Душ горячий до невозможности, словно языки пламени, словно это ад. Он бьёт по лицу так мерзко, но Ангелу это приносит одно лишь удовольствие. А может он просто заснул. Не удивительно – это демон Ангел (или все-таки ангел-демон?) , для него это обыденное дело. Что же забыл здесь Хаякава…? Демону все равно. Аки сам заявился сюда, потому что «неужели ты нашел способ двинуть кони в душе. Постеснялся бы, счет за воду не из дешёвых» в общем-то синоним «хочешь сдохнуть, вперед и с песней, но пиздуй-ка ты куда по дальше с такими желаниями». Хаякава теперь сам смотрит на эту раздражающую картину и на почти сопящего Ангела, благо еще живого, чьи крылья так странно и неестественно распластались по всей кабинке душа. Да и весь он какой-то неестественный. Как вообще что-то настолько противоречивое может быть естественным? Но демону-ангелу это совсем не мешает быть совершенно реальным, не мешает оставаться настолько «колбасой-сыром». Не мешает его мокрым волосам спадать по плечам, не мешает лезть в глаза даже сейчас. Не мешает его с виду хрупкому телу, на котором даже форма бюро безопасности так отвратно весит, но это все ещё не мешает оставаться ему вторым, блять, по силе в четвёртом спец разделении. Не мешает его волосам растечься по шее вместе с водой, мерзко лезть в глаза и прямо сейчас нитками выпадать под толщей воды. Ангела-демона это совершенно не беспокоит, ему абсолютно все равно, как и на все остальное. Кажется даже если весь мир сейчас взорвётся, он продолжит сжимать наигранно хрупкими руками свои фальшиво хрупкие колени, врезаться крыльями в грязное стекло душа и даже не поправит эту дурацкую прядь так норовящую выколоть ему глаз.
– Ты бы хоть чуть сбавил температуру, – лишь цокает Хаякава.
– Неа, – похуистично отвечает Ангел. Ничего нового.
– Ты что готовишься гореть в аду?
– А ты чего в своей холодрыге? Хоккайдо вспоминаешь? – как жаль, наглость заявится в душ просто так имел не только Хаякава. Правда в отличие от Аки ангелу-демону не нужен и надуманный аргумент, он всегда так легко ускользает от замечаний Аки своим безразличным «Да, какая разница?»
И оба молчат. Ничего нового. Слишком гордые или слишком держаться за «прошлое». Ясно одно, даже спустя тысячи повторений этого диалога неприязнь все еще комом в горле остаётся.
– Встретимся в аду, – в один день неизменно своему меланхоличному тону произносит Ангел, Аки хочется видеть в этой фразе чуточку грусти, но это Ангел. Ангел-демон или Демон-ангел, Хаякава так и не разобрался, но это в любом случае он, и он видимо уже обо всем догадался.
– Я из-за тебя туфли запачкаю, – снова меланхолично замечает Демон. В жизни Хаякавы слишком много демонов для человека который их ненавидит и он до безумия слишком часто с ними говорит.
– Как думаешь, а в аду холодно? – тема для нового глупого разговора уже найдена, Хаякава уже не знает зачем начинает, это уже просто дурная привычка. Уже даже хуже курения.
– как в Хоккайдо? – на удивление, продолжает Ангел эти бессмыслицу, пусть не забыв съязвить.
– Как писал Алигьери, – только упреком замечает Аки, но вот мороз Хоккайдо отрицать не спешит.