В свете солнечном

Кто бы знал, что всё окажется так сложно.

За три недели Леви посетил музеи изобразительных искусств и исторический, теннисный корт, четыре раза сходил в кино, один — в зоопарк, продегустировал чай, пожалуй, во всех забегаловках на центральной площади, обошёл все книжные магазины от них поблизости и трижды (!) посетил планетарий. Но не потому, что его захватил рассказ лектора о бескрайних просторах вселенной, просто это место оказалось единственным, где он смог расслабиться и хоть немного поспать. Правда, в последний раз его разбудили и настойчиво попросили удалиться, аргументируя тем, что Леви, якобы, захрапел.

(И это при том, что он никогда не храпел. Ему подтверждали это, и сам он всегда спал достаточно чутко, чтобы услышать. Но милая девушка — или парень, не больно-то разберёшь в темноте — с, кажется, светлыми волосами почти до плеч, настаивала на своём со столь завидным упорством, что Аккерману пришлось согласиться, дабы не привлекать к себе ещё больше внимания.)

Оказавшись на улице, под палящим полуденным солнцем после прохлады тёмного зала, он почувствовал себя абсолютно опустошённым: ни в одном из выше названных мест он не встретил мальчишку.

— Очередной был бездарный день, — жаловался он Багире, вернувшись в прохладу большого, пустого, тихого дома. — Да ещё, представляешь, обвинили меня в нелепейшей вещи. Якобы я шумно сплю, — и он оглянулся, специально, чтобы увидеть ответную реакцию, но та не обрадовала.

«Конечно. Ты ещё сомневался?» — явственно выражал немного презрительный взгляд глубоких зелёных глаз.

— Нахалка, — фыркнул устало Леви и удалился в ванную, стягивая рубашку, не замечая, как на прощание ему вильнули хвостом с подоконника.

Не то чтобы Аккерман специально мальчишку разыскивал, но хоть бы в одном из тех мест, в которых успел побывать, хоть мельком его увидеть — никак. Их миры, существующие в пределах одного города, пересеклись лишь в одной точке — в квартире у Зоэ. Однако идти туда снова в поисках встречи, пусть даже такой желанной, при этом обрекая себя на беззлобные, но ужасно нервирующие насмешки друзей, он просто не мог. Это было выше его скромных сил. Поэтому Аккерман предпочёл проводить время с пользой, культурно обогащаясь и продолжая таить трепетную надежду на совершенно случайную встречу.

Он, конечно, мог заехать в академию. Запросто. Под любым предлогом. Например, повидаться с бывшими сослуживцами, что теперь трудились на благо новых поколений, вбивая науки в ветреные головы. Но встретившись с Эреном, он забыл бы обо всём на свете и тот час выдал бы себя с потрохами не словом, так взглядом, нервозностью — чем угодно, и стало бы ясно, ради чего он проехал через весь город на самом деле, и он оказался бы уязвим. От мысли об этом дыхание перехватывало. Леви не мог допустить подобной оплошности. А что если он безразличен мальчишке? Что если тот уже думать забыл про него? Чем нарываться на равнодушие, лучше уж бегать по городу, делая вид, что в тебе вдруг проснулся неистовый интерес к беспредметной живописи или осколкам древних горшков.

А дома его всегда дожидалась Багира, грея чёрную спину на подоконнике. Как и хозяин, кошка не отличалась особо задорным нравом, скорее демонстрировала снисходительный ленивый интерес к редким посторонним, который, впрочем, почти сразу и угасал. В руки сама не шла, на колени — тем более, но при этом и не царапалась, только молча смотрела уничижающим взглядом. Зоэ ужасно любила её потрепать и приходила в восторг, если вдруг удавалось услышать угрожающее утробное рычание. В остальном эта маленькая пантера — без единого белого или другого пятнышка — звуков почти что не издавала и особой активности в общении не проявляла. Но ткнуться при встрече носом в ладонь хозяина было уже традицией.

Вернувшись из кинотеатра следующим вечером, Леви сбросил с себя надоевшие узкие туфли, повесил ключи на крючок у двери и сразу проследовал в кухню, крича по пути: «Красотка, я дома!»

На улице стояла страшная жара, а после мороженого во рту так и вовсе всё слиплось. Осушив стакан дважды, Леви с удивлением оглядел нетронутую горку сухого корма и воду без единой шерстинки. Миски выглядели абсолютно такими же, какими он их оставлял с утра. На прежнем месте лежала игрушка, которую кошка привыкла гонять по дому, когда оставалась одна, и даже его белоснежный пиджак, который Леви позабыл убрать в гардероб, оставался таким же нетронутым, будто его только что принесли из химчистки. По всему выходило, что своенравная подруга не появлялась дома с минувшей ночи. Но мысль об этом Леви развивать не хотел, вместо этого медленно и методично обошёл каждую комнату и заглянул в каждый угол, а так же обследовал сад и фасад дома, прежде чем убедиться в своём неприятном открытии — кошка пропала.

Она никогда так надолго не уходила, всегда возвращалась поесть и домашний уют ценила как никто другой. Её не прельщало таскаться по грязным дворам и валяться в пыльных лужах. Она не охотилась без необходимости, не бегала по котам — в общем, во всём походила на Аккермана с его привычками и манерами.

Куда бежать, где разыскивать — он не имел понятия. Пройдясь тем же вечером по округе, позвав её тут и там, Леви убедился, что это занятие бесполезное. Клеить на каждом столбе объявления с номером телефона казалось ему чем-то излишним — тревоги на сердце не было. Было недоумение от сложившейся ситуации и оно самое не давало покоя все дни, пока блудной любимицы не было рядом.

Глупые мысли начали лезть к нему в голову по ночам: вдруг её растерзала в чужом дворе злая собака, или сбила машина, или бестолковая детвора кидалась в неё камнями, и теперь она где-то лежит бедная и несчастная и не может сама вернуться домой. Кошмары эти были такими навязчивыми, что им уступили на время даже приятные мысли об Эрене.

Промаявшись третью ночь, к утру Аккерман решился-таки отнести объявление в местную газетёнку. Возможно, так ему будут меньше звонить без дела, а телефонный номер при необходимости можно и поменять. Ему пойдут навстречу. По крайней мере связи для этого есть.

