— у нас заканчивается вода, — говорит Юра, заглядывая в рюкзак.
— херово, — лишь вздыхает Никита, почесывая щеку дулом автомата. последний раз он брился несколько дней назад тупым ножом, поэтому сейчас уже пробивается щетина, которая чешется.
— будет тупо столько продержаться, чтобы сдохнуть от обезвоживания, — пыхтит Юра, но Никита не вслушивается, он уже привык к чужому недовольному бубнежу на фоне.
Юра достает из рюкзака карту и вглядывается в нее, пока Никита на всякий случай выглядывает горизонт на наличие бешеных. никого вроде нет и он немного успокаивается.
— до населенных пунктов ещё далеко, но где-то на этом шоссе должна быть заправка, — выносит вердикт Юра, — там должна быть вода.
— и далеко до нее? — уточняет Никита. ему хочется пить уже сейчас, но у них осталось полбутылки на двоих, поэтому он игнорирует это желание.
— ээ, — тянет Юра, прикидывая расстояние, — часа три-четыре, по-моему.
ладно. Никита кивает. четыре часа они вытерпят.
***
через час Юра начинает матросить весь мир.
— ебаные озоновые дыры, блять, — кричит он, пиная ни в чем не виноватый камень, — ебучее потепление, ебаные учёные, долбоебские заражённые!
Никита даже не реагирует на такое, за год он привык к этим вспышкам злости. обычно Юра быстро выдыхается, но сегодня он материт всех подряд уже десятую минуту. Никита спокойно идёт чуть позади, высматривая любой движущийся объект. ему и самому иногда хочется ругаться, но хотя бы один из них должен оставаться в адеквате.
— зато мы не с большого города. — спокойно говорит Никита, — нас бы на второй день ебнули.
— да может это и к лучшему было бы, — отвечает Юра, но уже спокойнее.
Никита молча пожимает плечами. и правда, может, так было бы лучше.
катастрофа произошла почти год назад, и за это время смерть перестала казаться такой страшной, как раньше. сейчас намного страшнее стала перспектива заразиться бешенством.
на горизонте мелькает черная точка и Никита моментально хватается за автомат, висящий на плече, а Юра за свой пистолет. точка постепенно приближается, и оба выдыхают, когда она оказывается всего лишь собакой. псина бежит скуля и как-то странно перебирая лапами, а Никита следит за ней взглядом, пока Юра опускает оружие и выдыхает.
— Никит, расслабься уже, — говорит он, поправляя арафатку на лице. в полдень от малейшего ветерка лёгкие забиваются пылью.
парень молчит, вслушиваясь.
— собака бежала от чего-то, — отвечает он наконец, и Юра хмурится.
— ты думаешь, там бешеные? – спрашивает он, и Никита кивает. да блять. на открытом шоссе никакого укрытия, спрятаться негде.
Юра снова поднимает пистолет и прислушивается. кажется, он действительно что-то слышит. он не позволяет себе отвести взгляд от шоссе и чувствует, как в висках стучит кровь от ужаса. спустя год он боится бешеных почти также, как и при первой встрече.
через несколько минут напряжённого ожидания, он видит вдалеке четверых. они плетутся медленно, но это лишь пока они не заметили жертв. когда у заражённых появляется цель, они становятся раз в пять проворнее и в десять — опаснее.
четверо это не так уж и плохо, но когда нет никакого укрытия приходится быть намного осторожнее и не дать бешеным зайти за спину.
заражённые все ещё довольно далеко, когда один из них начинает мотать головой, будто принюхивается, а затем с громким хрустом, слышимым даже самим парням, выгибает шею и направляется в их сторону. Юра не видит его лица, но уверен, что чужие глаза налиты кровью, а со рта капает вязкая слюна. все бешеные похожи друг на друга.
он лишь снимает пистолет с предохранителя и наводит на ближайшего. Юра прицеливается, когда рядом раздается короткая очередь и двое бешеных валятся как мешки с костями. Никита привлекает к себе внимание оставшихся и они переходят на бег. в быстро движущиеся цели попасть тяжело, но Юра валит их с пяти выстрелов, а Никита стреляет ещё пару раз, чтобы наверняка.
