Недопонимание

     — Ну и как там дела, на гражданке?

      — Да как могут быть дела у студента в разгар сессии? Подыхаю от нагрузок, ненавижу преподов, с тоской смотрю на чудную погодку за окном. Уверен, стоит мне всё сдать, как от солнца не останется и следа.

      Динамик потрёпанной Нокии передавал речь Серого с хрипами и перерывами, но каждый телефонный разговор Олег ценил куда больше всех СМСок. Так было легче воскресить в голове чистое звучание его голоса, его мелкозубую улыбку и хитрый прищур глаз. Или, если из динамика слышались печальные нотки, в голове рисовались поникшие плечи и попытка спрятать лицо за рыжими, как морковный сок, волосами.

      — Прогуляйся сейчас, голову проветри.

      — Ага, а я всё думаю, как ты в армию загремел? А ты просто любитель погулять во время сессионной задницы!

      Просмеявшись, Олег на пару мгновений задумался, не зная, что ещё спросить. Точнее, один вопрос уже почти месяц его мучил, но вот озвучить его он бы ни за что не решился. Мучения прервались голосом Сергея:

      — Ну началось… прости, Олег, у меня тут нарисовались срочные дела. Ещё не сказали, когда у тебя дембель?

      — Не, пока ничего, — с лёгким сердцем соврал Олег.

      — Да они охренели там! — возмущенно заворчал Серый. — Если они будут держать тебя в неведении, я приеду и подожгу их!

      — Ладно тебе, Серый. Как только, так сразу. Беги уже по своим срочным делам.

      Последнее, что было слышно в динамике до гудков, это возмущенный окрик Серого… на кого-то. И вот это уже которую неделю жрало Олега с потрохами.

      Они с Серёжей дружили уже больше десяти лет, всегда были вместе, и полученная повестка напугала их обоих. Точнее, Серый быстро оклемался и начал скандалить на тему просранной сессии и что надо что-то с этим делать, и армия — это самое последнее дело. Олег же тупо смотрел на свою фамилию на бумажке и вспоминал все байки и небылицы, связанные со службой. Едва попробовав вкус свободы от казённого заведения, он теперь попадёт в другое, с дедовщиной, суровыми порядками и вдали от Питера. От Серого… Расстаться со своим единственным другом, тем, кто стал для него семьёй, казалось чем-то страшным. Будто стоит Олегу уехать и с ними обоими случится что-то плохое. Эта мысль зудела у него в подкорке, пока он получал справки, проходил медосмотр, собирал скудные пожитки и обнимался с Серым на перроне. Тот в последний момент сунул ему чёрно-белую Нокию, шепча, что будет все излишки денег кидать на номер, чтобы они могли хоть изредка выходить на связь. Ну конечно, вряд ли бы Разумовский решил начать писать письма. А Олег просто никак не мог выпустить его из объятий, даже когда вокруг начался бедлам, и зычный голос неразборчиво объявил об отбытии.

      Конечно, ничего плохого не случилось. В редкие свободные минутки они списывались и созванивались, Серый успевал даже в разлуке ныть о соседях по общаге, о учёбе и о том, что ему не с кем ходить по музеям. А Олегу армейский уклад жизни даже пришёлся по вкусу, настолько, что он добровольно попросил о переводе в спецназ, добавляя себе ещё один год службы. Но вот зуд в черепушке никак не уходил. Будто червячок грыз мысли изнутри, отравляя разум тревогой.

