Перед «Книжным клубом» Костя раздал всем мороженое с фразой «я купил, одному есть лень». Ну как раздал: у Васи, Идрака и Лёши поочерёдно поинтересовался: «будешь?», а грустящему и скучающему Малому просто вручил запечатанный вафельный стаканчик, сопроводив это взглядом «оно твоё по праву».
Саше с Костей комфортно. Он никогда не скажет «сними этот балахон, ты в нём как беспризорник» и не положит руку на плечо так неуместно, как это делает сейчас Лёша.
На съёмки Саша чуть не опоздал – пытался спасти порвавшийся от тяжести книг рюкзак, в итоге заляпал его весь и себя суперклеем. А пока смазывал руки маслом, дабы чешуйки отслоились, подумал, что в лучах солнца блестящие ладони смотрятся прямо восхитительно. Как в порно. Интересно, есть ли порно про руки?
Малой – школьник-школьником, у него Пушкин через слово. Говорит всем, что Костя его вдохновляет на всё самое лучшее, а Вася, прищурившись по-ленински, заключает «влюбился».
- Да не влюбился я!!! – надтреснуто гаркает Саша, кажется, бередя слегка отколупавшуюся со стен клуба штукатурку.
- Мы уже поняли, не верещи так, - мягко говорит Квашонкин, предпринимая попытку его приобнять.
- Он без любви обниматься не будет, - вкрадчиво вставляет Идрак, и не встретив поддержки, еле слышно вздыхает, перекидывает ногу через ногу и привычно затихает.
Уже у метро Лёша вручает Малому винтажное издание Чехова – у Вовы Бухарова, который снабжает товарищей по комедийному оружию литературой, случайным образом выискался дубликат. Так что теперь этот Антоша Чехонте ничей. Как и Саша.
Квашонкин снова пытается тактильничать, приближаясь к строго держащему перед собой книгу Малому. Он смотрит на неформального лидера съёмок-посиделок насуплено, сердито шмыгая носом. Сгребания в охапку не выйдет – томик Павловича разъединяет их. Рыжий бросает небрежное «пока», удаляется, закуривая и думает всякие глупости о запутанных волосах.
- Чего стоим? Кого ждём? – Пушкин выплывает медленно, как Вергилий в «Божественной комедии». А вот свою комедию Саша не готов причислить к таковой и, если приплетать Данте, «путь земной пройдя до половины, вдруг оказался в царстве ебанины».
- Проедемся вместе? – очаровательный сашин нос вдруг мило вздёргивается и лицо начинает заливать румянец. Так выглядит надежда.
- За чужой счёт? – неожиданно острит Костя.
Эскалатор по жизни кажется Малому бездушной махиной, которая однажды поглотит и переварит своими железными челюстями каждого москвича.
Лестница-чудесница переполнена застывшими статуями жителей столицы. Особо никто не носится, не вызывает раздражающего мельтешения: время близко к вечернему. Пушкин становится к Малому близко, ограждая тонким, кажется, вырезанным из картона, телом, ото всех, чтобы Сашу ненароком не придавили. И он впервые чувствует себя сильным. Конечно, свою роль сыграл и «кирпич» Чехова, которого можно любого размазать, как муху, насмерть придавив интеллектом.
Новая книжная история зарождается на пути вверх. К вечнозелёной ветке.