Шота убрал руку от его лба и недовольно посмотрел в глаза. Этот осуждающий взгляд было тяжело вынести.

— Ты хоть и холодный, но я боюсь, что температура может подняться, — сказал Айзава, садясь обратно на свой стул. — Тебя всё ещё тошнит?

— Да, — Мидория отвёл взгляд в сторону, продолжая прижимать руку к животу, — тошнит обычно по утрам и перед сном, есть вообще не могу. Может, я заболел?

Хотя Изуку и сам понимал, что, скорее всего, это не болезнь. Он сам знал ответ, но не хотел его принимать, почему-то так глупо упрямился.

— А может, ты забеременел? — недовольно спросил Айзава, будто озвучивая его потаённые мысли. — Ты хоть делал тест?

Мидория нахмурился, отводя взгляд в сторону. Он, не думал, что Шота заговорит с ним об этом вот так сразу. Прошла бы неделя или две, чтобы поднимать такой вопрос, но три дня спустя…

— Мы с Бакуго делали тест на совместимость, и он оказался отрицательным. Так что, как бы я не хотел…

— Ты провёл с ним вечер и у тебя случилась ложная течка, а потом кровотечение, врач подтвердил, что твой организм перестраивается, — стал медленно раскладывать ему факты альфа. — Ты проводил с ним больше недели каждую ночь, ощущая его запах, цикл сбился и течка пришла раньше, вы провели её вместе, метка выглядит очень здоровой и почти зажившей. Какие у тебя могут быть сомнения?

— Но анализы…

— Вы сдавали их до того, как твой организм подстроился под него, а значит, результаты могут быть ошибочными. Как думаешь, какой процент будет у вас, если вы сдадите анализы сейчас? — спросил Шота.

Изуку открыл рот, но потом закрыл его. Снова открыл, но не смог подобрать правильных слов. Мидория не думал об этом, не думал об этом так, поэтому не знал, что сказать.

— Но… А как же… Почему ты…

— Вы истинные, — подытожил Айзава. — Поэтому у тебя с другими не получалось.

— С чего ты такое взял? — Мидория дёрнулся назад, чуть ли не свалившись со стула. — Это не смешно! Мы не можем быть истинными!

Принять такое было невозможно! В омеге поднимался какой-то внутренний протест. Он знает Кац-чана с детства, Изуку бы точно почувствовал в нём своего истинного, разве может быть иначе? 

— Я подозревал это с того момента, как ты рассказал про укус в школе. Вы были несформировавшимися личностями, а Бакуго уже хотел поставить тебе метку, он был молод и ещё не способен поставить полноценную метку, но с его укусом у вас закрепилась связь. Считай, ты всё время ходил меченный, только твою метку не было видно. Вот другие альфы и не могли закрепить на тебе свою. 

Мидория потрясённо таращился на Айзаву, нервно хватая ртом воздух. Он, конечно мог допустить мысли о беременности, но истинность… Почему они с Бакуго должны быть истинными? Они же разные, у них нет ничего общего, они спокойно жили своими жизнями… Они же смогли жить друг без друга столько лет! Изуку мог строить отношения с другими. Шота ошибается.

— У него не было омег до тебя, ни одной, все беты, — продолжил доказывать свою теорию Айзава.

— Откуда ты знаешь? — нервно спросил Изуку.

— Пришлось подключать других своих учеников для сбора информации. Ашидо с этим справилась на отлично, правда выторговала несколько подробностей моей личной жизни. Она расспросила его друзей и рассказала то, что знала сама. Бакуго не хотел чувствовать на себе запах ни одной омеги, к тому же он не был заинтересован ни в ком, лишь короткие связи с бетами, с которыми у него точно ничего не будет. Знаешь почему?

— Я не думаю, что хочу это знать, — занервничал Изуку.

Мидория уже понял, куда клонит Айзава, поэтому хотел бы закончить этот разговор. Он был слишком волнительным, слишком тревожным, слишком настораживающим. А вдруг это правда?

— А всё очень просто, — продолжил говорить Шота. — Потому что Кацуки уже пометил своего омегу и другие его не привлекали, потому что не пахли, как ты. Вы были глупыми детьми, которые не смогли принять себя и предпочли жить каждый своей жизнью, чем взглянуть правде в глаза.

Мидория низко опустил голову, тошнота усилилась и его слегка трясло. Нет, он отказывался в это верить. Где-то в глубине души Изуку очень сильно этого хотел, но так же…

— То есть… все мои нерождённые дети… Это потому что я был упрям и убегал от Кац-чана? — слёзы потекли по щекам Изуку. — Хочешь сказать, что я прятался от себя, от собственных чувств, от своей природы и совершил столько ошибок?

Все его мучения, вся его боль лишь только потому, что он вовремя не признал Бакуго? Если бы Мидория знал о таких последствиях, то не стал бы убегать от Кацуки. Не стал же ведь? Не было же всё это одним сплошным бегством? И его желание иметь детей – это желание укрепить свою истинную связь с Бакуго? Ведь общий ребёнок скрепляет куда сильнее, чем метка, если вы истинные.

— Ты сделал свой выбор и предпочёл жить так, как считаешь правильно. Это всего лишь следствия принятых тобой решений. Они не плохи, и не хороши, просто прими их, — Айзава крепко сжал его руку. — Если честно, я думаю, что это даже хорошо, что вы не стали строить отношения сразу. И не потому что, что я ставлю в приоритет когда-то законченные наши отношения. Вы явно были не готовы. Я не знал тебя юным, но учил Бакуго. Он бы тебя уничтожил, истинность это больше испытание, чем награда. Всплеск ваших гормонов намного выше, тяга в разы сильнее. Он мог бы сломать тебя, потому что не понимал того, что происходит с ним самим.