      Она усилилась, когда Серый заявил, что решил снимать квартиру. Не замолкала, когда тот хвастался победами в каких-то хакерских тусовках и поездками в США и Европу. Олег радовался за друга, честно. Но в то же время что-то не давало ему покоя. Они никогда не затрагивали тему…отношений. Серый в старшей школе увлечённо бегал за девчонками, но ничего серьёзного так и не получилось из-за его вредного нахального характера. А Олег… он особо и не присматривался ни к кому. Да, в их школе были и красивые, и умные девочки. Но кроме этого «были», они особо чувств не вызывали. Олег мог залипнуть на круглые коленки, на смешливые губы, покрытые прозрачным блеском, на густую сладко пахнущую волну волос. Но примерно так же он мог залипнуть на картину в Третьяковке, иногда зависая чуть ли не дольше Серого, готового изучать каждый сантиметр его любимых полотен. И вот эта их обоюдная свобода от подобных связей более чем устраивала Олега, он слушал жалобы Серого на тупых соседей и одногруппников, на своё тотальное одиночество, и будто чувствовал, как всё остаётся на своих местах. Будто даже находясь друг от друга в сотнях километров, они всё равно вдвоём против всего мира. Но вот, весь последний месяц ни одной жалобы на одиночество не звучало. Серый всё так же ворчал на одногруппников и учителей, иногда возмущался на соседей по подъезду, и всё. Зато начал вскользь говорить о том, что перестал высыпаться вовсе, что приходится тратиться на более полезную еду и менять своё расписание. Будто… будто эти изменения пришли к Серому вместе с кем-то. С кем-то, кто мешает ему спать и вынуждает питаться чем-то получше стандартного набора студента из бич-пакетов и энергосов. Присутствие этого «кого-то» сквозило теперь в каждом разговоре, ненавязчиво, без каких-либо подтверждений, но неумолимо.

      Из-за этого зуд в голове начал превращаться в громко вопящую сирену. Олег с ужасом понял, что боится этого. Боится того, что Серый нашёл себе кого-то. И дело ведь даже не в том, что тот стал уделять ему меньше времени. Нет. Само понимание, что Серёжа с кем-то другим ест на тесной кухоньке, разговаривает о прочитанных книжках, рассказывает этому кому-то о программировании, игнорируя совершенное непонимание собеседника… показывает своё растрепанное после сна лицо с отпечатком подушки на лбу, подпихивает вечно мёрзнущие ноги под чужие бедра, счастливо улыбается на принесённую шоколадку. От этого в Олеге будто чёрная дыра открывалась, ворочая и раскручивая все внутренности, и высасывая все хорошие чувства. Он пытался вбить себе в голову понимание, что это хорошо. Если Серёжа нашёл себе девушку, это замечательно! Их дружба от этого не исчезнет. Но разум метался как в клетке, от яростного, мерзкого желания приехать и выволочь нового человека из жизни Сергея, не оставляя ни клочка чужого присутствия, до апатичного жалкого плана просто больше никогда не появляться в жизни Разумовского, уехав в Питер и спрятавшись среди старых зданий и мостов.

      Из-за этого Олег так и не сказал, что знает дату своего дембеля. Не сказал, что уже купил билеты и совсем скоро приедет в Москву. Потому что чуть ли не каждый день у него появлялось желание сдать их, и взять билет до Питера. Эти метания мучили и раздражали его, и это стало заметно даже для других.

      — Чего маешься, Волк? Девушка не дождалась?

      Олег только рычал в ответ, проглатывая обиженное «не дождалась». Серый не его девушка, да и несмотря на дополнительный год службы, он всё так же кидал деньги на телефон и звонил в каждый свободный момент. С чего бы ему вообще ограничивать себя в общении с другими, пока друг мается в армии? Но все доводы разума всё равно не ослабляли ту бурю, что кипела у Олега в груди.

По итогу, и разум, и измученное сердце в последний момент согласились на Москву. Все эти идиотские переживания никак не умаляли желания просто, наконец, увидеть своего лучшего друга после долгих трёх лет разлуки. Уже шагая по вечерней столице в дембельской форме, Олег аккуратно вызнал через СМС, что Серый сычует дома, и отправился в метро. Адрес он знал с самого начала, как и о коде от домофона, и о том, что звонок сломан.

      Вскоре Олег неловко топтался у порога чужой квартиры, никак не решаясь постучать в дверь. Вот же, руку протяни и всё, ты вновь будешь дома. Неважно, что квартира ему незнакома, одно присутствие Серого сделает любое место домом. Но Олег всё робел. А вдруг дверь откроет не он?