Исписав больше десятка листов бумаги убористым почерком, Леви наконец набросал черновик и, приложив единственную фотографию кошки, когда-то насильно сделанную очкастой, отправился в типографию.

В ярком солнечном свете играли тенями кроны деревьев, блестели капли воды на газонных цветах, недавно политых заботливым дворником, порхали яркие бабочки, и проскальзывали невесомые тоненькие стрекозы. Воздух, наполненный яркими резкими ароматами, ниже, у самого берега, здесь был спокоен и сладок.

Щёлкнув замком на железной двери, отделяющей его собственный замкнутый мир от большого внешнего, Леви зашагал к перекрёстку, чтобы перейти через дорогу и уже через несколько кварталов оказаться в душном и пахнущем кожзаменителем и типографской краской помещении. Он отлично знал главного редактора и владельца этой газеты, несколько раз доводилось бывать и в редакции, и Аккерман был уверен, что скупердяй этот даже в такую жару не разорится на новенький вентилятор, не говоря уже о кондиционере. Перспектива обливаться потом в душном коридоре не радовала, но отсутствие любимого друга беспокоило всё сильнее, необходимо было сделать хоть что-то.

Вспыхнул зелёный сигнал светофора, и Леви ступил на расчерченную широкими полосами мостовую. Он переходил проезжую часть, задумавшись и совершенно не глядя ни себе под ноги, ни вокруг.

Он снова вспомнил об Эрене. Как это всё-таки странно: не встретить мальчишку ни в одном из тех мест, что он посетил. Надо ему было слушать внимательнее тогда, на балконе, а не витать в облаках. С другой стороны, парень тоже особенно не шевелился в его направлении. А может быть, так и надо. Может быть, Леви всего лишь казалось, что это какое-то чувство проснулось в его заскорузлой душе. Пацан-то и вправду необыкновенный. По крайней мере таких же, как у него, глаз Аккерман нигде не встречал, а он повидал немало. А руки? Что это были за руки! А голос? Волшебный, ласкающий слух, с хрипотцой, завораживающий…

Леви сделал шаг на тротуар и замер, прислушиваясь — вдруг показалось. Пара автомобилей разъехалась в разные стороны, и в неожиданно образовавшийся тишине застывшего в полуденном зное переулка отчётливо послышался звук шагов. Он отталкивался от бетонной ограды, из-за которой спешащего всё ещё не было видно. Но самое главное — этот волнующий и взволнованный, ни с чем не сравнимый голос.

— Да стой, бестолковая, куда ты несёшься? Там же машины!

И в следующую секунду из-за угла прямо под ноги Леви выскочила Багира, а следом за ней…

— Ой! Мистер Аккерман! Вот так неожиданность!

Зелень глаз въелась в душу, и оторваться от них стало так же невозможно, как и не улыбнуться в ответ.

Эрен при свете дня казался ещё привлекательнее. Растерянность его сменилась искренней радостью, а во взгляде забрезжило нечто похожее на надежду.

— Здравствуй. — Больше сказать Аккерман не мог ничего и не знал, что ему делать дальше. Ужасное чувство смущения охватило его с головы до ног. Положение спасла Багира, уткнувшаяся тёплым лбом в лодыжку. Леви посмотрел на неё, исхудавшую, и наклонился, протягивая ладонь.

— Нашлась, пропажа?

Коротко мяукнув в ответ и потёршись мордой о руку, кошка как будто вспомнила, что у неё есть дела поважнее, и резко рванула через дорогу.

— Куда? — Эрен было метнулся за ней, но Леви его остановил.

— Оставь, она знает, что делает.

— Это что, ваша?

— Моя.

Как же млел Аккерман от его улыбки.

— Вот так дела! — Сердце таяло. — Я целый день вчера думал, к кому бы отправиться с ней, у кого расспросить, ведь видно же, что домашняя. Вдруг появилась у нас во дворе непонятно откуда, ластилась, пузо давала чесать.

— Это чудовище? Пузо? — Леви шагнул на проезжую часть под зелёный сигнал светофора и нисколько не удивился, когда Эрен двинулся следом за ним.

— Ну да, а что здесь такого? — они смотрели друг другу в глаза и совершенно не замечали, что происходит вокруг. Аккерману казалось, он вновь вернулся в тот памятный нежный вечер, шагать стало невероятно легко, словно крылья распахнулись за спиной.

— Да она не выносит чужих, — он почти фыркнул от смеха, что позволял себе лишь в кругу самых близких друзей.

— Значит, чужие ваши просто не знают, как это правильно делать, — заключил Йегер с несколько детской хвастливостью, за что поплатился вспыхнувшими щеками, когда по его лицу скользнул насмешливый взгляд.

— А вы что, живёте где-то здесь неподалёку? — спросил чуть более робко, оглядываясь по сторонам, когда подошли к металлической двери, ведущей во двор Аккермана.

— Да, вот мой дом, — произнёс Леви и решительно распахнул её перед гостем.

Он ни мгновение не сомневался: позволит мальчишке уйти — они больше не встретятся. Всё, что угодно произойдёт, но пути их не пересекутся, поэтому и не испытывал больше смущения, и не считал зазорным вот так, без оглядки кидаться в омут. Только сосало под ложечкой: вдруг он откажется, вдруг не захочет. Эрен ведь даже во двор к нему не заглянул, так и стоял и смотрел на него в упор с непонятным растерянным выражением на лице.

— Я приглашаю тебя на обед. Если, конечно, ты никуда не спешишь, — решил подтолкнуть он мальчишку. А то чего доброго кто-нибудь из соседей станет свидетелем этой ужасно неловкой сцены.

Эрен отвёл глаза, явно о чём-то усердно думая.

— По правде сказать, я недавно поел, — он ещё раз взглянул на Леви и кивнул. — Но от чая в вашей компании я бы не стал отказываться. Мне только нужно кое-куда позвонить.

— Ну, разумеется, — Леви почти усмехнулся от радости и предложил ему жестом пройти вперёд, а сам, зайдя следом и незаметно окинув взглядом пустую улочку, закрыл дверь.