парни подходят ближе к трупам, и Юра переворачивает одного из них носком ботинка. глаза у бешеного открыты, а белки и в самом деле покраснели. ничего полезного, впрочем, они не находят и продолжают свой путь.
— тебе бешеные не показались каким-то вялыми? — спрашивает Юра, но Никита лишь пожимает плечами. он не особо задумыватся, когда стреляет.
— может, им тоже плохо от жары, — говорит он, — дождя не было давно.
Юра сует пистолет за ремень джинс и Никита хмурится.
— жопу себе отстрелишь, — говорит парень, и Юра ухмыляется.
— а смысл от нее? все равно никто ей не интересуется, — смеётся он, пока Никита закатывает глаза.
— может, заинтересуюсь когда помоешься, — бухтит он, не в силах сдержать улыбку.
***
к заправке они доходят ещё через два часа. за это время они не встречают заражённых, но зато допивают оставшуюся воду и плетутся на последнем издыхании. лямки рюкзаков натирают, а в ботинках жарко, но идти босиком никто не осмеливается — достаточно одного ржавого гвоздя, чтобы подцепить столбняк и по-тупому умереть.
иногда Юре кажется, что весь год они держатся лишь на упрямстве и нежелании подыхать лохами.
— как думаешь, — пихает он Никиту в плечо, — внуки поверят мне, когда я буду рассказывать, как отстреливался от зомби?
— ну, твои внуки это что-то из области фантастики, — тянет Никита и Юра хмурится.
— считаешь, что не доживу до них? — спрашивает он.
— считаю, — улыбается Никита, — что для того, чтобы появились дети, нужна девушка, а не рука. а кроме руки тебе никто и не даст.
— ах ты сука, — смеётся Юра, подходя к одиноко стоящей заправке и пытаясь открыть дверь. похоже, она чем-то подперта изнутри, поэтому, даже навалившись всем весом, он лишь едва ее приоткрывает.
— пошли поищем окна, — говорит Никита и Юра идёт за ним. дверь он действительно так не откроет.
подходящее окно находится быстро. оно достаточно большое и находится невысоко от земли, поэтому Никита снимает с себя рубашку, обматывает ею свою руку и разбивает стекло. конечно, можно было облегчить себе работу и попытаться разбить окно прикладом автомата, но Никита слишком боится сломать хорошее оружие, а руки у него все равно две.
они вдвоем залезают внутрь и начинают оглядываться. на удивление, заправка не слишком разграблена, здесь можно остановиться на несколько дней и не подыхать то от голода, то от жары.
входная дверь оказывается заставлена одним из стеллажей. Юра с Никитой отодвигают его и наконец открывают двери, чтобы хоть немного избавиться от затхлого запаха, пропитавшего все вокруг. источник запаха обнаруживается, когда парни заходят в комнату для персонала.
Юра моментально бледнеет от сильного запаха гниения, а Никита подходит к мертвяку и читает бейджик работника.
— Тутанхамон, блять. — морщится Юра, — ебать его скукурузило.
— Александра тут, похоже, с начала всей этой хуйни лежит. — говорит Никита, — забаррикадировалась, но так и не выбралась.
год назад Юре было бы жалко Александру, но сейчас его чувство жалости отрафировалось, поэтому он лишь пожимает плечами.
— зато тут есть диван, — говорит он, — давай вынесем Саню и проветрим тут все. спать будем как цари.
— цари не спали валетом, — говорит Никита, подхватывая Саню за ноги.
— мне сейчас так похуй, золотой. — пыхтит Юра, стараясь поудобнее взяться за форменную куртку трупа, чтобы наконец вынести его. — если я ещё и искупаюсь, то можно и помирать спокойно.
— а тут, кстати, должна быть река недалеко. ну, по идее. — говорит Никита, когда они вытаскивают Саню на улицу и относят подальше. — можно поискать здесь карты и сходить сполоснуться, а то мы, бля, как дети помойки.
— а на нашей карте река почему не отмечена? — хмурится Юра.
— потому что у нас старая карта дорог, болван, — беззлобно отвечает Никита.