      В подъезде тянуло жаренной картошкой и хлоркой, из-за соседней двери слышался крик ребёнка. А вот за нужной дверью царила тишина. Выдохнув и гулко постучавшись в обитую деревянными рейками дверь, Олег прислушался и…

      — Марго, красавица моя, кто к нам пришёл?

      Приглушённый голос Серого звучал так нежно, что Олегу тут же захотелось уйти. Всё же не один… Силой воли заставив себя стоять на месте, Волков стискивал лямку сумки и с отчаяньем косился на блестящий глазок, понимая, что оттуда на него уже смотрят. Пара мгновений тишины, торопливый грохот замков и дверь распахнулась с такой силой, что Олег едва успел отшатнуться. На него тут же налетели с приглушённым визгом «Волков, зараза!» и стиснули в крепких объятиях. Ткнувшись в рыжие волосы, Олег с шумом вдохнул одновременно родной и чужой запах, и тоже со всей силы стиснул друга руками. Как же он скучал… Но вскоре по его спине шумно похлопала чужая ладонь.

      — Давай хоть зайдём, а то соседи сейчас сбегутся полюбоваться на твоё явление.

      И тут же робость и какая-то глубокая обида вновь охватили Олега:

      — А я… не помешаю?

      Наконец Серый отошёл от него достаточно, чтобы можно было рассмотреть его изумлённое повзрослевшее лицо:

      — Чего? В каком смысле помешаешь? Олег, ты дурной совсем? Заваливайся, блин, так долго открытую дверь оставлять не стоит.

      Его силком затащили внутрь и тут же загрохотали замками. Убедившись, что дверь закрыта, Серый унёсся в глубь квартирки, попутно крича:

      — Разувайся давай, солдат, и рассказывай, почему не предупредил. Я ж мог и поесть приготовить!

      Скинув сумку в угол, и, расшнуровывая берцы, Олег наскоро рассказал придуманную историю о том, что о дембеле объявили в самый последний момент, и что он решил сделать сюрприз. Глаза против воли обшарили небольшой коридорчик на предмет женской обуви и одежды. Три пары стоптанных кед, ворох цветных курток и толстовок на вешалке не сильно облегчили поиски. Эта Марго наверняка одевалась в том же стиле, что и Серёжа. Может она тоже программистка? Из-за хлипкой двери послышалось:

      — Иди прямо, на кухню, руки там можно помыть.

      Даже в комнату не пустил? Хотя, кто знает, что там можно было сейчас увидеть, может, он и в самом деле помешал. Серый, конечно, был одет, но выглядел взъерошенным. Войдя, Олег осмотрелся. Хах, аккуратистом Серёжа за годы их разлуки не стал: дешёвая клеенка на столе вся была усыпана крошками и мелким пухом. Он что подушку здесь взбивал? В раковине три кружки и куча каких-то небольших плошек, измазанных в какой-то странной смеси. Конечно, Серый мало знал о кулинарии, но вроде готовить умел что-то более привлекательное, чем непонятная серо-бурая жижа. Может, эта Марго какие-то диетические штуки готовила? Наскоро помыв руки, Олег как-то бездумно начал мыть и посуду, складывая на затасканное кухонное полотенце. После армии этот беспорядок смотрелся слегка раздражающе. Но очень по родному.

      Как только он закончил, в дверном проёме показалась рыжая растрёпанная голова.

      — О, ты уже порядки наводишь? Мне этого не хватало.

      Олег улыбнулся. Ему жутко захотелось вновь сжать Серого в объятиях. Затискать его до смерти, и самому надышаться им до потери сознания. Но тот не торопился заходить на кухню, и когда раздался какой-то странный хриплый звук, вздрогнул.

      — Слушай, я тут хочу тебя кое с кем познакомить…

      Олег готовился к этому, намеренно размышлял о том, как это будет, чтобы хоть как-то нормально отреагировать. Но всё равно в этот момент внутри будто всё упало.