Багира уже поела и отмывалась в хозяйском кресле с видом крайне на деле сосредоточенным, но стоило Йегеру оказаться вновь в поле её зрения, тот час же спрыгнула на пол, деловито к нему подошла и потёрлась головой о запястье, а потом начала играть со шнурками, мешая развязывать.

— Как ты себя ведёшь, а? — шикнул на неё Аккерман. — Прекрати немедленно, не мешайся, — ему было очень неловко смотреть, как Эрен ласкает кошку за ухом, трогает влажный прохладный нос, чешет ей шею.

Хотелось ему, чтобы с ним он вот так же вёл себя, а не с ней, чтобы его так же гладил и так же смотрел на него. Глупая ревность его раздражала, но от желания Леви не знал куда деться и махнул на кошку рукой с только что вынутыми из галошницы тапочками для гостя. Багира ощерилась и распушила трубой длинный хвост.

— Это что ещё такое?! — Леви впервые, пожалуй, столкнулся с подобным неповиновением со стороны дорогого друга. Это же точно была она? Может, её подменили?

Йегер над всей этой сценой лишь тихо посмеивался, не решаясь встревать, но всё же, когда Леви начал грозиться лишить «паразитку» еды, осторожно взял кошку за шкирку, прижал к груди и уткнулся ей носом в шею, будто спасая от строгого Аккермана. А эта предательница мало того что совершенно не сопротивлялась, ещё и урчать начала.

— Спелись.

Леви недоволен был тем, что собственное животное нашло приют в желанных объятиях раньше него. Но в ответ на его замечание две пары зелёных глаз одновременно уставились, выстрелив прямо в сердце. Казалось, что оба — мальчишка и кошка — только и ждут его слова, чтобы прийти в себя и перестать раздражать каждый нерв. Леви еле силы нашёл, чтоб оторваться от этого зрелища. Бросив на пол перед Эреном тапочки, он удалился в сторону кухни, почти у порога кивнув слегка в сторону: «Телефон там».

Он слышал, как парень тут же вернул кошку на пол, тихо беседуя с ней о хороших манерах, и, неторопливо дойдя до столика, снял с аппарата трубку.

Леви ужасно хотелось узнать, с кем Йегер теперь отменял встречу, но подслушивать чужие разговоры он считал себя не вправе, поэтому поспешил убраться подальше от искушения.

Только теперь его начало накрывать ощущением неизбежности. В доме, вдвоём, без свидетелей, Леви, казалось бы, мог для себя прояснить наконец-то вопрос, что донимал его долгие дни и ночи, но это же обстоятельство заставляло молчать и бездействовать. Ведь от одной только мысли, что парень его отвергнет, мутнело перед глазами.

Может, Йегер его и воспринимал, как легенду, да только в жизни Леви совсем не легенда, и уж точно никак не мечта. Он подозрительный, гадкий, въедливый, невыносимый. Странно, что прежний его сожитель раньше на сторону не ушёл. (Леви усмехнулся, не сразу вспомнив имени подлеца, хоть и выставил его меньше месяца назад.) Словом, не каждый, далеко не каждый, смог бы выдержать рядом такого, как Аккерман. Даже Смит его придушил бы на первое утро, хоть и не сознаётся, зараза. И несравненный характер уж точно не стал бы бесценным подарком для юного парня, а если бы тот настырно начал терпеть, вскоре замучился бы и иссох, как иссыхает русло реки, чьи воды пущены на ирригацию знойной пустыни.

С другой стороны, что сам Леви знал о мальчишке? Ну отец его доктор, а крёстный — Кис Шадис. Сестра есть какая-то, учатся вместе. Красивый. Безумно красивый. И обаятельный. Пожалуй, талантлив. Умеет воспользоваться ситуацией, добиться желаемого. С виду добряк и простак, но это ещё не точно. Так ли он был откровенен с Леви, или всего лишь тешил своё самолюбие, делая вид, что подбивает клинья?

Закопавшись в свои размышления, Аккерман абсолютно бездумно ставил на стол всё подряд. В результате у круглой вазы с цветами образовался довольно странный набор продуктов и блюд: розетка с джемом, остатки запечённого мяса, баночка маринованных корнишонов, оливки, кастрюлька с остатками супа, овощи для салата и пара сырых яиц. Яйца Леви всё же припрятал, решив, что готовить сегодня не собирается. Не показывать же все свои таланты в первый день. Надумает о себе невесть чего, много чести.

Но когда вскоре Эрен присоединился к нему, Леви изменил своё мнение, подумав, что чести было бы в общем-то в самый раз, только вот руки, боялся, не справятся, или пирог сгорит. Уж лучше готовым кормить. Надёжнее.

Войдя в помещение и с интересом осматриваясь, Йегер улыбался чему-то и раздражал этим неимоверно. Но раздражение было приятным и вдохновляющим.

Наверное, ещё ни разу за всю жизнь Леви так не волновался в чьём-либо присутствии. Даже когда они с Фарланом флиртовали по молодости, его сердце не билось так сильно, как от странного взгляда мальчишки, скользящего по фигуре то вверх, то вниз. И Леви себя снова чувствовал связанным, с кляпом во рту, потому что ни слова сказать не мог от волнения.

— Я собирался сегодня в одно интересное место. У меня друг работает в планетарии, — Эрен стоял, прислонившись к разделочному столу, держа руки в карманах. Достаточно далеко, чтобы не сходить с ума от его запаха, но и достаточно близко, чтобы Леви с трудом себя контролировал. При упоминании о планетарии, рука его дрогнула и расплескала крутой кипяток возле заварочного чайника. Струйка, попав на рядом лежащую ложку, в довесок рассыпала колкие брызги вокруг себя.

Йегер тот час среагировал и подскочил с полотенцем.

— Вы не обожглись?

— Нет, — на автомате ответил Леви, уже уловив нотки знакомого запаха, действующие, как обезболивающее. Днём, после пекла, они стали несколько резче, но оставались такими же приятными, мысли от них кружило почище, чем от стакана виски без льда.

