Преследование длилось уже больше недели. С тех пор, как были пойманы наследник Юньмэн Цзян и их первый ученик, прошло не так много времени, как Вэнь Чао потребовал доставить ему и Цзян Яньли, которую никто не видел после осады Пристани Лотоса. Ради утоления этой прихоти он готов был даже расстаться с Вэнь Чжулю, отправив его на поиски лично в компании нескольких своих стражников, которые нужны были скорее для зрелищности, ведь по сравнению с Вэнь Чжулю они были скорее бесполезны.

Они обыскивали каждый уголок по пути от Юньмэна до Мэйшань — Вэнь Чао предположил, что она сбежит именно туда. Вэнь Чжулю предводительствовал во время этих поисков, и его, пусть и неохотно, но слушались. Всё же к нему доверие господина было намного выше, да и злить его боялись. Никто даже не догадывался, что каждый здесь преследовал свои цели. Каждый из этих остолопов надеялся выслужиться перед Вэнь Чао и получить какое-то поощрение. А Вэнь Чжулю — предотвратить очередное кровопролитие и беззаконие, и просто загладить свою вину. Он надеялся предупредить Цзян Яньли об опасности и помочь её избежать, чтобы она осталась навсегда потерянной для мира, но по крайней мере живой и невредимой.

Вэнь Чао, празднуя лёгкую победу над Юньмэн Цзян, напился в свинью вместе с Ван Линцзяо и своими людьми, и уже тогда охотно излагал всем вокруг в пьяном бреду, что он сделает с каждым из выживших детей Цзян и этим чёртовым Вэй Усянем, когда поймает их. Вэнь Чжулю умел сохранять спокойствие даже в подобных случаях, его просто уже не трогали описания всевозможных бесчестных мерзостей, которыми всегда щедро сыпал его эр-гунцзы, особенно, когда был пьян, но глядя на мёртвое серое лицо Юй Цзыюань, он испытывал невыразимый стыд, слушая всё это бессовестное бахвальство. Всё не должно было произойти так, однозначно. Он мог допустить и стерпеть что угодно, всецело погружённый в свою преданность долгу, но точно не страданий Цзян-гунян, которая точно не заслуживала всего того, что обещал ей эр-гунцзы. Пусть он даже не знал её лично, слышав только отголоски каких-то слухов о ней и её нраве.

Это было в первую очередь предательством. Тем, что для Вэнь Чжулю было недопустимо. Он всюду следовал за Вэнь Чао и подчинялся даже самым отвратительным его приказам лишь из чувства долга перед Вэнь Жоханем. Будь его воля… он не допустил бы этого всего. Он понимал, что амбиции эр-гунцзы — лишь извращённая версия амбиций главы клана, однако если бы он мог выбирать, он бы по крайней мере не желал этого видеть и принимать в этом участия. Он разрывался между противоположными своими убеждениями, не зная, к чему ему стоит прибегнуть.

***

Хрупкая низкая фигурка в пурпурном ханьфу мелькнула среди толпы. Вэнь Чжулю напряжённо всматривался туда, где увидел её, пытаясь понять, показалось ли ему. Он подождал недолго, и она появилась вновь. Она не могла заметить слежку с такого расстояния, потому он мог свободно наблюдать за ней. Несколько стражников Вэнь Чао назойливо сопровождали его — их эр-гунцзы отправил сюда именно для того, чтобы поймать Цзян Яньли, и они были весьма горды таким поручением. От них нужно было избавиться. По крайней мере, чтобы убедиться, что это в самом деле Цзян Яньли, и он не ошибся.

Подозвав их к себе, Вэнь Чжулю распорядился им идти по улице в другую сторону и поискать там, а он останется здесь. Они лишь глупо переглянулись и лениво удалились. Цзян Яньли не была существенной добычей, искать её не было никакого желания, и если бы не приказ эр-гунцзы — никто бы даже не вспомнил о ней.

Выяснилось (в основном из предположений Вэнь Чао и знаний о её семье), что она планировала бежать в Мэйшань, но не успела, и потому вынуждена была затаиться в каком-то из городов по пути. Следы привели их к небольшому городку, больше похожему на деревню. Богом забытое место было крайне унылым зрелищем для привыкших к шикарным цишаньским видам заклинателей. Даже по сравнению с Юньмэном, здесь было слишком неприглядно. Они обыскивали каждое попадающееся на пути поселение, порой не гнушаясь никаких методов. Местным жителям нечем было им возразить — да и возражать Цишань Вэнь никто не решился бы.