— скучаешь по интернету? — спрашивает Юра, обратном на пути к заправке.
Никита пожимает плечами.
— по твиттеру скучаю, наверное, по дураку онлайн и нормальным картам. а ещё я пиздец скучаю по нормальному дождю, меня эта жара скоро доканает.
— ага. прикинь, нас год назад интересовал новый сезон "атаки титанов", а не где патронов достать. — бубнит Юра. Никита не отвечает, сказать тут особо нечего.
***
нормальные бумажные карты находятся довольно быстро, на стенде с детскими раскрасками, кроссвордами и журналами "плейбой" в целофановый упаковке. пока Никита не видит, Юра закидывает в рюкзак несколько ручек, карандашей и сборников судоку. старость — она подкрадывается незаметно.
Никита оказывается прав и река действительно оказывается недалеко, в получасе ходьбы. они перерывают всю заправку в поисках чего-то, моющего, но не разъедающего кожу. в итоге в подсобке находятся пара кусков мыла и, в принципе, парни рады и этому.
Никита настаивает на том, чтобы взять рюкзаки и оружие с собой, неизвестно, кто за время их отсутствия может здесь объявиться, и Юра соглашается. для подстраховки они набирают с собой побольше консерв и воды, и отправляются в сторону реки. она оказывается даже ближе, чем парни расчитывали, но ещё десять минут Никита ходит по берегу и осматривает местность на наличие заражённых и мародеров. никого поблизости не оказывается поэтому они скидывают рюкзаки и наконец могут раздеться. в этом году май больше походит на июль, поэтому страшно представить, что будет летом.
Юра стягивает джинсы и осматривает их: на левой штанине разошелся шов, а на правой несколь дыр.
— а может постирать сначала шмот? — говорит он. — за пару часов все высохнет.
Никита согласен, ещё неизвестно, когда в следующий раз выдастся такая возможность.
они застирывают одежду и оставляют ее висеть на нижних ветках деревьев, пока отмываются в реке. вода теплая и солнце приятно припекает.
— ну и где мой шампунь три в одном? — кричит Юра.
— пакет с говном, — бухтит Никита и кидает ему кусок мыла. сам он уже успел нормально помыться и лежит на солнце, обсыхая.
Юра скоро вылезает и ложится неподалеку.
— надо штаны зашить, а то ходим как горлодранцы, — говорит он, Никита уже не слушает — он задремал.
***
они возвращаются к заправке когда солнце садится, в чистой и заштопанной одежде. за время их отсутствия помещение проветрилось и запах гнили стал намного слабее, хотя и не ушел полностью. они запирают двери, подпирая их чем только можно, заслоняют ящиками разбитое окно и наконец идут укладываться.
на диване лежать ахуенно. конечно, не ортопедический матрас, но и не сон под открытым небом, пока один из них дежурит.
Никита уже дремлет, когда раздается громкий шепот.
— Никит, как думаешь, у нас есть иммунитет?
дрёма спадает и парень приоткрывает один глаз. Юра сидит напротив и выжидающе смотрит на него.
— не ебу, — говорит он, — и проверять не хочу.
— ну, не все же заражаются, — продолжает Юра, — хуй знает, группа крови, наследственность, что-то же спасает некоторых.
— я не учёный, — вздыхает Никита, — и я не знаю, почему заболевают не все. ты все равно никак это на себе не проверишь, так что спи.
— как думаешь, Женя ещё живой?
— живой, что ему будет. спи уже.
Юра наконец снова ложится и через пять минут начинает сопеть, а вот Никита ещё долго не может уснуть от мыслей о юрином брате. конечно живой, а как же ещё может быть в каких-то ебенях на севере. господи, да даже примерной информации о его нахождении они не могут узнать. ебучий обвал сети.
когда Никита наконец засыпает, ему снятся толпы зараженных, что окружают его и Юру.
***
они выдвигаются через два дня, предварительно набив свои рюкзаки под завязку консервами, водой и всякой мелочью. перед выходом они на случай ещё раз обговаривают свой маршрут, сверив его по обеим картам. по пути им прийдется обогнуть большой город, именно в городах сейчас опаснее всего — там и бешеных много, и странные секты формируются. на втором месяце бродяжничества Юра с Никитой попали в такую коммуну, пока не поняли, откуда у них все время свежее мясо, и не слиняли.
