался отступить назад, но быстро уперся спиной в стену. Почему здесь так мало места? Как греху-то в таких условиях придаваться?
— Ты куда собрался? — грозно рыкнул Чимин, настойчиво и одновременно нежно схватив демона за бедра. — Бежать некуда. Книга мне нужна сегодня.
Некоторое время они просто молча смотрели друг на друга, пока Юнги медленно не кивнул, отчего-то чувствуя себя загнанным в угол, но даже после этого он не расслабился, а ещё сильнее напрягся, когда Чимин расстегнул его штаны. С этим монахом нужно держать ухо в остро, а то отвлечёшься на секунду, а он тебя уже нагнул. Сжав руки в кулаки, демон, не смотря на полностью возбужденный член, показавшийся из ширинки его брюк, старался выглядеть как можно более безразлично. А то мало ли ещё на пару желаний его под шумок разведут.
Всё это было немного странно, но Чимин держался. Нерешительно он провел пальцем по члену демона, прослеживая пульсирующую вену, бегущую вниз, туда, где расширялось основание. Юнги несильно вздрогнул всем телом, и Чимин может поклясться, что услышал лязг зубов, когда тот сомкнул их вместе. Затаив дыхание, он обхватил рукой чужой член и стал медленно поглаживать, двигаясь от самого кончика до основания и назад.
— Впервые держу другого мужика за член, — прошептал Чимин, наслаждаясь видом возбуждённого демона. — Это по-своему прикольно.
— Напомни, зачем тебе нужна та книга? — простонал Юнги, рукой хватаясь за стену.
— Меня хотят казнить за прелюбодеяния с женщинами. Книга — мой откуп.
— Похоже, скоро захотят казнить и за прелюбодеяния с мужчинами.
— Всё возможно. Ничего не исключено, — игриво хихикнул Чимин, добавляя вторую руку и двигая ей у самого кончика, а другой поглаживая член демона по всей длине.
Юнги сквозь зубы рвано втянул воздух и по мере того, как Чимин работал над ним, он, наконец, полностью расслабился и медленными толчками начал двигать бедрами ему навстречу. Прозрачного цвета капелька выступила на кончике члена демона, и во рту у Чимина, как-то неожиданно для него самого всё пересохло. Наклонившись вперёд, монах, желая немного поиграть, опустил голову и ласково поцеловал внутреннюю сторону бедра демона. Медленно он продолжил двигаться вверх, по–прежнему поглаживая сочащийся смазкой член.
— Чимин, — прохрипел Юнги, и его руки сомкнулись на плечах монаха еще раз. — Ты точно никогда не был с мужчиной?
— Ясен пень, я же монах. Греховно это.
Прежде чем Юнги смог ответить ему хоть что-то Чимин, мило улыбнувшись, ловко взял его член полностью в рот, почувствовав при этом, как тот всем телом подался вперед. Слегка придерживая за бёдра любовника, монах активно двигал головой, попутно обращая внимание на столь непривычный вкус во рту. Солёненько так. Обхватив ладонью тяжелую мошонку, он облизал головку члена, скользнув языком вдоль узкой щели. Ох, видел бы его сейчас старший монах…
— О, великий Ад, — выдохнул Юнги и тут же затаил дыхание, когда монах взял его так глубоко, что он коснулся задней стенки его рта.
Член демона был толстым, горячим и пульсировал, когда Чимин одновременно сосал и обводил его языком. Стоны Юнги сопровождались резкими рваными толчками. Когда демон начал двигаться быстрее, чтобы попасть в него еще глубже, монах благоразумно попытался максимально расслабить горло. Задача, конечно, не из лёгких, но он справится. Должен справиться! Хоть у него и не было никакого опыта в минете, он все же инстинктивно знал, что именно нужно делать и как лучше всего работать языком. Да и те барышни, которые сосали ему раньше, чего уже греха таить, тоже свою лепту внесли. Так что… Чимин почти что гуру. Правда самопровозглашенный. Но кто его за это осудит?
Сердце Юнги бешено колотилось, он был почти уверен: оно вот–вот взорвется. Черт побери, он и сам собирался взорваться. Он никогда не был особым любителем минета, что и не удивительно, если честно, особенно если взять в расчёт то, что почти у всех жителей подземного мира были острые, как лезвия, клыки. Одно неверное движение и ты кастрат. Но то, что делал с ним Чимин, было просто невероятно. Теплые влажные глубины его рта вбирали его член полностью, лишая всякого здравомыслия.
Каждый раз, когда Юнги видел, как розовый кончик языка монаха кружит вокруг головки члена, его руки рефлекторно сжимались в кулаки. Слишком хорошо. В тот момент, когда Чимина сделал что–то совершенно удивительное зубами и демон зашипел от удовольствия, его член запульсировал в опасной близости к финалу. Зрение Юнги обострилось, а язык вновь начал раздваиваться, ещё немного и рога появятся. Этого нужно как-то избежать. А то мало ли у монаха упадёт там всё от его истинного облика.