Выбравшись из своего укрытия, Вэнь Чжулю направился туда, где видел её. И наконец он поймал снова взглядом уже знакомую фигурку в не по погоде лёгком одеянии, которая спешила в сторону простого постоялого двора. Она обнимала себя за плечи, едва ли не бегом следуя туда, чтобы укрыться от холодного ветра, словно что-то сильно испугало её. Возможно, кто-то проболтался о том, что Цишань Вэнь уже здесь. У неё были основания опасаться и прятаться.

Вэнь Чжулю помнил приказ — схватить и привести любой ценой. Совсем недавно они сумели поймать Цзян Ваньиня, а после и Вэй Усяня, который попытался вызволить его. Но эта попытка провалилась, когда он попался сторожевому, и сам оказался у них в плену. Оставалась лишь Цзян Яньли. Вэнь Чао бесился оттого, что до сих пор не поймал её. Казалось бы, глупая слабая девчонка, которой некуда бежать, едва ли способная выжить самостоятельно. Однако она таилась слишком хорошо, что не могло не раздражать. Эр-гунцзы желал поскорее закончить с уничтожением правящей семьи Цзян и клана Юньмэн Цзян в целом, и оставалась лишь Цзян Яньли. И как только она окажется в руках у заклинателей Вэнь… Вэнь Чжулю не хотел думать о том, что с ней сделают.

Он не хотел исполнять этот приказ. В глубине души он испытывал раскаяние и сожаление, когда смотрел на качающиеся на ветру на воротах Пристани Лотоса трупы Цзян Фэнмяня и Юй Цзыюань. Он сожалел, когда смотрел на корчащегося в агонии Цзян Ваньиня, которого Вэнь Чао просто не мог оставить в покое и убить милосердно. Но вопреки этому чувству вины, вопреки ощущению несправедливости Вэнь Чжулю ничего не мог изменить. Он был лишь псом у ног хозяина, и не смел противиться его воле. Он должен был наблюдать, как вершится беззаконие, он должен был вершить его собственными руками. Он ненавидел себя за дар, с которым родился. Всякий раз, когда видел искажённые болью, отчаянием и ненавистью лица поверженных противников, он мог лишь мысленно просить прощения у них и у всех возможных небожителей. Вэнь Чжулю просто не смел спорить с нынешней политикой Цишань Вэнь. Он ещё не заплатил сполна за оказанную ему услугу. Как бы сильно ни противилась его натура этому жестокому преследованию и угнетению, он был просто орудием подчинения всего мира воле Вэнь Жоханя, вопреки собственным убеждениям. Будучи последним мерзавцем, Вэнь Чжулю пытался сохранять остатки чести настолько, насколько мог. Потому он никогда не принимал участия в самых отвратительных деяниях эр-гунцзы, наблюдая за ними через силу. Если бы не преданность Вэнь Жоханю… он бы давно задушил мальчишку своими руками. После его шлюхи, разумеется.

Цзян Яньли спешно нырнула за угол, там Вэнь Чжулю и настиг её. Схватил её сзади, зажав ей рот рукой, и потащил за собой к самому концу улицы, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто их не видел. Она сопротивлялась и пыталась вырваться, но её трепыхания против сил Вэнь Чжулю были ничем. Она была слишком слаба, сколько бы ни упиралась.

За последними ветхими старыми домами возвышалась поросшая мхом каменная стена. Развернув её к себе лицом, Вэнь Чжулю вжал её в стену, не переставая крепко удерживать. Цзян Яньли зажмурилась, словно боясь увидеть перед собой чудовище. Она испуганно дрожала всем телом, предполагая, что это может быть грабитель или просто не слишком честный и достойный человек, которому приглянулась одинокая молодая госпожа на улице. Она понимала, что не сможет дать отпор, и страх сковывал её. Она не могла закричать или позвать на помощь; и слёзы катились по её щекам от бессилия и отчаяния.

 — Цзян-гунян, — настойчиво позвал Вэнь Чжулю, и упоминание её фамилии заставило её вздрогнуть. Если кто-то узнал её… для неё всё было кончено, она знала. Цзян Яньли всё же открыла глаза, но поняв, кто перед ней, лишь сильнее задрожала от ужаса и попыталась вырваться снова. Вэнь Чжулю крепко удерживал её на месте за плечо, вместе с тем не позволяя ей издавать лишние звуки, которые привлекли бы к ним внимание. Она смотрела на него расширившимися от неконтролируемого страха глазами, понимая, что ждёт её впереди. Этот жуткий человек, нависший над ней, кажется, был очень нетерпелив, как будто торопился. Цзян Яньли понимала, что, разумеется, он приведёт её обратно в Пристань Лотоса, к своему хозяину, чтобы поглумиться над ней и убить её. — Послушайте меня, — спокойно заговорил он, пытаясь расположить её к себе. Если вообще можно было на это надеяться после всего, что он сделал, после всего, в чём он был виноват перед её семьёй. Цзян Яньли отчаянно замотала головой, не желая его слышать. Если бы она могла, она просто закрыла бы уши. Но она не могла — Вэнь Чжулю крепко прижимал её к холодной мокрой стене собой, и был так непочтительно близко, что она чувствовала себя неуютно, и посторонние мысли лишь ещё больше пугали её. — Я не намерен вредить вам, если вы выслушаете меня.

