Опустилась ночь на небосвод, покрывая крыши темнотой. Ветра завыли по тихим улицам пуще прежнего. В салунах гремели разговоры и лился алкоголь.
Какие же люди глупые.
По крышам похожих друг на друга домов мягко ступали маленькие лапки. Звук шагов был не слышен в округе, и если не думать, то, может, получится что-то услышать. Маленькая кошка шагала по краям кровли одного дома, другого, третьего… Кошка не считала. Только бежала и бежала себе. Пока среди улицы не раздался женский крик:
— Прошу, не надо! Отпустите!
Кошка напряглась и прибежала на звук. Усевшись на фонаре, она наблюдала картину, как усатый бандит пытался лишить невинности юную деву.
— Не ломайся, не такая ты уж и невинная, — мерзко гыгыкнул мужик.
— Мяу, — раздался голос в темноте.
Бандит резко выпрямился и развернулся. На фонаре неподалёку сидела кошка. Не было видно, какого она цвета, но были чётко видны белые глаза. На секунду мужику показалось, будто у кошки было два хвоста.
— Мяу, — повторила котейка.
— Свали, блохастая! — рявкнул бандит и вытащил из кармана пистолет, однако кошки уже и след простыл.
Ощутив некое превосходство, он развернулся, однако девушки уже и в помине не было. Зато он ощутил, как его за плечи схватили неестественно огромные руки. Мужик замер, боясь шелохнуться. А когда развернулся, то был уже не в подворотне, а в какой-то комнате. Комната была чистой, ничем не выделяющейся, светлой.
— Доволен? — раздался рычащий женский голос.
Развернувшись обратно, бандит увидел, как к нему приближается худая девушка с короткими синими локонами. Но его мало волновало сейчас, какие у неё были глаза, волосы и прочее. Она шла к нему будучи полностью обнажённой. Взгляд скользил по выпирающим ключицам, острым плечам, небольшой груди и впалому животику.
Мужик хмыкнул и поднял глаза повыше. Девушка, что подошла уже очень близко, смотрела на него белыми глазами, слегка щурясь. Её рука коснулась загорелой шеи и провела по выступающим местам.
— Прошу, не надо! Отпустите! — внезапно заговорила красавица голосом той девушки из подворотни.
Это резко сбило с толку, а когда бандит очнулся, то было поздно. Он задыхался, давясь своей же кровью. Рука синеволосой дивы впилась так сильно, что рассекла аорту в один мощный миг.
— О Святая дева Мария! Не трогайте меня! — Теперь голос девушки был таким же, как у послушницы из местной церкви, которую на днях так же обесчестил этот же человек.
Однако мужик не мог хоть как-то двинуться, продолжая хлюпать и трястись, при этом нелепо махая руками в попытке освободиться.
— Ненавижу. — Теперь девушка рычала. Но этот рык был будто потусторонним. Её глаза горели злостью и отвращением. Тело постепенно пачкала чужая кровь, а из бандита уходили остатки жизненной энергии.
Тело обмякло и кулем рухнуло вниз. Иллюзия комнаты пропала, оставив всё тот же тупик с фонарём. Девушка, что была жертвой, была под странным наваждением, а когда очнулась, закричала. У её ног лежал труп бандита. Кошка, сидевшая на фонаре, убежала.
Минуя семь крыш, животное остановилось и обратилось в человека. Ту самую синеволосую девушку. Её тело было испачкано кровью, но, право, это были мелочи. Она поднесла руку ко рту и слизала то, что осталось от умершего.
— Хм. Грязная свинья, — фыркнула девушка.
Кира стала нечистой силой очень давно, если смотреть по меркам людей. Двести пятьдесят лет назад она пылала жизнью. Её многие знали как Диву Вод. Девушка любила петь, была участником труппы артистов, что колесили по городам. Народ мало интересовали спектакли, им нравилось слушать музыку. Точнее, голос ведущей певицы, что делала антураж к выступлениям. Публика любила Диву Вод. Коллеги и глава труппы души в ней не чаяли, словно для них она была маленьким и наивным ребёнком. И эта всеобщая любовь раздражала лишь одного человека.
Она ничем не заслужила эту любовь. Так думал актёр Спейд. Кире доставалось слишком много лавров, каждый второй очарован её голосом, люди приходят не ради его актёрского мастерства, а ради выскочки Киры. Спейд не думал никогда, что ей приходилось трудится до изнеможения, срывая связки и борясь с непрекращающимся кашлем. Ему было достаточно видеть, как она делает большие глаза и невинно улыбается всем и каждому. Хотелось проучить эту певичку. И актёр нашёл решение.
Кира не была никогда влюблённой. И когда это чувство её посетило, она была несказанно рада. Один из талантливейших актёров труппы обратил на неё внимание. Спейд осыпал её комплиментами, дарил цветы, шутил, поддерживал, когда нужно. Девушка не могла не пасть перед его очарованием и вниманием. А когда он достал кольцо, то Кира, чуть не плача, дала согласие на брак. Счастливей быть уже было просто невозможно, слишком она любила теперь уже своего мужа.
