Дым

Ветер слегка развевал дым, клубившийся изящными намеками на форму от сигареты Николаса. Завороженный этим зрелищем Вэш даже не заметил, как начал в открытую пялиться на процесс чужого курения. Это не ускользнуло от Вулфвуда, но он какое-то время решил игнорировать сконцентрированный на его руке с сигаретой взгляд Тонгари. Хотя, докурив до середины папиросы, он не выдержал:

— Если хочешь курить, просто попроси, — Вэш вопросительно проморгался, а после мотнул головой.

— Нет, вовсе не хочу, просто… дым иногда так красиво поднимается.

Николас хмыкнул, но ничего не ответил. Черт знает, какие тараканы там в голове у Человека-Тайфуна. Он вообще был товарищем довольно странным, хоть и любопытным. Его привычка всегда выбирать путь не просто наиболее мирный, а только мирный, иногда выбешивала до зубного скрежета. Тонгари подставлялся под пули только так, не заботясь о том, сколько новых шрамов это принесет ему. Вулфвуд не был оптимистом, в отличие от своего друга. Реализм — единственное, во что он верил. Только прочно стоя на ногах, оценивания все с точки зрения трезвого рассудка и твердой памяти, ты мог надеяться на то, что тебе не вонзят нож в спину, что не выстрелят исподтишка. Мир был устроен не благодаря пацифистам, а вопреки. Там, где люди, нет места спокойствию и расслаблению. И Николас был более, чем уверен, что Вэш Ураган еще поплатится за свои наивные убеждения и слепую веру в человечество. Уверен, но в глубине души надеялся, что этот момент никогда не настанет. Нет, последнее, чего хотел Николас, это чтобы Вэш лишился той опоры, коей для него являются эти оптимизм, идеализация и наивность.

Невольно Вулфвуд сам не заметил, как стал засматриваться на дым, исходящий от сигареты. Пепел, горящий на ее конце, ярко светился во тьме, но не освещал. А Николас тем временем размышлял о том, что, возможно, жизнь людей для Вэша была сродни дыму. Она струилась куда-то, независимо от желаний Тонгари, ускользая и растворяясь в вечернем мрачном небе, тускло освещаемом звездами и двумя лунами. Дым невозможно схватить, подчинить, удержать. Он своевольный. Все, что ты можешь сделать, это наблюдать, как он минует тебя, единственное, что, возможно, будет на этой планете вечным. Скольких людей Вэш уже похоронил?

— Тебе разве не бывает одиноко? — спросил Николас, выдохнув очередную порцию дыма. Человек-Тайфун с тоской улыбнулся:

— Временами.

— Тяжело, должно быть, ощущать быстротечность человеческих жизней.

 — Угу. Единственное, что я могу сделать для всех тех, кто уже ушел, это помнить их. Хранить в своей памяти и в своем сердце, надеясь, что пока хоть кто-то о них помнит, они будут упокоены.

Вэш перевел взгляд с сигареты в руках Вулфвуда на самого товарища. В его взгляде мелькнуло что-то, какая-то блеклая искра грусти. Николас понял, о чем сейчас думал Тонгари. Все уходят. Уйдут и Милли, и Мерил, и он, Вулфвуд. Никто не живет вечно. Во всяком случае, никто из людей.

— Меня устраивает такая судьба, — проронил Николас, стряхивая пепел с сигареты.

— Какая?

— Та, в которой ты будешь обо мне помнить. Так я смогу остаться рядом с тобой, Тонгари.

Вэш улыбнулся, а взгляд его сменился на ласковый. Вулфвуд просто не имел ни малейшего представления, что делать, когда Тонгари так на него смотрел. Слишком нежно, настолько нежно, что хотелось просто подойти и обнять этого дурня. Обнять и не отпускать до восхода солнц. Вместо этого Николас докурил сигарету и закинул голову вверх, глядя на звезды. На небе позднего вечера они мерцали, смутно освещая окрестности. Он не столько засмотрелся на эти маленькие светила, сколько задумался о том, что действительно согласен остаться жить в памяти Тонгари. Это лучшая дань уважения, которую можно вообразить.

Глядя вверх, Николас не заметил, как Вэш осторожно подошел ближе. Отвлекся от своих мыслей он только когда Человек-Тайфун взял его за руку.

— Я не посмею тебя забыть. Никогда, — прошептал Вэш, тоже переведя взор на звезды. Вулфвуд улыбнулся. Это ему подходило.