Цзян Яньли не могла сдерживать охватывающий её ужас, какого она не испытывала прежде никогда. Она уже не пыталась вырваться, понимая, что ей никак не одолеть одного из самых сильных заклинателей мира. Она только тихо всхлипывала, дрожа от холода и ужаса всем телом — она боялась разозлить его и вынудить применить к ней ещё большую силу. Именно потому она неохотно кивнула. Вэнь Чжулю наконец убрал руку от её лица. Это было весьма опрометчиво с его стороны — верить ей, ведь она могла воспользоваться этим, чтобы позвать на помощь… но едва ли кто-то мог ей помочь.

— Цзян-гунян, — уже спокойнее обратился он снова, на всякий случай продолжая удерживать её на месте. — Вэнь-эр-гунцзы разыскивает вас. Он отправил меня на поиски. Однако… — Вэнь Чжулю пытался подобрать верные слова, чтобы она не поняла его неправильно. Но едва ли такие слова существовали. Они были совсем не в той ситуации. Он был её врагом. Убийцей её близких. Чудовищем. Чудовищем, пытающимся спасти её жизнь. — Я не собираюсь сдавать вас ему.

Цзян Яньли слушала его с недоверием, смотря на него с бессильной злостью. Она ненавидела этого человека, но слишком сильно боялась.

— Если это произойдёт, он не оставит вас в живых, как и… — он замолчал, не желая причинять ей боль напоминанием о том, что её близкие мертвы, но она и сама всё поняла. Цзян Яньли сама закрыла нижнюю часть лица руками, сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Ноги подкашивались от слабости, и если бы Вэнь Чжулю не держал её так крепко, она непременно осела бы на землю. При мысли о столь ужасно погибших родителях и исчезнувших младших братьях, чья судьба начинала казаться ей очевидной, она чувствовала такую боль внутри, какую не могла выдержать. Эта боль была сильнее её, эта боль разрывала её грудную клетку, сдавливая лёгкие так, что она не могла дышать. Цзян Яньли чувствовала себя бесконечно одинокой и беспомощной. — Цзян-гунян. Я виноват перед вами. Вы имеете право думать обо мне что угодно и считать меня кем угодно, и будете правы. Но у меня нет намерения причинять вам вред. И… я не хочу, чтобы эр-гунцзы сделал с вами все те ужасные вещи, которые обещал сделать. Поверьте мне.

— Разве… р-разве я могу вам верить? — тихо, со всей накопившейся в ней злостью сказала Цзян Яньли в ответ дрожащим голосом, столь подавленным, что она сама едва узнавала его. Она хотела показать ему, как сильно ненавидит — так, как даже никогда не умела.

Вэнь Чжулю замолчал ненадолго, и она смогла уловить на его лице какой-то отголосок раскаяния, но потом он заговорил снова:

— Ваше право. Сейчас у вас есть выбор: или послушаться меня и сделать так, как я скажу, или оставаться здесь до тех пор, пока вас не обнаружит кто-то другой. И тогда я ничем не смогу вам помочь. А я, поверьте, очень хочу.

Цзян Яньли растерянно смотрела на него, не веря своим ушам. Она не понимала, для чего Вэнь Чжулю мог спасать её, подвергая себя риску, и не верила, хоть все его слова и черты, когда он говорил, казались искренними. Она не могла верить убийце своих близких. Цзян Яньли пыталась найти подвох.

— Зачем вам это? — спросила она неуверенно, ожидая, что он грубо заткнёт её, чтобы не задавала лишних вопросов, и потащит за собой. Но он не предпринял никаких действий. Она могла почувствовать его дыхание, и только сейчас, оправившись от первоначального оцепенения и ужаса, осознала, в каком положении оказалась, что вдруг смутило её. Она была прижата к стене его телом, это нарушало все возможные границы приличий, она не желала быть с этим человеком настолько близко. Однако что-то подсказывало ей, что если бы он хотел совершить какие-нибудь бесчестные действия в отношении её — он давно сделал бы это вместо каких-то неопределённых разговоров.