В брачную ночь, когда их труппа закончила праздновать свадьбу, Кира волновалась. Ещё никогда она ни перед кем не обнажала своё тело. И это был волнительный момент.
— Смелее, милая. Теперь тебе нечего стыдиться, — улыбнулся Спейд.
Краснея как маков цвет, Кира сняла пышное белое платье, оставшись в кружевном корсете, панталонах и чулках. Подойдя поближе, она закусила губу:
— Будь нежен, любимый, ладно?
— Не волнуйся. Всё будет хорошо.
Спейд помог снять корсет с бельём. Белая кожа контрастировала с её волосами насыщенного синего цвета. Ключицы выпирали, плечи немножко подрагивали от сквозняка, из-за него же грудь была в напряжении. Прикусив сосок, актёр услышал тихий стон певицы. Упав на кровать, Кира прикрыла глаза…
Резкая боль в районе живота пронзила её сознание. Она не успела вскрикнуть, как ей заткнули рот перчаткой. Широко распахнутые глаза в неверии смотрели на Спейда, который держал нож в одной руке, а другой перехватил тонкие девичьи руки.
— Как же ты раздражаешь, выскочка, — хрипло сказал он и снова воткнул нож.
Сколько раз он ударил ножом по животу Кира не знала. Она корчилась от боли, пытаясь кричать и звать на помощь. Но перчатка слишком хорошо была впихнута в рот, не позволяя выплюнуть её. Лезвие вспороло брюшину, и Спейд стал по кусочкам вырезать внутренности. В голове девушки уже не осталось никаких мыслей — жизнь быстро угасла.
«Ненавижу», — раздалось в её голове напоследок.
Спейд на секунду замер, осмотрелся. Показалось, наверное. Перестав вырезать органы, он проткнул Кире сердце — на всякий случай.
«Ненавижу».
Теперь он слышал более отчётливо чужой голос. Будто бы он принадлежал демону.
Утром коллеги увидели распотрошённое тело.
Кира вначале не поняла, что случилось. Как её голову затмили мысли о всепоглощающей ненависти. Внезапно она увидела со стороны, как Спейд нависает над ней и с неприкрытым наслаждением калечит и потрошит её тело. «Глупая и наивная, — билась мысль в её голове. — Он тебя не любил, желал смерти. Лицемер. Подонок. Ненавижу».
Гнев внутри вскипал с небывалой силой. Человек, что питал злобу к ней, обязан поплатится. И умрёт он точно так же, как и она.
Она не услышала крик мужчины — слишком сильно её разум горел в огне ярости. А когда очнулась, то увидела на застывшем лице ужас.
— Грязная свинья, — прорычала Кира.
В тот момент она не чувствовала, как за спиной выросло два хвоста, покрытых синей шерстью, а на голове исчезли человеческие уши, сменившись кошачьими.
Без внимания этот инцидент не останется, и Кира это чётко понимала. Нужно бежать. Выпрыгнув в окно гостевого дома, где остановилась труппа, Кира побежала вглубь леса. Вокруг дул холодный ветер, но девушка не ощущала холод. А позже заметила, что бежит она не в образе человека. Остановившись по пути у озера, Кира увидела вместо своего отражения кошачью морду. В голове начал складываться паззл. Душа переродилась, став бакенеко. Про них девушка читала когда-то. Это ёкаи, которые прожили долгую жизнь, будучи кошкой. Но… Кошкой Кира не была. Если только в прошлой жизни — одна цыганка из мимо проходящего табора рассказала за небольшую плату о прошлых жизнях некоторых артистов. Кира тоже захотела узнать, и история о кошке её очень удивила.
Сидя на крыше, Кира вспоминала всё, что произошло за последние двести пятьдесят лет. Скольких она уже убила трудно сказать. Ненависть к тому, кто её убил, жила по сей день. И с каждым разом она наблюдала, как подобные ему появляются везде и всегда. Быть кошкой удобно — путешествовать можно незаметно, никто не поймёт, кто ты есть на самом деле, никто не заметит, никто не подумает ничего странного. И это играло на руку. Кира уничтожала каждого, кто посмеет сделать больно ни в чём не повинным дамам. Власти каждого посещённого ею города или деревни списывали странные смерти на проделки маньяка, даже не догадываясь о демоне среди них. Им же лучше. Пока есть мерзавцы, лучшего блюда для бакенеко и быть не может.
Скоро рассвет. Первые лучи солнца проглядывали на горизонте. Кира хрустнула шеей и обратилась кошкой. Мягкие лапки вновь прошлись по кровле крыш, а затем кошка спустилась вниз. Сейчас она находилась в штате Мэн, в котором ходила легенда о музыкальном магазине. Впрочем, это уже совсем другая история.