— Довольно неплохая игра, не правда? — с усмешкой спрашивает Такао и искоса смотрит на стоящего рядом парня.
Куроко не удивляется, что его заметили. Соколиный Глаз приметил его ещё заранее, в этом Тецуя был полностью уверен. Но всё равно было как-то непривычно стоять с ним вот так вот рядом, а не лицом к лицу, как это обычно происходит на баскетбольной площадке.
Казунари тоже было непривычно, но всё же, он чувствовал себя свободно с «невидимкой». Почему-то такого комфорта рядом с Мидоримой не чувствовалось, но Шинтаро совсем другое дело. А вот Куроко... какой-то другой, отличающийся от всех разом.
— Да, — соглашается Тецуя, наблюдая как Кисе гоняет по площадке мяч.
Он не собирался приходить на игру, просто как-то оказался свободен от всех дел разом и как-то по чистой случайности оказался рядом. Не заглянуть было бы глупо, да и повидаться с Рётой, старым товарищем по команде, было приятно. Им было что вспомнить, хотя бы ту игру, в которой они играли слаженно, до тех пор, пока каждый не стал отдаляться. И пусть Кисе слишком навязчивый, с ним было тепло. Если от Аомине разливался горячий огонь, порой обжигающий, то от Рёты исходил приятный исцеляющий огонёк.
А вот Казунари живёт недалеко. Он, конечно, уговаривал Шинтаро пойти с ним, но Мидорима был непреклонен, сославшись на важные дела, отказался. Такао хотел пойти, просто, потому что ничем другим не мог себя занять. И он любил баскетбол — играть или смотреть, это не так уж и принципиально.
Но вот встретиться с Куроко, без его команды, без присутствия Кагами и Мидоримы было как-то, чуть ли не интимно. Казунари и сам не мог понять, что его смущало, а что раскрепощало. Они не друзья и не враги, просто соперники в игре, соперники и только.
Казунари хочется пошутить, просто, чтобы услышать смех Тецуи, хотя бы увидеть улыбку. Улыбку, предназначенную для него, а не для кого-то другого. Но почему-то нужной шутки не находится: они то плоские, то пошлые, то ушлые, то вообще не смешные.
И Такао понимает, что теряется, теряется рядом с «тенью» и почему-то в отсутствии третьего лишнего, не знает как себя вести. Будь тут хоть кто-то из знакомых — его или же Тецуи, то он бы чувствовал себя свободно. А вот так, рядом с одиннадцатым номером, один на один, было совсем не так.
— Ты без Мидоримы, — тихо говорит Куроко, не отрывая взгляда от мяча.
— Ага, — Такао опирается на перила и тоже вглядывается в игру. Когда он пришёл, все места уже были заняты, да и не сиделось ему вовсе. — Ты тоже без Кагами.
Тецуя не отвечает. Просто, потому что не имеет смысла. И оба разом замечают, что им совершенно не о чем говорить. Всё, что у них есть общего — баскетбол, но они и так смотрят игру. И всё же, какая-то неловкость проскальзывает между ними. Играя друг против друга, они такого не ощущали, а сейчас так явственно, что даже не по себе.
— Слушай, — Такао смотрит на Куроко и неуверенно выдыхает, словно не может продолжить. Он сам и не знает, что хотел сказать.
— Что? — Куроко смотрит ему в глаза. Смотрит, не моргая, спокойно. Какой-то он уж совсем безэмоциональный. Чувствовать он хоть умеет или и вправду Фантом?
Казунари начинает говорить, но его слова тонут в оглушительном рёве толпы. Победа Кайджо, как и ожидалось. Но ни один не смотрит на площадку, только друг другу в глаза. И Такао понимает, что это не та обстановка для разговора. Тут им не удастся особо сказать что-то друг другу. Слишком шумно, слишком людно.
— Пойдём, — Казунари хватает Куроко за край кофты и тянет за собой. Он пока и сам не понял, куда они идут и о чём вообще он собирается говорить.
Тецуя не сопротивляется, спокойно следует за брюнетом. Выражение его лица прежнее и невозможно угадать его чувства. Слишком уж плохо развита мимика у Куроко, ему что так тяжело напрягать мышцы лица? Или он попросту не умеет проявлять эмоции? Такао никак не может этого понять, хотя и силится прочитать мысли парня. Но такими сверхспособностями и не обладает.
В прохладном коридоре тихо и даже пусто. У них есть пара минут, пока зрители и болельщики не стали покидать свои места. Это последняя игра на сегодня, большего им не увидеть. Так что им на двоих всего-лишь пара минут, чтобы сказать всё и ничего.