Зажмурившись, Юнги откинул голову назад, уперевшись в стену, и сосредоточился на медленных непрестанных движениях языка вперед–назад по чувствительной толстой кромке головки и на вращательном движении, которое монах добавлял при каждом поглаживании рукой от яиц к своему рту, покрывающему головку, и обратно. О, да, он был близок… Чертовски близок. Чимин непроизвольно застонал, и низкий вдох, который отозвался вибрацией на его губах, заставил демона негромко вскрикнуть. Юнги судорожно вдохнул и положил ладони на стену позади себя, отчасти для того, чтобы оставаться в вертикальном положении, а отчасти, чтобы удержаться от желания схватить голову монаха и погрузиться в рот еще глубже.
— Чимин, — выдохнул Юнги, максимально сконцентрировавшись на своей внешней форме. — Я больше не могу.
— Давай, а то рот уже болит.
Оргазм оказался слишком ярким для Юнги. Устремляясь вверх по его позвоночнику и взрываясь где-то в мозгу, подобно извержению древнего вулкана, он полностью парализовал его тело. Чимин продолжал лизать, сосать, при этом поглаживая своим большим пальцем между его яйцами, добавляя остроты кульминации. Пусть всего и на секунду, но мир Юнги будто рухнул и мгновенно отроился заново. Кое-как совладав со своей формой, он хрипло проговорил:
— Рогов у меня на голове нет?
— Нет, откуда им там взяться, милый? — глупо захихикал Чимин. — Я тебе верен.
— Как остроумно.
— Ты всё или поможешь мне? — хищно прошептал Чимин у самого горла демона, положив руку того на свой пах. — У меня неожиданно встал.
— Даже не продай ты мне свою душу, всё равно попал бы в Ад за прелюбодейство.
— Грешен, каюсь. Так что? — глядя демону в глаза, спросил Чимин, медленно стягивая с себя одежду. — Ты в деле? Или мне самому себя удовлетворить?
— Я… — не успел договорить Юнги, торопливо ловя запрыгнувшего на него монаха. — Ты что творишь, бешеный?
— Развлекаюсь. У меня тут тризна по моей душе, — сжав мочку уха демона зубами, прошептал Чимин и стал неторопливо тереться о него возбуждённым членом. — Присоединяйся.
От трения члена монаха о свой живот Юнги хрипло застонал. Вот же чудо ему попалось. Будто и не он здесь демон. Чимин извивался напротив него, рыча и постанывая, раздраженный тем, что его тело не получало желаемого. Да кто Юнги такой, чтобы отказывать столь соблазнительному святоше? Грешно же, как бы это абсурдно ни звучало из его уст. Одним резким движением опрокинув Чимина на спину, он почти аккуратно уложил его на пыльный топчан и внимательно посмотрел в широко открытые глаза. Да, это душа явно его. Такая внутренняя тьма на вес золота. Красота. Неописуемая красота.
Чимин обвил ногами талию демона и выгнул спину, приподнимая бедра так, чтобы тот легко смог добраться до его сокровенного, никем не тронутого места.
— Подожди немного, тут не всё так просто, — прорычал Юнги, чуть отстраняясь и буквально из воздуха доставая небольшую баночку с вязкой субстанцией внутри. — Ты не женщина, малыш.
— Ты только это заметил? — съехидничал Чимин, широко расставляя ноги и нагло потянув демона на себя. — Колдуй, нечисть, я готов!
— А что насчет последствий? Не боишься, что завтра сесть не сможешь?
— Меня завтра в стену замуровать хотят. Больная задница меньшая из моих проблем.
— Резонно, — задумчиво кивнул Юнги, смачивая пальцы вязкой мазью и приставляя один из них к сжавшемуся колечку мышц. — Расслабься.
— Помирать так под демоном! — довольно простонал Чимин, чувствуя, как первый палец бережно проникает в него.
— Кто тебя вообще в семинарию взял? — закатил глаза Юнги, добавляя следующий палец. Монах полностью расслаблен, тратить много времени на растяжку не придётся. И это не может не радовать.
— Секрет.
— И ты там доучился до конца?
— Да! Правда, пару раз чуть не выгнали.
— За блуд? — двигая в монахе уже тремя пальцами, спросил Юнги.
— Матчасть проседала, — прикрыв глаза, промурчал Чимин. — Давай уже, я готов!
— Почему я не удивлён? — обречённо выдохнул Юнги, просунув руки под монаха и немного приподняв его бёдра, стал проникать членом внутрь.
— Если хочешь, я потом могу исповедовать тебя, — сладко простонал Чимин, во всех красках чувствуя, как крупный член заполняет его до краёв.
— Лучше просто помолчи!