Пока Эрен аккуратными движениями убирал воду со стола, Леви, глядя на его шею и ухо, мечтал прильнуть к ним губами, дышать в них, кусать, целовать и…

— Пожалуйста, сядь за стол, — собственный голос казался ему чужим, слишком бархатным.

— Я что-то сделал не так? — Эрен поднял взгляд, но Аккерман успел отвести свой в попытке не получить куда более сильный ожог.

— Всё в порядке. Просто я привык всё делать сам.

— Я могу вам помочь, — упирался мальчишка, но в голосе было куда больше просьбы, чем возмущения. Это скрепляло сердце.

— Сегодня ты мой гость, поэтому садись и ни о чём не думай, — посмотреть в ответ всё же пришлось — этого требовали настойчиво, — и Аккерман удивился, как после этого жив остался. Если бы взглядом можно было убить, он бы давно был покойником.

Эрен сдержанно улыбнулся, отжал полотенце и разместил на пустом держателе, — когда он только успел здесь освоиться? — вымыл руки и занял своё место «в первом ряду».

Леви не хотел себя обнадёживать, но у него сложилось стойкое впечатление, что пацан наблюдал за каждым его движением: чувствовалось давление взгляда на кожу. Вот он на шее, плече, на руке, вот он спустился чуть ниже, на талию, и ещё чуть ниже… Да что же это такое?!

— Дальше расскажешь? Кажется, ты прервался, — Леви передвинул вазу в сторонку, поставил на стол чашки с блюдцами, на подставку — красивый, расписной чайник. Тут же нашли своё место розетка с вареньем, маслёнка и нарезанное на тонкие ломтики мясо, соленья и россыпь конфет. — Угощайся, — он сел напротив и замер, заметив, как Йегер краснеет, глядя ему в глаза. — Ты говорил о друзьях и планетарии, — напомнил вежливо Аккерман и отвернулся за хлебом. Только бы не сгореть заживо.

В следующее мгновение Эрен предстал перед ним растрёпанным и нарочито сосредоточенным, даже красивые брови его были слегка нахмурены от усердия. Леви пододвинул к нему корзинку с хлебом.

— Да. Армин пригласил нас с Микасой и Жана взглянуть на звёзды, — парень в глаза теперь не смотрел, будто нарочно прятал свои. — У него наконец-то схлынули посетители, и перестал ходить тот вредный храпящий мужик.

Подавив в себе острое чувство негодования и желание тут же опротестовать нелепые обвинения, Аккерман улыбнулся и принялся разливать чай по чашкам.

В кухню вошла Багира и улеглась почти у порога на шероховатый прохладный кафельный пол. Невозмутимо она глядела в упор на хозяина, не выражая потребности ни в ласке, ни в игре, но стоило только Эрену ей «кыс-кыснуть», перевернулась, мурлыкнув, на спину и задрала лапки кверху вместе с хвостом.

— Кажется, ты мне кошку сломал, — вздохнул Аккерман, — придётся искать другую.

Проигнорировав замечание, Багира опять развернулась, подпрыгнула и поскакала боком к ноге их общего гостя, пуша хвост трубой. Эрен взглянул на Леви с удивлением.

— Разве она не всегда такая?

— Нет. Абсолютно. Я в первый раз вижу эту особу. Моя Багира — умная, рассудительная, язвительная натура. В меру ленивая, неторопливая.

— В общем, как вы, — перебил его Йегер, во всю смеясь и играя с новой знакомой слегка нагнувшись под стол.

— В принципе да, — Леви простил его молодости эту маленькую бестактность и взялся за чашку с чаем. — Разница между нами лишь в том, что я так же задницу не отклячу.

Он поймал на себе взволнованный взгляд и улыбнулся, только улыбки его за чашкой не было видно. А Йегер, к несчастью отвлекшись от их с Багирой игры, пропустил очередную атаку.

— Ай! Она укусила меня за палец! — он так искренне возмутился, что Аккерману стало смешно.

— Ну наконец-то! Я уж подумал, вы друг от друга совсем потеряли голову.

От слов, прозвучавших как явная ревность, оба смутились, и даже у кошки пропало игривое настроение. Вернувшись к Леви и упав ему в ноги, она довольно и тихо заурчала.

— Чем занимаешься в каникулы? — неуверенно спросил Аккерман только чтобы прервать раздражающую неловкую тишину.

— У нас практически нет каникул. Тренировки не прекращаются, а две недели до этого были в походе. Вернулись три дня назад.

«Вот почему я нигде не мог тебя отыскать», — с нежной грустью подумал Леви, а вслух произнёс:

— Ты загорел.

— Да, — Эрен как-то несмело взялся ваять бутерброд, на что Аккерман смотрел с умилением.

— Вы вроде тоже. Катались на яхте?

Леви удивился его странной мысли.

— Нет. Просто бродил по городу.

— С кем-то? — голос у Эрена стал напряжённый, как натянутая струна.

— Один. А что?

— Ничего. Просто показалось, — ответил он, откусывая побольше, как будто хотел себе рот заткнуть.

— Что показалось?

Эрен с трудом дожевал кусок и проглотил. Он снова упорно не поднимал глаза, на лице проступили волнение и неуверенность. Но всё же мальчишка нашёл в себе смелость заговорить:

— В тот вечер, когда мы с Кисом ушли с вечеринки, я спорил с ним из-за его… откровенности, доказывал, что он не прав. Тогда у подъезда нам встретился человек. И я на него не обратил бы внимания, если бы он так резко не отреагировал на ваше имя. Он очень странно тогда на меня посмотрел. Я подумал, что это тот человек, с которым вы накануне расстались, хотел подняться и предупредить вас, но Кис не дал мне этого сделать, упорно тянул домой. И я всю дорогу переживал из-за этого, — он замолчал, краснея под пристальным взглядом Леви. — Я мог позвонить вам потом. Но, честно, не знал, как спросить. Да и потом, это странно как-то: интересоваться всё ли у вас в порядке. Мы ведь достаточно мало знакомы.

— Не волнуйся, Эрен. У меня всё в порядке.

Леви захотелось взять его за руку, но на столе было слишком много посуды.