— Я хочу знать ваш ответ, — ответил Вэнь Чжулю, игнорируя её вопрос. Его тон вдруг стал жёстким, словно он пытался приказывать, но не совсем был уверен в том, что имеет на то право. Цзян Яньли задержала дыхание, пытаясь унять пробравшую её дрожь. Она должна была принять хотя бы какое-то решение. Но она не знала, чего ей ожидать от любого из вариантов. Какова вероятность того, что этот человек не обманет её? Что не выдаст её Вэнь Чао, если она выберет остаться, что не притащит её прямиком к нему, если выберет пойти с ним? Цзян Яньли не могла верить ему. Все Вэни — мерзавцы, вряд ли этот человек мог быть благородным исключением. Она полагала, что это лишь уловка, чтобы заманить её в ловушку.

— Я никуда не пойду с вами, — относительно успокоившись, твёрдо ответила она, смотря ему в глаза. Вэнь Чжулю легко выдерживал эту игру в гляделки, а потом со вздохом вдруг отпустил её и отступил на шаг. Почувствовав вновь свободу, Цзян Яньли ощутила огромное облегчение. Она хотела броситься прочь и бежать столько, сколько сможет, но едва она вознамерилась сделать это, пройдя мимо него, как Вэнь Чжулю схватил её за запястье и сказал приглушённым тоном, который в данной ситуации звучал крайне жутко:

— Вы можете принять любое решение, я не смею вас отговаривать. Но хочу предупредить: люди эр-гунцзы сейчас рыщут по городу, ища вас. И они не остановятся и направятся дальше. Даже если вам удастся добраться до Мэйшань — эр-гунцзы найдёт вас и там. Если вы не хотите погубить ещё и родной клан вашей матери — вам не стоит идти туда. Направляйтесь в противоположную сторону, и тогда, может быть, эр-гунцзы не доберётся до вас. Но я не могу вам этого обещать.

Договорив, он отпустил её и последовал назад, туда, откуда они пришли. Цзян Яньли растерянно замерла на месте, обдумывая его слова. Он был прав, но… не могло ли это быть лишь попыткой запутать её и направить прямиком в руки врага?.. Она не понимала, стоит ли ей поверить ему и положиться на искренность его слов. Всё это время она не видела ни единой попытки обмануть её на его бесстрастном лице, к тому же… до неё доходили некоторые слухи о его попытках совершать благородные поступки, и всё же для неё он был в первую очередь тем, кто приложил руку к истреблению её семьи.

Цзян Яньли понимала, что она не сумеет сбежать от Цишань Вэнь. Если они жаждут её крови — ей не уйти от своей судьбы. Она совершенно не смогла бы сопротивляться, слабая и безоружная, её уровень совершенствования был слишком низким для того, чтобы давать отпор опытным заклинателям. К сожалению, она не была похожа ни на мать, ни на брата. Её родители погибли, защищая их дом, а её братья пропали без единого отголоска. Она осталась одна среди людей, в любой момент готовых разорвать её в клочья, втоптать в землю и развеять по ветру, навсегда прервав родословную Юньмэн Цзян. Цзян Яньли не знала ни единого человека, к которому могла бы прийти за помощью. Семья матери в Мэйшань Юй? Едва ли они смогут дать отпор Цишань Вэнь, если те заявятся туда по её душу, вопреки своему известному гордому нраву. Цзинь Цзысюань? Он, должно быть, был бы даже рад, если бы её не стало, ведь тогда ему точно не придётся жениться на бездарной неприметной дочери уничтоженного клана. Конечно, госпожа Цзинь могла бы ей помочь ради памяти о былой дружбе с её матерью, но и она не стала бы подставлять свой клан и свою семью под удар ради Цзян Яньли.

Могло ли быть возможно, чтобы единственным человеком, который мог и хотел бы ей помочь, был Вэнь Чжулю?.. Цзян Яньли пыталась отметать эти мысли, как могла, но чем больше она думала об этом, тем большее отчаяние её захватывало.

— Постойте! — она побежала за ним следом и остановила за плечо. Вэнь Чжулю обернулся к ней и спросил с некоторой почти вежливой иронией, никак не изменившись в лице:

— Вы передумали?

Цзян Яньли смущённо ответила, отведя взгляд, чтобы скрыть, как сильно она сомневается и насколько ей неловко за то, что она отнимает его время, пусть он и был ей ненавистен:

— Я согласна. Если вы действительно можете мне помочь… у меня нет иного выбора.

