Уроды

Вот как всё закончится? Он столько прошёл и пережил, чтобы подохнуть от разряда в кабинете Сеченова? Только-то и всего? Эта та смерть, которую он заслужил за свою преданность?!

Все лгали, все лицемерили, водили за нос и использовали в личных целях. Дёргали за нитки, как заблагорассудится! Кинь палку — псина принесёт; отдай команду «взять!» — нагонит и загрызет; похвали — растянется перед тобой на спине, подставляя под руку живот для такой жизненно необходимой ласки и будет ждать похвалы, разве что только не виляя хвостом от радости. Какой же ты слепой идиот, майор. Вот и расплачивайся теперь за свою веру.

Грузные шаги откликаются пульсирующим набатом в ушах, за которым слышится отчаянная мольба:

— П-3, сынок, вставай!

Не встанет. Больше нет. Сергей чувствует запах палёной кожи, и судороги, сковывающие его тело, не позволяют откликнуться на слова Волшебника. Не до него сейчас, да и по правде сказать, ничего бы Сергей не сделал, даже если бы мог.

Никому нельзя верить. Столько усилий, а ради чего? Чтобы проложить путь к звёздам? Звëзды давно погасли и пали за горизонтом.

Как и его звезда.

Сергей слишком быстро смирился с тем, что половина его тела отныне состояла из имплантов, а в башке покопались все, кому не лень, и всё же он продолжал работать по указке Волшебника, беспрекословно выполняя каждое поручение. Как удобно. Сначала Плутоний, затем П-3, собрал себе из живого человека лучшую модель исполнителя, вытрусил из покалеченного мозга всё «ненужное» и оставил решето от воспоминаний.

 «Всё это ради тебя, сынок». Жизнь, работа покалечили его первыми, после за него взялся Сеченов, изуродовав окончательно. Боже, да лучше бы он умер на операционном столе или сошёл с ума от душевных терзаний и раздолбанной в пух и прах психики! Но нет же, вылепили новую игрушку, зверя. Щелчка пальцами достаточно, чтобы превратиться в маньяка. Сергей и слова поперёк не сказал.

А что же с его Катей? Живых не жалко, так хоть бы мёртвых оставил в покое!

Катя… Катенька, что с тобой сотворили? Робот, которому даже лица не дали. Прости его, пожалуйста если сможешь. Прости, что не слушал тебя; прости, что не вспоминал… Прости, что чуть снова не убил. Сергей бы всё отдал, всё бросил, только бы снова коснуться тебя, провести пальцами по щеке и стереть ненавистные слезы. Пожалуйста, прости…

— Стой, Харитон!

Сергей злится, пытается подняться, но тело не подчиняется. Майор может лишь наблюдать за тем, как мёртвое тело Волшебника падает рядом с ним на пол.

Харитон… Храз. Ебучий хранитель знаний на деле сраная полимерная дрянь, прикинувшаяся другом. Нашёл себе раба, руками которого и подчищал свои делишки. Возомнил себя новым витком эволюции гребаный мизантроп. И кто тут белоручка? Очередной урод.

Смерть Сергею не страшна, он, может, и рад бы умереть, только вряд ли всё закончится для него так просто. Майор чувствует, как сознание вновь покидает его, «Восход» работает идеально. «Атомное сердце» вот-вот забьётся, но он этого не увидит. Из него сделают такого же робота, как и близняшки; засунут в перчатку и дадут кому-нибудь в эксплуатацию, если будет кому; а может, превратят в такую же соплю — без разницы.

Майор просыпается, а отовсюду льётся слепящий глаза свет. Вымышленный мир слишком яркий и красочный для него, но ему нравится. Здесь он не один, здесь он, наконец, может увидеться с ненаглядной.

Правда, что мир — театр.

Театр уродов.