      — Слушай, может в следующий раз? Я ещё успеваю снять гостиницу…

      — Нет-нет-нет, Олег, какая к чёрту гостиница? Давай сначала я тебе покажу, а потом ты ругаться будешь? Сядь.

      Совсем перестав понимать, что происходит, Олег послушно опустился на пошатывающийся табурет. И только после этого Серый полностью вскользнул в комнату, держа в руках комок фиолетовой ткани, из которой опять послышался хриплый неприятный звук.

      — В общем. Знакомьтесь, Олег, это Марго. Марго, это Олег...

      И протянул вперед комок, который начал шевелиться и хрипеть. Олег тупо уставился на совершенно неказистое существо в растрёпанных перьях, с покачивающейся крупной головой и несуразно большим клювом. Существо тоже посмотрело на него яркими красными глазами и… раскрыло во всю пасть, хрипло каркая и демонстрируя розовую глотку.

      — О, смотри-ка, признала тебя.

      Олег с недоумением перевёл глаза на довольного Разумовского, рассматривающего это странное создание с родительским умилением.

      — Это что?

      Рыжие брови тут же возмущённо поползли вверх.

      — Эй! Не что, а кто! Это Марго, разве она не прелесть?

      — Марго?

      Олег опять тупо посмотрел на расшумевшееся нечто. Звучало оно как ворона, но было бело-розовым, как какой-нибудь новорождённый кролик. Марго…это птица? Серому, судя по всему, надоело стоять с протянутыми руками, поэтому он всучил комок ткани Олегу в руки и полез в холодильник.

      — Не сжимай слишком крепко, но и не дай ей вывалиться. Сейчас, моя жемчужинка, сейчас тебя покормим.

      Вытащив на свет божий небольшую кастрюльку и вывалив из неё ту самую странную бурую жижу в недавно вымытую плошку, Серый поставил её в микроволновку. И буквально через секунд десять достал её, проверил температуру мизинцем и плюхнулся на вторую табуретку. Судя по всему, на лице Олега проступил такой очевидный афиг, что Серый засмеялся:

      — Что, не ожидал меня увидеть в роли мамки для вороны?

      — А это всё-таки ворона?

      Взяв какую-то совсем крошечную пластиковую ложку, Серый зачерпнул жижу и пихнул её прямо в клюв.

      — Ага. Серая обыкновенная ворона. Но на деле, как ты видишь, нихрена она не серая, и нихрена не обыкновенная. Я её месяц назад от сородичей спас. Сначала думал, что вороны чужака пытаются заклевать, но нет. Потащил в ветеринарку, отдал половину своего выигрыша на европейском хакатоне, узнал, что это птенец вороны, девочка, и что из-за её расцветки свои же не приняли. А даже если бы приняли, шансов на долгую жизнь у альбиноса было бы мало. С тех пор я сплю урывками, и чуть ли не таскаю Марго с собой на учёбу, чтобы выкормить её. И хорошо, что сейчас можно обходиться кашками, меня тут просветили, что ей понадобится покупать насекомых и дохлых цыплят, вот где ужас! В общем, мы друг друга нашли, да моя сладкая девочка?

      Олег смотрел на то, как Серый сюсюкается с неказистым едва оперившимся птенцом, и чувствовал, как зуд стремительно затихает. Он завёл себе ворону. Белую. Сам всю школу проходил точно таким же белым воронёнком, не вписываясь в социум, и нашёл себе питомицу под стать. А Олег себя чуть на одиночество в Питере не обрёк идиотскими переживаниями. Придурок. И чего переживал? Даже если бы Марго оказалась девушкой, почему его это должно было так мучать? Олег мог бы и дальше задавать себе кучу вопросов, но Серый отобрал у него затихшего птенца, потащил их обоих в комнату и, аккуратно устроив Марго у монитора, кинулся с новой порцией обнимашек.

      Олег подумает об этом как-нибудь потом. И возможно, рано или поздно найдёт в себе смелость признаться, что любит Серого в куда большем количестве смыслов, чем мог себе представить.