Солнце, милое, скажи, где твой дом?

— Почему ты грустишь, мама?

Ребенок ловко взобрался на диван, по-деловому откинулся на подушки, скрестив руки. На секунду может показаться что ему не пять, а лет тридцать: таким пронзительным взглядом он смотрел на окружающих, так рано из глаз его исчезла детская лёгкость.

— Ты снова папу вспоминаешь? — строго говорит он.

—Нет, дорогой, — темноволосая женщина мягко улыбнулась, а вместе с этим показались почти незаметные ямочки в уголках улыбки. — Воспитательница рассказала о твоём рисунке. Покажешь?

Она мягко перехватила протянутую детскую ручку в свои ладони, немного поглаживала большим пальцем по запястью сына.

Рядом с искусно выведенным судьбою полумесяцем было жёлтым фломастером дорисовано солнце.

— Я решил что моя пара так быстрее появится! — гордо заявил мальчик. Он совсем не понимал, почему его мама так грустно вздохнула, а после крепко обняла его.

— Будь аккуратнее, Акааши. Надеюсь ты будешь счастлив.

«Ведь если солнца не будет, то и луна не станет светить»

На ее запястье печально увядали ландыши.

***

— Хей, Акааши! Давай встречаться? — Бокуто налетает на него со спины, приобнимает за плечи. Рука дёргается так, что ручка оставляет жирный штрих поверх аккуратного почерка.

— Бокуто-сан, — укоряет его Акааши и обречённо смотрит на испорченный конспект. Ему удалось немного позаниматься в спортивном зале, перед приходом команды, но сейчас все труды пошли насмарку.

— Ой! Прости, Акаши, — голос его капитана такой, что кажется, он на грани от слез. Вызвало ли это полное игнорирование его предложения со стороны Акааши, или же осознание своей ошибки — сказать было трудно. Но предложение это звучало почти каждый день, а вот идеальные конспекты Акааши боготворили все его знакомые.

— Интересно, когда капитану уже надоест, — преувеличенно громко говорит кому-то Коноха, когда вся остальная команда заходит в зал. — Добиваться не своего соулмейта, да ещё когда это очевидно не взаимно... — обычно эти комментарии продолжаются ещё некоторое время, но сейчас тренер явно не настроен слушать препирания. Он строго смотрит и шикает на Коноху, и быстро гонит их обдумывать тактику для предстоящего матча.

Акааши лишь ведёт плечом. Он привык.

Со всем что сказал Коноха можно поспорить. Надоест? Бокуто много что надоедало, но обычно он перегорает в первые два месяца, но знакомы они уже несколько лет. Раз это продолжается, значит пиши пропало — нет, Бокуто Котаро никогда от тебя не отвяжется. Не своего?

Языки солнца на его запястье обивают полумесяц с того дня, как эта катастрофа налетела на него в первый день учебы. «Привет! Ты такой классный, ты же только перевелся? Ты играешь в волейбол? У нас лучшая команда, приходи обязательно! Как тебя зовут, кстати?». Именно так началось их знакомство, а продолжилось оно жжением на коже.

Метки дополнялись, рисунок у каждого становился целостным, пока небесные светила не стали одним целым.

Пара, созданная на небесах, встретилась.

Не взаимно?

Ха.

«Так в чем проблема?» — спрашивал Кенма, после того как весь день раздражённо наблюдал за неугомонно подкатывающим Бокуто.

«У моей матери была умершая метка» — обычно такой ответ устраивал всех, и к нему не приставали с вопросами. Все знали, что умершая метка означает лишь несчастье в семье, уход или смерть одного из пары. Обычно второй человек не доживал до старости, от такой потери просто угасая.

«И что?» — Кенма не был всеми, поэтому вместо виноватых взглядов полных жалости и сочувствия, он скептично поднимает одну бровь. — «Боишься? Но ты и Бокуто — не твои родители. Кажется мне, что вы ни за что не повторите их судьбу. Если конечно ты перестанешь вести себя как идиот».

К своему стыду Акааши и правда боялся.

«Я не буду встречаться с тобой только потому что ты мой соулмейт» — серьезно сказал Акааши в ту самую встречу. Он ждал слез, разочарования, недовольства, гнева — чего угодно, но только не яркой улыбки.

«Ты хочешь узнать меня побольше? Я согласен! Позаботься обо мне, Акааши!»

«Куда ещё больше?» — серьезно говорит себе Акааши сейчас.

Бокуто знал каждый сантиметр, каждый кусочек и уголок души и характера, тела и мыслей. Иногда казалось что он понимает Акааши лучше, чем он сам. Смотрел в самую суть, видел каждый плохой сон и каждый страх, даже ещё не оформившуюся идею. Некоторые считали Бокуто легкомысленным дураком, но на самом деле он прекрасно понимал и чувствовал людей. Осознание этого пришло через некоторое время дружбы и наблюдения: то, как Котаро подмечал настроение людей, угадывал их желания и намерения было очевидным. Для Акааши. Для Акааши, который часами мог смотреть, смотреть, смотреть и смотреть, и восхищаться, и запоминать. Запечатывать эти наблюдения в далёком уголке своей памяти, до которой, как он надеялся, Бокуто не доберется.

Бокуто добрался.

Вскрыл аккуратно, как профессиональный вор. Все понял и узнал, сделал это аккуратно и тактично, не причинив боли. И теперь наступает решительно и ежедневно, понимая что теперь то время уже пришло. Лишь один Акааши тут зарывается в себя и надумывает лишнего.

Держится он недолго. Всё-таки крепость падает прямо в теплые объятия своего солнца. Опускает оружие и сдается.

— Бокуто-сан... Давайте встречаться? — голос тихий, когда он всё-таки говорит это, прямо перед своим домом. Котаро, как и всегда провожает его после вечерней тренировки, и сейчас счастливая улыбка расцветает на прекрасном лице. Акааши знает что ему, конечно, не откажут, но сердце бьётся словно сумасшедшее.

— Да, конечно! Наконец-то можно снять напульсники, — последнюю фразу Бокуто говорит целуя Акааши в нос. — Спасибо за то что доверился, — шепчет уже на ухо нежно и любя.

Несколько звёзд в космосе потухает, но в этот момент луна начинает светить ярче.