Перемены

«Главное ничего не забыть», - думала Теодора, в который раз просматривая ящики стола и открывая крышку старого сундука. В большой рюкзак она взяла самые необходимые вещи, остальное она оставила лежать на кровати. 

- Дорогая, - мать Тео застыла на пороге, тревожно смотря на неё, - ты взяла компас? Положила провиант в сумку? Ты уверена, что хочешь уехать? Может, всё-таки останешься здесь…

- Матушка, - Теодора даже не взглянула на неё, - ничего даже слышать не хочу. Мы же уже говорили об этом.

-  Знаю-знаю, просто я так переживаю за тебя.

- Пожалей лучше себя.

Морской порт с детства вызывал в девушке невероятный восторг. Вдали простирается море, волны плавно перекатываются по глади и упираются в берег. Соленый влажный воздух наполняет легкие и, кажется, что время остановилось. Тео не терпелось отправиться в путь. Она с замиранием сердца ждала, когда окажется в открытом море. Столько впереди приключений ждёт, открытий, новых людей. Перед глазами проносились давно лелеемые мечты. Там, за горизонтом её что-то ждёт, новое, таинственное и неизведанное, а позади останется всё, что теперь неважно и ненужно.

Взгляд её был полон стремления и уверенности. Плечи расправлялись сами собой, а ноги несли вперёд, желая скорее подняться на борт корабля.  Тео счастливо улыбалась. Вновь и вновь она представляла всё то, что мечтала увидеть, о чем читала в книгах о путешествиях, о чём слышала рассказы моряков: загадочные страны, морские гады, мифические чудовища, магия. Всё это долгие годы волновало только её воображение, но теперь она увидит это воочию, несомненно.

Тео прощалась с матерью. Та говорила ей что-то, тревожно спрашивала. Женщина улыбалась натянуто, так, как обычно улыбаются люди, чтобы не расстраивать или не обидеть. Она была невысока ростом, вечно сутулила плечи, а голос у неё был нежный и тихий. Стоя рядом с Тео, она казалась ребёнком, маленьким и безоружным, не способным противостоять страстному характеру.

Патриция что-то сбивчиво говорила, спрашивала у дочери. Она не хотела, чтобы между ними образовалась тишина, потому что тогда, непременно бы с её губ сорвалась мольба не покидать её, непременно бы начали капать слёзы, и вместо понимания и сочувствия на лице у дочери отразилось бы отвращение и презрение. Всей своей душой Патриция желала остановить Тео. Если бы это было возможно, она запретила бы ей уезжать. Ведь юная леди не знала, какие опасности и подлости таит в себе мир людей, и чтобы в нём выжить, нужно уметь защищаться.

Однако Тео не желала её слушать. Она всегда демонстрировала к ней отстраненность и ненавидела кроткий и слабый характер матери. Девушке было противно думать о том, что она может стать такой же. Однако теперь всё изменится. Теперь-то они больше не увидятся, а впереди её ждут приключения.

- Матушка, корабль скоро отходит, – бодро отозвалась девушка, игнорируя то, что говорила мать. – Пора прощаться!

- Действительно, скоро отходит, - Патриция сглатывала ком в горле, который глушил её голос. – Доченька, прошу тебя, подумай ещё раз, может, подождешь ещё немного, всё-таки ты так молода…

- Хватит уже, наслушалась. Я всё решила, - морщась и презрительно глядя на мать, отчеканила Тео. – Прощай, матушка.

Быстро обняв её, Тео поторопилась отстраниться и легко поднялась на борт корабля. «Отдать швартовы! Поднять якорь!» - громко и резко раздалось над причалом. На палубе засуетились мужчины, послышалась ругань и хриплый смех.

Тео стояла на носу корабля и смотрела вдаль, чувствуя непередаваемый восторг.

- Поднять паруса! Курс на восток!

Топот ног, скрип мачт, громкие низкие голоса, рычащие брань – всё это для Тео была музыка. Так кстати вспоминались задорные мелодии, вечно игравшие в кабаках и трактирах. Ещё запахло ромом. Тео ухмыльнулась, думая: «Такое начало мне по душе». Посмотрев на отдаляющийся причал, она увидела маленькую фигурку, но не стала её разглядывать. Её вниманием завладели моряки.

Патриция стояла на пирсе и долго смотрела вдаль уплывающему кораблю. По щекам её катились слёзы. Она стояла, опустив руки, не двигаясь. Её взгляд выглядел пустым и безжизненным. Ветер развивал её грязную юбку, выбившиеся пряди волос из небрежного пучка, а солнце палило кожу и в его жаре можно было расплавиться. Патриция не могла дышать: влажный солёный воздух душил её.

Стараясь плакать, как можно тише, она брела по улицам города. В голове слышался голос дочери: «Не хочу быть такой как ты, хочу уехать. Ты мне не нужна. Не хочу стать старухой, которая всего боится». Патриция заплакала ещё горче, чувствуя, как колет в сердце. «Даже не попрощались по-человечески», - думала она.

В её маленькой лачуге ждали темные стены, затхлый запах и тишина. На кровати лежала небольшая резная шкатулка, в которой лежали скопленные Патрицией деньги. Она была хищно разграблена и брошена, а рядом с ней лежал смятый потрет. На нём карандашом изображена Патриция и её муж, погибший в море. Рисунок поистерся, смазался местами, однако в нём ещё угадывались знакомые черты. «Выбросила», - подумала Патриция и, взяв его в руки, прижала в груди и заплакала с новой силой.