— Фарлан — мой старый товарищ. Мы вместе учились с ним в академии. Он очень редко сюда приезжает. Ты, должно быть, заинтриговал его, упомянув обо мне, вот и всё. А с тем человеком, уверен, ты никогда не встретишься, он уехал отсюда и больше уже не вернётся.

— Выходит, я зря волновался? — краснея ещё сильнее, тихо спросил мальчишка. Ужели смущаясь всего, что наговорил?

— Выходит, что да, — пожал плечами Леви, не представляя, что будет дальше.

— А знаете, — Эрен вдруг вскинул голову, отчаянно смело глядя ему в глаза. — Я очень рад, что ваша Багира нашла меня и привела к вам. Сам бы я дом ваш искать не осмелился.

«Милый мальчишка», — растрогался Аккерман, и сквозь тесноту в груди произнёс:

— Я тоже ужасно рад.

Казалось, всё между ними решилось, а глупое сердце Леви дрожало в волнении, и смотреть в зелень глаз, пронизанную солнечными лучами становилось не в мочь. В голову лезла навязчивая фантазия: Йегер обходит стол, встаёт перед ним на колени, берёт его руки в свои и целует, а Леви тихонько касается нежной, немного обветренной кожи лица.

В глубине дома раздался пронзительный звон, а за ним грохот. Мужчина и парень оба взглянули в сторону двери в растерянности, но, различив едва слышное поскрипывание, вскочили и ринулись в кабинет: Леви впереди, а Эрен за ним.

Багира каталась на шторах.

Весь свой безумный, неясно откуда взявшийся пыл выражая любым движением тела от розовенького носа до кончика чёрного, словно уголь, хвоста. Она походила на разыгравшегося котёнка, никак не на почтенную даму преклонного возраста.

Декоративный столик, что возвышался немногим ранее между двух глубоких кресел — лежал на полу. От вазы, стоявшей на нём, остались одни осколки.

— Вредительница! — Аккерман был готов придушить паразитку. — А ну слезай оттуда! Кому говорю? Багира! — он приблизился к шторам, схватился за складку и дёрнул чуть в сторону — не тут-то было. Кошка перебралась на толстый карниз и притаилась там, вытаращив блестящие и круглые, словно пуговицы, глаза.

— Знаете, я бы решил, что у неё течка началась. Бывает, они ведут себя неадекватно, — предположил Эрен, но Леви был несколько не в настроении рассуждать о причинах безумия «пустоголовой идиотки», тем более, что данное предположение не имело под собой никаких оснований: её давно стерилизовали.

— Быстрее поверю в энцефалит, — заключил он, снимая домашнюю обувь. — Прикрой меня.

Эрен сказать ничего не успел, как Леви уже влез на кресло. Узкие стопы немного утопли в мягкой обивке, стоять на такой опоре было до крайности неудобно, к тому же до кошки он всё равно не мог дотянуться. Но Аккерман не сдавался.

— Слезай оттуда, паршивка! А ну! — дёргал тяжёлую плотную ткань, похожую на парчу, и та поблёскивала мягким золотом в солнечном свете.

— Постойте, Леви, — услышал он вдруг за спиной, и раздражение с гневом лавиной сошли по спине, оставляя после себя иголки под кожей.

Эрен его звал по имени так, что хотелось сдохнуть от счастья, слушая снова и снова. Медленно обернувшись, Леви посмотрел на парня, боясь утонуть окончательно в омутах глаз. Йегер глядел на него снизу вверх, как обычно в церквях любуются образом святой Марии: с нескрываемым восхищением и покорностью. Но много ли было в нём той покорности?

— Позвольте занять ваше место. Думаю, ко мне она охотнее спустится. К тому же, — смутившись, добавил он, — я всё-таки выше. Ей будет не так страшно прыгать.

— Ненамного, — сузился Аккерман. Но стоило снова увидеть улыбку, спорить ему расхотелось в ту же секунду. Особенно когда Эрен протянул к нему руки и, обхватив за талию, помог спуститься на пол. А оказавшись рядом, в считанных сантиметрах, Леви и вовсе язык проглотил. Мальчишка смотрел на него с обожанием, не смея при этом склониться и поцеловать. Возможно, такая мысль и вовсе не приходила в его бедовую голову, да только Леви стоять просто так не устраивало. Он отвёл глаза, ожидая, что Эрен его отпустит, но объятья не разомкнулись, а стали, кажется, только крепче.

Напряжение нарастало и разливалось сладостной негой внизу живота. Всё, что он чувствовал в этот момент — слабый запах молодого тела, своё и чужое сердцебиение, дыхание на виске — сводило с ума. И посмотреть бы снова в глаза, да взгляд как прирос, окаянный, к полкам книжного шкафа. Ужасно пыльным. Какого чёрта он их не протёр, когда убирался несколько дней назад?

Тёплая ладонь накрыла руку. Дыхание мальчишки скользнуло по щеке, и Аккерман, разомлев, инстинктивно к нему потянулся, но именно в этот момент Багира решила спикировать прямо на них. Йегер даже присесть не успел, увернуться, и руки его были заняты, чтобы поймать негодяйку, всем своим весом шарахнувшую по голове, поэтому через секунду напоминал бесстрашного астронавта, пытающегося сорвать со своего лица личинку «чужого».

Кошка царапалась и шипела, вертелась, как будто когти застряли не в человеческой коже, а металлической сетке. Чтоб привести её в чувство, Леви свернул пару раз первую подвернувшуюся под руки газету и со всей силы огрел дорогую любимицу по спине. Эрен упал. Одновременно с этим, подпрыгнув, как мячик, поддав на прощание задними лапами по затылку, Багира шлёпнулась на пол и ураганом умчалась из кабинета, сшибая всё на своём пути. Леви тут же кинулся к раненому.

— Как ты?

Взлохмаченный и растерянный, с разодранным лбом и щеками, разорванной нижней губой мальчишка выглядел жалко, при этом держался изо всех сил, чтобы не морщиться от неприятной саднящей боли и не заплакать (а уж Аккерман был в курсе, как неприятны и болезненны могут быть глубокие царапины от кошачьих когтей), чем безусловно заслуживал уважение, а ещё совершенно неконтролируемый прилив нежности, чувство вины и желание немедленно позаботиться.