И Казунари так же прекрасно осознаёт, что выбирает — ничего. Он ничего не хочет говорить. Но сейчас его тело реагирует как-то странно, по спине пробегает холодок и его приятно бросает в дрожь. Хоть он и остановился, Куроко не отпускает, продолжая сминать в руках ткань его кофты. Тецу молчаливо ждёт. Кажется, он готов ждать вечно.
— Это идиотизм, — Казунари отстраняется от Куроко и с усмешкой смотрит ему в глаза. Он отступает до тех пор, пока не натыкается на стену и просто замирает, скользя пальцами по прохладной поверхности.
Идиотизмом ему кажется всё — эта встреча, не способность шутить наедине с Тецуей, странные реакции собственного организма и просто то приятное тепло, что переполняет его. Неизвестно ещё, что в данный момент испытывает один из лучших игроков Сейрина.
Фантом подходит ближе, на какой-то момент Такао кажется, что перед ним совсем другой человек. Но это только на миг, потому что в глазах Куроко мелькает что-то незнакомое и совсем... чужое.
Тецуя замирает перед брюнетом в паре сантиметров и не отрываясь смотрит в глаза. Смотрит пристально и молчаливо. От этого взгляда по телу пробегает электрический разряд, дыхание перехватывает и он закрывает глаза неосознанно, мысленно сравнивая себя с девчонкой, которая ждёт поцелуя и усмехается про себя, что шутить он всё-таки ещё может.
И Казунари понимает, что вздыхает слишком громко и прерывисто, когда прохладные пальцы касаются его щеки, при этом зажмуривает глаза ещё сильнее и нервно кусает губу. Чёрт возьми, что с ним творится? Что вообще вытворяет Куроко? И мысли о поцелуе становятся нестерпимее.
— У тебя что-то на щеке было, — тихий голос Тецуи возвращает его с небес на землю и приятное касание мягких пальцев тут же пропадает.
Казунари неуверенно открывает глаза и недовольно хмурит брови, наблюдая, как Куроко рассматривает свою руку. Теперь-то он понимает, что чувствуют девчонки, которых так жёстко обламывают с поцелуями.
Но останавливаться Соколиный Глаз не собирается. Губы уже жаждут вкусить запретный поцелуй и он довольно грубо впивается руками в плечи Фантома, приближается ближе и уже готов поцеловать, как резко отстраняется и отворачивается. Из зала начинают выходить люди, что-то шумно пересказывая друг другу, скорее всего, делятся впечатлениями об игре.
Такао думает, что Тецуя исчез, он не концентрирует своё зрение, чтобы определить присутствие Фантома, просто погружается в свои мысли и ругает себя самыми последними и не самыми приятными словами. Неужели он только что хотел поцеловать Куроко? Поцеловать парня? От этого хотелось смеяться... Самая удачная шутка в его жизни.
— Это ведь должен был быть поцелуй? — от голоса Тецуи по телу пробегают мурашки и Такао вздрагивает, резко оборачиваясь и понимая, что Куроко никуда не исчез, а всё ещё находится рядом.
Щёки обжигает румянец стыда. О да, его словно поймали с поличным. Поцелуй... какой-то чёртов поцелуй. Минутная слабость и только.
Казунари понимает, что сейчас нужно отшутиться и ловко выкрутиться из ситуации, но горло сдавливает, во рту пересыхает, и слова застревают где-то в лёгких, на уровне вдохов и выдохов. Но не это кажется самым страшным. Самое страшное то, что Такао понимает, что выдаёт себя — выдаёт молчанием, смущением, простым и логичным отсутствием объяснения. Его поняли правильно, его непременно поняли правильно.
— Пойдём, — когда Тецуя берёт его за руку и ведёт за собой, сердце Соколиного Глаза замирает и ухает куда-то вниз. Он нервно облизывает сухие губы и понимает, что не хочет вырывать свою руку, не хочет отстраняться, не хочет спрашивать, куда и зачем.
Ему приятно ощущать мягкость прохладной ладони, ему покорно хочется идти вслед за Куроко и он даже не хочет предположить, что именно взбрело в голову парню. А ещё мысль о том, что не такие ли чувства испытывал сам Тецуя, когда Такао вёл его за собой, вызывала трепет. Полное доверие... И теперь мысль о поцелуе становится приятной, а более глубокие мысли о большем, чем поцелуй, обжигают изнутри.