Изуку будто бы оглушило, он вспомнил, что Бакуго говорил ему в кафе. Мидория нравился ему в школе и Кацуки тогда не был способен это принять. И даже не понимал этого тогда, а смог осознать лишь после их встречи. Кац-чан не принял бы его в школьные годы, даже если подтвердилась их истинность.

— А если ты ошибаешься? — взволнованно посмотрел на альфу омега. — Вдруг мы не истинные и…

— Сделай тест на беременность и если ты не забеременел, то я и слова больше не скажу о вашей истинности, — миролюбиво предложил Айзава. 

Это было честное предложение, Шота точно сдержит своё слово. Но, а вдруг он забеременел? Что же тогда?

— Почему ты думаешь, что я забеременел? — продолжал упрямиться Мидория, на самом деле больше боясь того, что Айзава окажется прав.

— Симптомы. После каждой течки, когда ты беременел, тебя первую неделю тошнит и может подняться температура. Тогда это было объяснимо – твой организм боролся, семя чужого альфы пыталось ужиться в тебе, но не могло. А сейчас ты ослаблен после всех этих попыток забеременеть и тяжёлого лечения, поэтому симптомы повторяются, но в этот раз твой организм пытается быть крепче и не допустить выкидыша. 

Мидория прикусил губу. С одной стороны он очень хотел быть беременным и родить, ребёнок от Кац-чана будет очень желанен, но с другой – вдруг Айзава всё же прав? 

— Ты сообщишь ему сам? — Айзава пристально посмотрел на омегу. — О беременности и моём предположении?

— Что? — испугался Мидория. — Нет, конечно же, нет! Кац-чан только помог мне с течкой, он не заинтересован во мне.

— Вы истинные, — вновь напомнил Шота. — И он отец твоего ребёнка, он имеет право знать.

Изуку низко опустил голову. Он нервничал, ужасно нервничал. А что, если Айзава вовсе не прав, но допустим, что Мидория забеременел. Как ему быть, если случится выкидыш?

— Ты боишься, — Айзава подошёл к нему и обнял. — Это нормально — бояться. Но не волнуйся, я буду с тобой рядом. Всегда был и всегда буду.

— Да, — хрипло выдохнул Мидория, вцепившись в него, — ты всегда рядом. Почему мы расстались, Шота? Только не говори, что ты ещё тогда предположил, что Кац-чан мой истинный и все наши попытки – тщетны.

Шота помолчал некоторое время, поглаживая Изуку, зарываясь пальцами в его курчавые волосы.

— Не буду.

Изуку затрясся, его снова прорвало на рыдания, хотелось всё это выплеснуть из себя без остатка, чтобы не осталось ничего, кроме пустоты.

— Случилось ведь что-то, что тебя действительно беспокоит? — осторожно спросил альфа.

Мидория затих, отстраняясь и делая медленные вдохи, пытаясь себя успокоить. Он обеспокоенно посмотрел на Айзаву.

— Ты знаешь, кто такой Даби?

— Тодороки Тойя, — Шота нахмурился. — Бакуго говорил с тобой о нём?

Мидория молча кивнул, продолжая неотрывно вглядываться в лицо Айзавы. Кацуки выплеснул на него всю эту информацию слишком неожиданно, сперва нагло вытянул информацию из него, когда он был слаб, а потом не проявляя жалости – рассказал всё это. А Кейго скрывал правду, укутывая его в красивую ложь.

— Он предатель? — спросил Изуку.

— Смотря для кого, — Айзава присел на корточки перед Мидорией и положил ему руки на колени. — Я знаю немного, немного из того, что ты рассказал и немного из того, что мне позволили знать.

— Есть то, что мне рассказал Даби и я обещал никому об этом не рассказывать. И не рассказал. Даже Кейго не рассказал. Не хочу говорить и Кац-чану, но не могу держать это в себе. Шимура Тенко – жив, — нервно сказал Мидория. — Я не знал, что он лидер Лиги Злодеев, я не знал, что он злодей, Даби не сказал мне этого тогда, да и потом…

— Шигараки – жив? — сыграть такое удивление было невозможно, Айзава действительно был этим поражён.

— Я пока всё ещё не хочу видеть Кац-чана или Кейго, поэтому никому не могу больше сказать это, кроме как тебе. Я теперь понимаю, насколько это важная информация, но я не знал, что он злодей... Томура очень хотел родить, как и я. Я прекрасно его понимаю, поэтому надеюсь, что хотя бы он смог родить и счастлив. Дети способны менять родителей и я верю в то, что сейчас Томура полностью поменял свою жизнь, полностью отойдя от злодейский дел, — неуверенно продолжил говорить Изуку.

— Вы общались, да?

— Наверное, мы были близки к тому, чтобы стать друзьями, — Мидория отвёл взгляд в сторону. — Я не говорил об этом Кейго, потому что не считал это важным. Просто другой беременный омега. Пусть хотя бы ему повезло, в отличие от меня, стать родителем. Я не могу ассоциировать Томуру с Лигой, со всем, что они сделали, я знал Тенко другим... И Даби другим. Никто из них никогда не говорил про убийства или терроры. Я чувствую себя причастным к ним, Шота. Потому что я не видел в них зло. Это плохо?

— Разве плохо, что ты способен увидеть свет даже в самой тёмной душе? — улыбнулся Айзава. — Это то, за что я тебя полюбил.