— Пойдём со мной, — бросив газету на пол, Леви решительно взял его за руку и потащил обратно на кухню.

— Но, сэр, как же ваза?

— Подождёт, ни хрена с ней не станет.

Пока Аккерман доставал аптечку и колдовал с лекарствами, Эрен сидел на стуле, держа у губы салфетку и время от времени хлюпал носом. Теперь он казался совсем сопляком, но очарования своего и тут умудрился не растерять. Леви всё равно так же сильно жаждал его объятий, прерванных столь отвратительно резко.

— Не переживай, — он подошёл с ваткой, смоченной спиртом. — Эта поганка скоро забудет обо всём, и будете снова играть как ни в чём не бывало. Приходи через недельку, как очухаешься, сможешь отомстить ей, я даже не буду против. Ну-ка, взгляни на меня.

Леви едва прикоснулся к царапине на щеке, и брови мальчишки тотчас же сдвинулись к переносице. В зелёных глазах за пеленой непролитых слёз плескалась обида и уязвлённое самолюбие.

— Я могу сам, — он отнял ватку и огляделся, должно быть, в поисках зеркала. — Где ванная комната?

— Там, — Аккерман растерянно указал ему в сторону выхода. Эрен молча покинул кухню.

Пока его не было, Леви только и делал, что переставлял предметы с места на место. Сердце глодала тоска. Таким недовольным он его видел впервые. А много ли он вообще его видел? Два часа тем вечером да один нынче днём. И всё же… Он не хотел, чтобы сегодня у них всё закончилось так. Это было бы слишком глупо и грустно, даже для печального клоуна, как Аккерман.

Эрен тем временем вернулся на кухню.

— Знаете, я, наверное, лучше пойду, — произнёс он так тихо, что Леви сначала не понял, ему это показалось или на самом деле всё худо, дальше и ехать некуда. — Может ещё успею к ребятам.

— А…

Леви обернулся. Эрен прятал глаза.

— Да. Конечно.

Он не хотел его отпускать! Не хотел останавливаться на достигнутом! Но как заставить другого хотеть быть с тобой, если этого сразу не произошло?

Эрен скрылся в дверном проёме, Леви поспешил за ним. Наблюдая, как скромный гость обувается и надевает куртку, он рассуждал про себя, будет ли слишком безумным лечь поперёк порога. Он никогда не предпринимал первых шагов, никогда не доказывал собственных чувств, это его всю жизнь завоёвывали, или пытались по крайней мере. Теперь же всё было иначе. Теперь был мальчишка, глупый романтик и максималист, который судил о Леви по таким мелочам, на которые тот бы в жизни внимания не обратил. Что он сказал, что он сделал не так? Зачем убегать, уже задержав в объятьях?

Эрен взял сумку, выпрямился и вздохнул. Видно же было — идти никуда не хочет, но что-то гнало его из дому прочь, какая-то сущая ерунда. Да и к чёрту её, решил Аккерман, сделал шаг вперёд, обхватил его шею руками, вплетаясь пальцами в волосы, резко к себе потянул и поцеловал.

Поцелуй вышел смазанный, неторопливый. Леви осторожно прошёлся по нижней губе мальчишки, зализывая свежую ранку, и ещё больше разволновался от привкуса крови. Крепкие руки обвили за талию и, притянув, прижали к себе, Леви слегка отклонился назад под напором и тяжело задышал, особенно когда язык Эрена протолкнулся в его расслабленный рот.

Их пламя опять разгоралось, ползло по ногам, обдавало жаром живот, полыхало в груди, румянило щёки, искрами сверкало под закрытыми веками.

Леви почувствовал, как Эрен, не отпуская его, переминается с ноги на ногу, снова снимая обувь. Он хотел по привычке «ужалить» вопросом, решил ли тот всё же остаться, но вовремя остановил свой порыв, просто прервал поцелуй, взял парня за руку и потянул за собой наверх.

Эрен смотрел на него всю дорогу: когда они поднимались по лестнице и заходили в залитую полуденным солнечным светом спальню, когда снимали одежду и ложились рядом, деля постель. Он, казалось, ловил каждый вздох, и для Леви это было красноречивее любых слов и признаний. Он не казался девственником, если и был хоть чем-то смущён, то не показывал виду, но вёл себя скромно и сдержано, не кидался на Аккермана и не пыхтел перевозбуждённо, как представитель неандертальцев. Леви это нравилось.

В каждом прикосновении к своему телу он чувствовал восхищение и уважение, радость — негромкую, но затаённую где-то в глубинах или рассеянную над просторами яркой, как поле ромашек, души.

Солнечный свет пронизывал всё вокруг, делая их прозрачными друг для друга, искренними и чуть более смелыми, чем обычно.

Леви ослеплён был внешней и внутренней красотой. Он любовался изгибами крепких мышц под смуглой, горячей от солнца кожей, острыми скулами с ярким румянцем, влажными от поцелуев губами, шальным от желания взглядом зелёных с жёлтыми искрами глаз, резными тенями длинных ресниц. Но при этом Леви знал, к чему он тянется больше всего, что его манит сильнее в этом мальчишке, чем его яркая внешность: пылкое сердце, бьющееся сильнее, когда Аккерман накрывал грудь ладонью. Сердце, которое он выпивал по глотку, самозабвенно целуя. Сердце, которое, кажется, полюбило его так же сильно, как лунным вечером, встретившись взглядом впервые, рухнул в любовь сам Аккерман.

Первое проникновение вышло не самым удачным, но желание жгло изнутри столь сильно, что Леви едва ли почувствовал боль. Их почти сразу, обоих, накрыло теплом удовольствия. Переливаясь между телами, как золотистый эфир, оно сводило с ума, от него кровь кипела под кожей и плавились мысли. Простынь сминалась в ладонях, натягивалась между пальцами острыми складками, Эрен смотрел с обожанием сверху, медленно и отрывисто двигаясь. Каждый толчок его сопровождался влажными звуками, тихим шлепком и негромким стоном. Леви не помнил, когда ему было так же приятно. Сквозь полуприкрытые веки он поманил Эрена взглядом, и тот, отпустив его бёдра, лёг сверху. Он был так горяч, что по телу волною прошлись мурашки. Его поцелуй заставил забыть обо всём, включая член в заднице, и Аккерман изумлённо ахнул, когда Эрен снова толкнулся вперёд. Пацан рассмеялся в лицо без тени ехидства и превосходства, но Леви его всё равно ухватил за волосы на макушке, приблизил к себе так, чтобы губы соприкасались, и прошептал:

— Быстрее.