— можно заночевать на каком-нибудь складе недалеко от города, но не заходить вглубь, а утром встать пораньше и уйти, — предлагает Юра. звучит разумно, поэтому Никита соглашается.
за несколько дней жара немного спала, но огромное количество пыли все ещё не позволяет нормально дышать, поэтому спасают только повязанные на лица арафатки. лямки рюкзаков натирают, тишина угнетает, а по дороге ничего интересного не происходит, поэтому Юра опять заводит свою шарманку.
— слушай, а вдруг этот вирус — это реально заговор правительства?
Никита закатывает глаза. за год они успели обговорить эту тему со всех сторон, но Юра поднимает ее снова и снова.
— расслабься, — отвечает он, — это какая-то утечка из лабораторий, никто специально такое распространять не стал бы.
до вечера они идут почти молча, лишь изредка перекидываясь парой фраз и один раз останавливаясь на привал. по дороге парням не попадается ни одного бешеного, но иногда Никита все равно оборачивается и оглядывается по сторонам. осторожность никогда не бывает лишней.
к вечеру они совсем выдыхаются и с трудом двигаются, когда доходят к ближайшему складу. даже Никита, всегда собранный и готовый стрелять по врагам, в последние пару часов игнорирует все внешние раздражители и хватает воздух ртом. давно они не проходили так много за день.
дверь склада оказывается незаперта, а изнутри не доносится никаких звуков, но парни все равно держат оружие наготове, когда входят. здесь нет ничего полезного, все, что плохо лежало, растащили давным давно. в принципе, Никита с Юрой нашли все, что им надо, на заправке, сейчас у них одна цель — нормально переночевать.
они идут вглубь склада, чтобы найти место, где можно остаться на ночь, открывая по пути все мелкие помещения, что им попадаются и окончательно убеждаются, что склад пуст.
— давай заберемся поглубже в какую-нибудь каморку, пожрем и ляжем уже, я устал как скотина, — говорит Юра, засовывая пистолет за ремень.
— окей, давай в ту зайдем, и уляжемся, — кивает Никита на одну из закрытых дверей.
они направляются к двери и Никита подходит первым, держа автомат наготове. комнатушка ничем не отличается от остальных, в которых они побывали, А внутри, вроде как, пусто, поэтому Никита делает шаг внутрь и внезапно чувствует: здесь странно пахнет. смесь мочи, крови и чего-то затхлого забивает глотку и режет глаза.
— что за вонь? — успевает услышать он из-за спины, прежде чем слышит с другой стороны двери чье-то тяжёлое дыхание, а затем все происходит слишком быстро.
из-за открывающейся внутрь двери он не замечает бешеного, сидевшего до этого в углу, и тот выскакивает совершенно неожиданно для Никиты.
парень на чистых рефлексах жмёт на спусковой крючок, но ничего не происходит. осечка.
Юра сзади, похоже, ещё не видит бешеного и не понимает что происходит, пока тварь не прыгает прямо на Никиту, сбивая его с ног. из-за неожиданности и силы удара у парня выбивает весь воздух из лёгких, а сам он выпускает оружие из рук и пытается отбиться, но заражённый оказывается намного сильнее него. Гад успевает вцепиться в никитину шею, пока не раздается выстрел и его самого не прошивает дрожью: Юра наконец достал пистолет и выстрелил бешеному прямо в голову. Никиту заливает чужой кровью и он кричит, пытаясь выбраться из под мертвой туши.
— блять! — кричит он, — блять, блять, сука, я весь в слюне!
Юра вытаскивает его из под трупа и чувствует, как Никиту колотит крупная дрожь.
— сука, я весь в его крови! — кричит он и пытается вытереть лицо, но только сильнее размазывает чужую кровь.
до Юры, кажется, только сейчас начинает доходить произошедшее.
— нет, — шепчет он, пока его самого начинает трясти, — нет, нет,нет..
