Тень медленно опустилась на дворец. Неприступная крепость, окруженная высокими стенами и башнями. Путь сюда закрыт всем. Всем, но не ему. Капитан королевского флота, один из самых уважаемых людей в королевстве, моряк и пират, он без труда мог пройти за эти высокие стены. Он приподнимает воображаемую шляпу в знак приветствия охраны и заходит внутрь. Одежда проще, голова не покрыта массивной шляпой, на плечах нет привычного тяжелого голубого, как глаза Короля, сюртука. Есть лишь льняная рубаха, пояс, да воздушные штаны, что делали его похожим на матроса.
Он тихо заходит вовнутрь, глубоко вдыхая запах недавно погашенных свеч в тронном зале и идет вперед. Он знает путь, но каждый раз как в первый. Прислуга чуть косо смотрит, заставляя Хосе прикрыться все той же невидимой шляпой и ускорить движение. Никто не смел спросить лишний раз короля когда сия человек уходит из покоев, куда он несет отчеты. Но на утро он уже стоит на палубе и проверяет состояние корабля. Каждый день. Независимо от того отплывет ли сегодня «Посейдон» от берега или нет.
Он тихо стучится и входит, поправляя рубашку и входит, закрыв за собой дверь. Король прекрасен. Его силуэт стройный, он аккуратно очерчивается светом свечей, он сидит за столом, медленно моргая. Орфей выпадает для мира, стоило ему заняться чем-то интересным для него. Писательство— одно из его увлечений.
— Добрый вечер, Ваше Величество. Я пришел.
— Здесь можешь звать по имени. Все хорошо.
Он поднимается с места, отодвигает свой стул, чтобы тот не удумал противно скрипеть по полу, и подходит к столу. На тот опускаются бумаги, заботливо запечатанные в конверт с большой красной печатью в виде якоря.
— Упаковываешь как любовные письма.
— Сильно просто было бы для них. Думаю, я бы потратился больше на бумагу и чернила, а не писал тем, чем пишу бортовой журнал.
— У тебя есть бортовой журнал? — Орфей поднимает брови и изящно опускается на край стола, перебирая пальцами кипу конвертов. Не хотелось думать о делах.
— Именно. Хотя скорее это личный дневник из жизни капитана судна. Трогать, естественно, его никому нельзя. — Хосе кивает, по привычки потянувшись, чтобы приоткрыть пальто и достать небольшой блокнот из кожи, но осекся. Не та одежда.
— Отчет полный? — монарх возвращает свою привычную холодную интонацию, прокручивая средь пальцев конверт. Хосе кивает. — Чудно. Тогда проверю завтра.
Он поднимается с места, устремляясь ближе к капитану. Он неуверенно раскрывает объятья и ждет пока Хосе к нему подойдет и, чуть наклоняясь, обнимет его узкие плечи. Он прижимается, подобно верному псу, кладет голову на чужое плечо и расплывается в улыбке. В комнате становится теплее. В разы. Его объятья стоили миллионы, нет, в разы больше. Возможно, сам Хосе оценил бы их как те сокровища, которые не хотелось отдавать даже под угрозой трибунала.
— Вы теплый, милорд…
— А от тебя вновь тянет ромом.
— Грешен, каюсь.
— Много?
— Нет. И пил давно. У Вас прекрасный слух. — капитан усмехается. Его тяга к спиртному велика и об этом знали многие. И многие знали, что на корабле запрещено пить не только потому что от нетрезвой команды беды, а потому что пьяный капитан может натворить дел и забыть.
— Спасибо за комплимент.
Орфей чуть мнется, оглядываясь по сторонам в поисках любопытных маленьких глаз, которые могли выглядывать из под книжных шкафов, столов или сидеть под потолком. Никого не было. Он глубоко вдыхает и поднимает голову вверх. Короткий поцелуй в губы на который решались долго, рассматривали и рассчитывали все расклады и реакции, прорабатывали место, свет, погоду и все остальное. Хосе чуть краснеет, опуская взгляд на комок белых одежд, что спрятал лицо в чужую грудь, чуть сминая пальцами ткань. Орфей был другим. Наедине при свете луны он был словно более открытым. Позволял себе шутить и смеяться, смущаться и в последствии краснеть от неоднозначных шуток своего Капитана.
Орфея обнимают крепче и чуть ли не мурчат на ухо. Хосе хочет еще и дольше, но не смеет торопить события. Ему хватает лишь аккуратного носа, что терся об его плечо и чуть заметно мурчал. Хосе счастлив.
Примечание
Благодарю за прочтение!