Эрен, перехватив глоток воздуха, жадно поцеловал и резко задвигался так, что у Леви слов не осталось, одни причитания.

— Ты… — собственный шёпот казался ему громогласным; шум от дыхания, сладкие звуки секса теперь оглушали. — Быстрее.

Крепче устроившись на локтях, парень сильнее сжал его плечи, лбом прислонившись к лицу. Дышать стало нечем. Комната заколыхалась в ослепительно ярком мареве.

— Быстрее, быстрее…

Ему было мало, хотелось наполниться до отказа и разорваться от удовольствия яркими брызгами. Слишком приятно, слишком тепло, слишком…

Эрен толкнул его к грани, когда придавил запястья к постели, поймав в силки своих рук. Маленькой несвободы хватило, чтобы освободиться от самого себя. Безграничное удовольствие в миг захлестнуло сознание и прорвалось сквозь последний заслон несдержанным сладостным стоном. Тело прогнулось, сдаваясь, и в дрожи осело на смятую простынь. Эрен лёг сверху, влажный, горячий, и поцеловал в висок.

Свет разливался перед глазами. В тенях занавесок покачивалась вся комната. Свежий морской бриз порывами наполнял всё её пространство и медленно остужал тела, лежащие на кровати, но солнце их всё равно согревало.

— Что завтра делаешь? — голос не слушался, в горле немного першило от сухости.

На подоконнике мирно спала Багира. Чертовка. Леви проникся к ней благодарностью.

— До четырёх тренировка. Через неделю начнётся учёба, лучше не пропускать. Да и Кис не поймёт.

Эрен лежал у него за спиной, а Леви казалось, он слышит голос буквально везде, в том числе у себя внутри.

— Я за тобой заеду после занятий, — сказал он, не интересуясь о возможных планах. Какие ещё могут быть планы после такого?

— Уже выпроваживаешь? — несмотря на улыбку, в голосе Эрена чувствовалась неуверенность: вдруг его предположение окажется правдой?

Леви перевернулся на другой бок и уставился на него. Царапины на щеках и висках немного подсохли, но всё ещё дико смотрелись, снова напоминая о том, как Эрен принял удар на себя.

«Юный герой, — усмехнулся Леви в своих мыслях. — Ну ничего, заживёт, не смертельно».

Он нашёл его руку, не глядя поднёс к губам и поцеловал.

— Если останешься на ночь, я тебе спать не дам.

Эрен долго смотрел на него, сражаясь с сомнениями, пока на ресницах не заблестели искорки. Он отмер, вздохнул и потянулся поцеловать, но Аккерман мягко толкнул в грудь ладонью, заставив упасть на постель.

Лёгкими невесомыми поцелуями медленно спустился от шеи к тёмным соскам через острый кадык. Недолго помучив чувствительные комочки солоноватой плоти, отправился ниже: провёл языком вдоль ложбинки, образовавшейся ровно посередине тёплого живота с подрагивающими кубиками пресса, нырнул в пупок. Эрен вздрогнул и засмеялся, гладя Леви по плечам, затылку и за ушами. Он выглядел таким нежным, таким расслабленным, что Аккерману ещё сильнее захотелось его попробовать. Глядя в глаза, он опустился вслед за темнеющей тонкой дорожкой волос к коротко стриженному лобку и вдохнул аромат молодого разгорячённого тела.

Эрен пах волей к победе и силой, страстью и теплотой, он пах, как могла пахнуть только любовь — настоящая и единственная.

Оторвав от предплечья прилипший, завязанный в узел презерватив, Аккерман хотел бросить его на пол, чтобы не мешался, но Эрен остановил фразой:

— Я бы не стал так делать. Мало ли что ей ещё взбредёт в голову, — он указал взглядом на кошку, лениво следящую сквозь прикрытые веки за каждым движением на постели.

Леви с ним вынужденно согласился: после погрома в кабинете от старой балбесины ждать можно было чего угодно, включая заначки использованных кондомов. Но всё же тема не стоила обсуждения именно в этот момент.

Эрен на вкус оказался таким же пьянящим, как и во всём остальном.

• ☼ • ☼ • ☼ •

Дни, что текли раньше тихо и без происшествий, для Аккермана превратились в череду праздников. В разлуке минуты, наполненные ожиданием, воспоминаниями и предвкушением, пролетали так быстро, что он их не замечал.

Каждое утро о просыпался один, читал обязательную записку, оставленную на кухонном столе с благодарностями за приготовленный с вечера завтрак, пожеланиями хорошего дня и обещанием крепко поцеловать при встрече, ел в неизменной компании кошки и начинал готовиться к вечеру. После обеда он отправлялся за Эреном в академию, откуда они уезжали либо гулять, либо сразу домой.

Пылкая страсть мальчишки немного пугала, особенно когда тот начинал приставать среди улицы или в общественном месте. Но как было сопротивляться дерзким рукам, ложащимся лёгкими прикосновениями на истомившиеся в ожидании бёдра? Хотелось скинуть с себя всю одежду и отдаваться ночь напролёт, пока не забрезжит рассвет.

Леви не верилось в то, что подобное может с ним произойти. Он никогда и не перед кем так не распахивал сердца, к мыслям своим и фантазиям не допускал, и не хотел даже думать о том, что когда-нибудь их «медовый месяц» окончится. Но дни пролетали, а Эрен смотрел на него всё так же, если не с большим теплом. И Аккерман доверялся ему снова и снова, без слов.

Своим друзьям — Эрвину, Ханджи и Изабель — Леви пока предпочёл ни о чём не рассказывать, справедливо предполагая повышенный интерес с их стороны. Он не готов был делить внимание Эрена с кем-то ещё, ему самому было мало. С родственниками и друзьями Эрена предпочитал не сталкиваться, но иногда это было необходимо, как с Шадисом, например, который на правах опекуна решил провести с Аккерманом недолгую разъяснительную беседу. Хотя кто и с кем её проводил – ещё тот вопрос.