Никита встаёт и, пошатываясь, отходит в угол, обходя стороной бешеного. там его долго рвет желчью, а Юра в это время стоит в оцепенении.
Никита наконец встаёт ровно, утирается руковом и говорит Юре:
— застрели меня.
— что? нет! — оживает наконец парень, — я не собираюсь в тебя стрелять!
— я не хочу становиться как он, — говорит Никита, показывая на окровавленный труп, — сделай это быстро, прошу.
Юра еле стоит на ногах. происходящее не ощущается реальным.
— а вдруг у тебя иммунитет? — говорит он, — ты можешь и не заболеть.
— а могу и заболеть, и тогда я заражу тебя.
Никита снова цепляется за стену, стараясь удержаться на ногах. его опять мутит.
— я не хочу терять себя, — шепчет он, — и я определенно не хочу убивать тебя.
— мы можем проверить, — говорит Юра дрожащим голосом, — ты переседишь ночь здесь, а я буду снаружи. у тебя может быть иммунитет, ты не можешь, блять, вот так взять и умереть!
— ещё как могу, — отвечает Никита, оседая на пол, — треть населения заразилась, а остальная треть просто подохла, чем я лучше?
— блять, да всем! — Юра срывается на крик, — ты не можешь оставить меня и сдохнуть из-за долбоеба на складе!
— в тебе говорит эгоизм, — неожиданно спокойно говорит Никита. сука, проснулся в нем философ.
— я не собираюсь в тебя стрелять, — кричит Юра, — ты, блять, мой самый близкий человек, я не могу тебя застрелить!
— ладно, — пожимает плечами Никита, — тогда тебе прийдется застрелить меня утром, когда я стану куском мяса с желанием убивать. но тебе прийдется сделать это так или иначе.
***
Юра сидит в коридоре, упираясь спиной в запертую дверь, и сверлит взглядом чужой автомат, который он взял с собой. он оставил Никите бутылку воды и пару банок с консервами, а труп вынес, чтобы не оставлять Никиту с ним наедине, и оттащил подальше. автомат оказался рабочим, он проверил, сделав несколько выстрелов в воздух, просто им не повезло. Никите не повезло. и поэтому он умрет. Юра не хочет признавать, но он и сам не надеется на иммунитет, уж слишком рандомно он выявляется, он слышал только о парочке случаев.
дверь толстая, но и так слышно, как Никита кричит, запертый совсем один в тесноте. спокойно это слушать невозможно, и у Юры текут слезы, пока Никиту ломает и он воет меньше, чем в двух метрах от него. Юра плачет, плачет, плачет, пока не проваливается в темноту.
***
Юра просыпается от того, что за спиной что-то шумит. он не сразу понимает, почему он спит сидя, но звуки за дверью напоминают ему о произошедшем.
в дверь скребутся изнутри.
звук отвратительный и бьёт по нервам, и Юра встаёт на ноги, прислушиваясь. существо за дверью — Никита, исправляет сам себя парень — начинает выть и ломиться в дверь сильнее. видимо, оно услышало, как Юра двигается. дверь довольно толстая, но с каждым чужим ударом она скрипит и трещит все сильнее, пока все не затихает. несколько мгновений ничего не слышно, а затем раздается сильный удар и дверь трещит с такой силой, что Юра понимает, что ещё одного она просто не выдержит. он поднимает пистолет и стреляет через дверь несколько раз подряд. шум наконец прекращается.
Юра открывает дверь, и от увиденного ему становится плохо, в глазах глазах темнеет, а колени подгибаются.
на полу, в луже своей крови, лежит Никита. две пули попали ему в грудь и чужая рубашка теперь вся пропитана кровью, одна в шею, а одна пролетела мимо и оставила след в стене. чужие глаза открыты и смотрят в потолок, красные и воспаленные, они приковывают к себе юрин взгляд и он понимает, что натворил. не в силах смотреть на это, он пятится назад, пока не упирается в стену. воздух не проходит в лёгкие. он задыхается, а перед глазами у него стоит мертвый Никита.
стоять становится трудно, и он медленно оседает на пол, стараясь не смотреть на тело. Юру бьёт дрожь и в тишине он слышит мерный стук снаружи.
начался дождь.