Ей было противно признавать, что она уже полагалась на того, кто и был причиной её бед. Она мысленно просила всех возможных богов и предков о снисхождении к ней за столь кощунственный проступок. Цзян Яньли знала, что сказала бы ей её мать; она представляла укоризненный взгляд отца, бешенство Цзян Чэна и ругательства Вэй Ина. Она чувствовала, что предаёт своих близких, следуя за Вэнь Чжулю. Вместе с тем она надеялась хотя бы узнать о судьбе своих братьев от него. Или спасти их, если они ещё живы. Цзян Яньли прежде всего думала не о себе и своей горькой судьбе, а обо всех тех учениках и слугах её клана, которые пережили нападение и теперь оказались в руках Вэней, она думала о том, что дальнейшая их судьба может зависеть от неё. Если она придумает способ им всем помочь. А она хотела этого больше всего.

Взглянув на неё, дрожащую от холода и смертельно бледную, осунувшуюся за все эти дни скитаний и выглядящую откровенно жалкой, Вэнь Чжулю вдруг сбросил с себя тёмный плащ, надетый поверх его таких же тёмных и неприметных верхних одежд, и, подойдя к ней, накинул ей на плечи. Цзян Яньли вздрогнула, зажмурившись в тот момент, когда он снова оказался слишком близко, но не стала возражать. После её бегства из Пристани Лотоса заметно похолодало, и испортилась погода, причиняя ей, оставшейся в лёгком тонком одеянии, невыносимые страдания. Ей показалось, что она увидела в глазах Вэнь Чжулю сожаление. Отступив, чтобы не нарушать более её личного пространства, он сказал:

— Сейчас возвращайтесь туда, где вы были всё это время. А вечером, после заката, я буду ждать вас на этом месте. Обещаю, никто не узнает ни об этом разговоре, ни о вашем местоположении.

Ей пришлось согласиться и кивнуть. И после того, окинув её странным задумчивым взглядом, Вэнь Чжулю ушёл, почти сразу исчезнув из поля зрения. Цзян Яньли осталась одна на том месте, где они только что говорили, укутанная его плащом, который удерживала на груди, чтобы хотя бы немного согреться. Всё произошедшее показалось бы ей миражом, игрой воображения, если бы не этот чёртов плащ. Она повторяла в своих мыслях этот разговор, пытаясь понять, правильно ли она поступает, пока плелась к той комнате на постоялом дворе, в которую её совсем недавно привели её братья… и оставили одну. Цзян Яньли не умела злиться и обижаться на них, однако какие-то такие мысли посещали её, когда лихорадка прошла, и она поняла, что Цзян Чэн и Вэй Ин всё-таки ушли. Теперь же её ужасно тревожило то, что они до сих пор не вернулись и даже никак не напоминали о себе. Она разумом понимала, что скорее всего они оказались в лапах Вэнь Чао, но сердцем же отказывалась в это верить.

Тщательно заперев дверь, Цзян Яньли прибилась к ней спиной, как будто это могло бы удержать её на месте, если кто-то вознамерится её выломать, ища беглянку. Подумав немного, для надёжности они подпёрла её тяжёлой тумбой, которую едва сумела с огромным трудом подвинуть от стены. Это не прибавило ей ощущения безопасности, однако это было хотя бы что-то.

Если Вэнь Чжулю так легко вычислил её, значит ли это, что её мог вычислить любой?

Цзян Яньли вдруг поняла, что самой большой её ошибкой было высовываться наружу. Однако у неё больше не осталось ни крошки чего-нибудь съедобного, а умереть от голода было, пожалуй, почти столь же ужасно, как от рук Вэнь Чао. У неё не было выбора. Тем более, у неё заканчивались деньги, и рано или поздно хозяин постоялого двора выгнал бы её прочь, и ей бы всё равно пришлось уйти.

Куда Вэнь Чжулю мог её отвести, если в самом деле не прямиком в лапы Вэнь Чао? Были ли у него какие-либо друзья или родные, которые могли бы укрыть её у себя? Или он собирался просто отвести её в какой-то другой город и запереть в каком-то случайном месте, где её бы никто не нашёл? Возможно, он надеялся незаметно привести её в Безночный Город, спрятав прямо у врага под носом? Ни один из этих вариантов не казался ей надёжным и уместным, но ничего другого ей не приходило в голову. Она совершенно ничего не знала о Вэнь Чжулю, чтобы быть в чём-то уверенной. Если верить слухам и тому, что мельком рассказывали ей братья, он вполне мог быть достойным человеком… самым достойным среди самых злостных мерзавцев. Это вселяло некоторую смутную надежду.