Армин был весьма озадачен и удивлён, когда их с Леви друг другу представили, но оказался умненьким, и Аккермана не выдал. С Микасой вышло сложнее — она Леви не доверяла, и в принципе её можно было понять. Эрену не так давно исполнилось двадцать, тогда как Леви разменял уже пятый десяток, как ни крути, они странновато смотрелись вместе. Но кто бы об этом думал, когда под ними скрипела кровать и когда Аккерман ожидал своего мальчишку с занятий, припарковавшись под раскидистым вязом.

— Я смотрю, вы зачастили в академию, — Микаса всегда была прямолинейна, Эрен о ней успел многое рассказать. Она слишком сильно его опекала, особенно в последнее время. Леви не приветствовал подобного рвения, но и агрессии не проявлял.

Эрен с Армином немного замешкались обмениваясь тетрадями, а сердобольная сестрица тем временем, воспользовавшись их задержкой, ринулась напролом через газон, чтобы поговорить с мужчиной.

— На то есть причина, юная леди, — Леви не повёл и бровью. Взгляд уже был прикован к высокой фигуре, стремительно приближающейся и оттого ещё более желанной.

— Надеюсь, весомая? — не унималась девушка.

— Более чем.

Леви не собирался ей ничего объяснять и тем более клясться, что не обидит брата. Кто здесь кого ещё обижал: следы от ремня на руках с прошлой ночи так никуда и не делись. Пришлось надевать рубашку. (Хотя Аккерман и так преимущественно в них ходил, но без кровоподтёков у него был бы выбор.) Однако ни вслух, ни тем более про себя он не пожалел об этом ни разу.

— Привет, — Эрен к нему наклонился и скромно поцеловал в щёку.

Обычно в присутствии близких друзей он своих слабостей не проявлял. Для Леви подобные перемены казались немного странными. Странным было и то, что Армин на него смотрел по-другому, и Микаса — как будто они ждали от Аккермана чего-то эдакого.

С чувством неловкости, будто прилюдно раздели, он справился не без труда, и спокойно вздохнул, только когда они с Эреном сели в машину и, попрощавшись с друзьями, уехали.

Чёрный, как вороново крыло, и чистый, словно озёрная гладь, автомобиль, медленно заскользил по извилистой дороге в окружении высоких и пышных деревьев. Несмотря на ясный день, здесь всегда был полумрак.

Первым молчание нарушил Эрен.

— Надеюсь, Микаса была не слишком груба? — спросил он робея, как будто они впервые остались наедине, но Леви не обратил внимания на интонации.

— Что ты! Она у тебя милашка. Признаешься, что им наплёл про меня, или мне сразу тебя придушить?

Парень к нему повернулся.

— Я им сказал, что люблю тебя. И хочу остаться с тобой.

Леви был готов совершенно к чему угодно, но только не к этому. Он осторожно свернул на обочину и остановил машину. На побледневшем лице мальчишки кроме огромных глаз не различил ничего. Смотрел в них целую вечность.

— Зря я, наверное, это сказал, да? — Эрен выглядел и смотрел так, как будто Леви мог прогнать его. — Ты ведь об этом не говорил. Наверное, даже не думал.

— Придурок, — всё что Леви из себя мог выдавить в такой момент — только ругательства. Но как можно не понимать очевидных вещей? Как?!

— Прости, — Эрен опустил лицо, и теперь Леви ясно увидел, как плотно сомкнулись губы. Парень вдохнул носом несколько раз и продолжил. — Когда Кис рассказывал о тебе, я так мечтал с тобой встретиться, — он усмехнулся и несколько капель упали из глаз на джинсы. — А, когда в первый раз тебя увидел, даже не зная, кто ты такой, влюбился в тебя без памяти. Я понимаю, ты взрослый, серьёзный, у тебя есть свой круг знакомых…

— Заткнись! — зарычал не сдержавшись Леви. Пальцы крепко сжимали кольцо руля. Эрен взглянул на них и сглотнул, будто и впрямь испугался за свою шею. — Пожалуйста, помолчи. — Парень притих, ловя каждое слово. — Думаешь, я играю с тобой? Думаешь, я не серьёзно? За кого ты меня принимаешь?

— Леви, — Эрен сморгнул слёзы и улыбнулся.

— Неужто и правда дошло?!

— Леви, прости! — он отстегнул ремень безопасности и, дотянувшись, обнял, прижимая к себе со всей силы. — Прости, прости, пожалуйста! Я так боялся тебе сказать! Ты ведь такой отстранённый всё время, сложно понять, что у тебя на уме, — он целовал и тёрся сопливым носом о волосы. Леви почувствовал мерзкую инородную сырость, но слова ему не сказал.

— Идиот, — проворчал он, когда Эрен отстранился, заглядывая в глаза.

— Идиот, — согласился мальчишка, счастливо улыбаясь, но тут же стал чуть серьёзнее. — Но ты хотел бы остаться со мной на долгое время?

— Насколько долгое? — Леви приподнял бровь, и Эрен не сразу ему ответил.

— Пока смерть не разлучит нас, — тихо сказал он.

Аккерману стало вдруг не до шуток, он притянул мальчишку за шею и поцеловал глубоко и страстно, чтобы вопрос этот больше не поднимался. Но Йегера он не зря называл идиотом, после поцелуя мозги у того отказали окончательно.

— Это значит «да»?

Леви вздохнул, отцепил его от себя и завёл мотор. Вести после таких объяснений было немного сложно. Больше хотелось окунуться с головой в морскую воду и продержаться там, пока лёгкие не заболят. Да ещё Эрен не сводил с него взгляда с немым вопросом, прожигал им в одежде и туловище Аккермана дыры размером с галактику.

— Да! Это значит «да»! И не приставай ко мне больше.

Кто бы знал, что об этом будет так трудно сказать. Он слишком давно не говорил никому, что любит. И не любил давно. Но всё равно протянул к щеке Эрена руку.

— Я тоже люблю тебя, идиот.