Войдя до конца, демон крепко обнял Чимина и, подождав пару секунд, принялся медленно двигаться. В болтливом монахе было просто безбожно хорошо. Юнги всерьёз начал опасаться того, что долго не выдержит и позорно кончит минуту спустя. Да уж, священнослужители это ему не милашки ведьмы, на всё готовые ради своего Господина! Тут одними рогами до оргазма не доведёшь.
— Чёрт, ты такой узкий, — едва слышно прошептал Юнги, упираясь лбом в плечо монаха и начиная двигать бёдрами всё быстрее.
— Всё для тебя!
Чувствуя уверенные толчки глубоко внутри своего тела, Чимин, словно утопающий, цеплялся пальцами за плечи демона, стараясь по максимуму получить свою долю удовольствия. Да, за такое и умереть не жалко. Но, конечно, завтра бы всё же хотелось выжить. Почувствовав, как Юнги обхватил пальцами его член и быстро задвигал рукой в такт своим толчкам, Чимин, мигом растеряв все мысли, крепче обхватил талию демона ногами и спустя минуту кончил, не сдержав громкого стона. Сам демон продержался всего на несколько секунд дольше. Стоило монаху сотрястись в оргазме, как он тут же последовал за ним.
Ласково проведя пальцами по щеке Чимина и от греха подальше ловко погрузив того в сон, Юнги нехотя поднялся на ноги и, натянув на себя и монаха одежду, сел за стол. Свою плату он получил, пора бы и работу сделать. Что ж, написать великий манускрипт, вокруг которого навечно будет витать множество тайн и легенд, вполне ему под силу. Но вот только как бы его назвать? Может, «Кодекс Гигас»? Или сразу, без лишней скромности, «Библией Дьявола»?
***
Рассвет ворвался в жизнь Чимина как-то слишком быстро и неожиданно. Не без усилия над собой приняв сидячее положение, монах сонно огляделся по сторонам и, заметив на столе толстую красивую книгу, резко поднялся на ноги. То, что он видел перед собой, было ни чем иным, как произведением искусства.
Осторожно открыв тяжеленную книгу и пролистав половину страниц, Чимин едва смог совладать со своим волнением, плотно переплетавшимся с восхищением. Многочисленные детали, разбросанные по всей рукописи, весьма красноречиво указывали на возможную нечистую совесть, скрывающуюся за сознанием написавшего её автора. А Юнги-то заморочился! Даже о его псевдо-раскаяние не забыл. Где-то ближе к середине книги было несколько ярких иллюстраций. Одно из них — полномасштабное изображение рая и дьявола. Дьявол, к слову, был изображён в пустом пейзаже, зажатый между двумя башнями.
Нарисованное с красными рогами и двумя языками, одетое в набедренную повязку существо зловеще смотрело с пустой страницы, нагоняя страх даже на видевшего его живьём Чимина. Прямо рядом с этой иллюстрацией находилось и изображение рая, представленное многочисленными рядами белых зданий. Сам же Рай располагался аккурат между двумя высокими башнями. И от этого было как-то немного не по себе. Но вот что делало царство Небесное особенно тревожным в глазах монаха, так это факт того, что там не было никаких признаков жизни. Без каких-либо объяснений Юнги нарисовал рай совершенно лишённым жизни. Неужели всё так и есть? Никто не достоин рая?
Следующие страницы содержали записи, описывающие определённые магические и демонические заклинания, которые предназначались для ритуалов экзорцизма, а также для борьбы с болезнями и галлюцинациями. Не выдержав больше исходящей от книги тьмы, Чимин закрыл её и, подойдя к двери, позвал остальных монахов. Не прошло и десяти минут, как настоятель и несколько его подручных зашли в скрипторий и тут же бросились к книге.
— Это невозможно, — шокировано произнёс настоятель, внимательно изучая каждую страницу. — Всего за одну ночь. Как?
— С божьей помощью, — загадочно протянул Чимин, глядя себе под ноги. — Я ведь говорил, что на меня снизошло божественное озарение. И вот он, результат.
— Хорошо, Чимин, — немного подумав, произнёс настоятель. — Я прощу тебя, но это в последний раз. Можешь быть свободен.
— Благодарю, настоятель, — низко поклонился Чимин, быстро сбегая из скриптория.
Выйдя на улицу и подняв задумчивый взгляд к небу, Чимин, невольно поёжившись от прохладного ветра, ловко пробравшегося под его одежду, каким-то шестым чувством почувствовал то, что эта книга принесёт их монастырю ещё немало бед. Да и не только им, а каждому, кто будет ею владеть. То, что написано злом, навсегда им и останется.
Проклятая Библия дьявола и его имя, навсегда с ней связанное… Чем не повод вновь встретиться с тем, кто стал его соавтором?
***
Муки.
Покой.
Чудовище и хозяин.