Иль Дотторе — имя, от которого Снежная содрогается в смешанных чувствах уважения и страха. Но подобные противоречия объединяет единое мнение, он — сумасшедший ученый, доктор, который утерял разум в объятиях постоянных экспериментов. Им движила жажда знать больше, исследовать больше, выйти за рамки человеческих возможностей — вот настоящее призвание сути Доктора. Годами горевшая апатия навела в голове хаос, но в этом внутреннем мусоре Второй предвестник ориентировался как в четырёх углах родного дачного участка, впоследствии ставшего его личной лабораторией. Столь захватывающе — познать новое, плавать в этих знаниях и знать каждую частицу вод, полных токсинов, что вызывали зависимость. Академия Сумеру была словно блестящим гнездом в жизни будущего учёного, где он пытался посвятить каждого научного деятеля в свои работы. Но треклятое пристанище роботов Акаши ввинчивало ему о жестокости и безумстве, что зарождались внутри Дотторе. Смех да и только, и это зависимые от научного терминала тараканы выперли его со своих стен, гоня в спину проклятиями и, как какого-то монстра, вилами. Экстравагантный стиль работы хваленной академии удивил знатно, но теперь Доктор уверен, что это не то место, где он добьётся новшеств в исследованиях.
Его исследования смогли впечатлить самого, мать его, крио Архонта! Это был величайший прорыв, снежный пендаль не останавливаться ни перед чем. Признание Царицей его трудов стало одной из многих ступеней верности, по которым Дотторе ступал всё выше, приближаясь к ледяным ладоням своего Архонта. Появившийся впоследствии крио глаз Бога в очередной раз убедил в верности поступков. Беззаговорочная служба и знания превратили Дотторе в крикливого ворона, жаждущего разбросать свои перья по всему Тейвату, чтобы распространить влияние, расширить знания. Но нынче второй по силе Фатуи, он понимал, что его физических способностей мало, чтобы воссоздавать все планы в одинаковом ритме. Но кто же такой этот Иль Дотторе? Гений своего дела, приверженец науки, и такому великому человеку будет сложно осуществить то, что считают невыполнимым? Будь оно так, не существовало бы имени предвестника на этом свете. Учёный по крупицам собрал самого себя и распылил эти частички на волю. Многочисленные клоны, живущие отдельной личностью, но объединившиеся во имя познания, заполонили окрестности регионов. Чёрные перья ворона теперь воткнуты в каждое элементальное пристанище Тейвата, распространяют свои пигменты до глубин самых корневитых артерий.
Трепетный учёный никогда не добьётся большего, имея завышенные моральные пороги, они лишь мешают. Хочешь большего — жертвуй большим, — как мантру повторял про себя Дотторе, принимаясь за новое. Как далеко пробилась организация Фатуи благодаря ему, сколько высот ему удастся перепрыгнуть, не знает никто. Кроме самого Доктора. И свои исследования он без ревности отдавал на свободу судьбы, когда терял интерес, преодолевая новые стены. Гонка одного участника. Опыты над грудой железа переросла в эксперименты над людьми. Создать из человека куклу? Стража? Легко. Но на что способно… Детское тело?
Перед глазами ежедневно проносились сотни маленьких голов, уши ежедневно резали крики, а руки постоянно затягивали ремни на маленьких телах, чтобы те не мешали Дотторе «творить». Несвойственная благосклонность ограничила Доктора в многообразии целей эксперимента. В основном пушистыми кроликами становились брошенные сироты или больные. Естественный отбор жесток и вызывал бы презрение, не будь он учёным. До одного инцидента…
В тот день к нему в руки попала хрупкая зеленовласая девчонка, вся покрытая ужасными нарывами и наростами. Элеазар, — подумает Дотторе и успокаивающе проведёт по спутавшимся волосам ребёнка, что опять же, ему несвойственно. Не такая уж редкая мутация и уж тем более не стоящая внимания признанного Богом исследователя. Но что-то в этом взгляде, отливавшем фиолетовой спиралью и жгучей ненавистью, завораживало, и впервые Дотторе… Пошёл врозь своей привычной работе. Всего лишь интерес, — шептал себе Доктор, имея ввиду болезнь девчушки. Но проведённые лишние часы ради спасения Коллеи, как та однажды назвала свое имя, говорили о воспламенении иных чувств, сродных с жаждой познания нового, но также отличных от привычных учений. Маленькое тело сочетало в себе все прелести человеческого тела, мерки которых Дотторе выделял для себя сам. Увидеть обладателя четвёртой группы крови — большая редкость! А уж заметить проявление элеазара такого образца — немыслимая удача, пришедшая прямиком к рукам Доктора! И с того дня он стал слишком поражён, чересчур рассеян, настолько, что упустил девчонку из вида. Отданная в руки Фатуи, она смела ураганом равновесие, царившее в лаборатории предвестник и также быстро испарилась, словно мираж в пустыне. И даже закипевшая злость была больше похожа на ревность отобранного объекта опытов, чем на невинную привязанность.
…Он даже не думал над тем, чтобы отыскать её. Это сдавливало гордость и здравый смысл Доктора, а педантичный взгляд на вещи никогда бы не позволил опустить нажитую репутацию до поступка открытого поиска какого-то ребёнка. Нет, он мог это организовать. Просто не хотел. Не хотел останавливаться на достигнутом и менять штурвал в сторону случайной девочки, что изменит выстроенный план Дотторе и его покровительницы Царицы.
Однако и у этой реакции был свой осадок, не спадавший с плеч Дотторе долгие годы. Головные боли обострились жаркой погодой летнего времени года Снежной, как иронично. Но даже тут бывали солнечные дни, когда лучи прорезали своей остротой всё вокруг, контрастируя с суровой зимой. И заслуженный отпуск позволил Дотторе вернуться на когда-то излюбленную дачу. Но даже там его ждала работа. С какого-то момента, Дотторе сам не понял когда, он проникся небывалой страстью к красной ягоде — арбузу. Детское угощение не настигало его долгое время, на то были причины. Уж много он отдавал для обучения и опытов. Да и в Сумеру редко встретишь любимую сладость, популярную в родных краях. А теперь можно целиком и полностью отдаться этому полосатому творению природы. Как раз приближалось их созревание.
Конец августа наконец нагрянул, и Дотторе с чувством победы собирал округлые ягоды, сметая преждевременные слюни. Подхватив один, самый яркий, он решил растянуть предвкушение вечернего удовольствия, оставив арбуз покоиться в холодильнике.
А по истечению времени, когда солнце начнёт опускаться к горизонту, окрашивая небо в оранжево-красный закат, Дотторе достанет столь долгожданный плод и проведёт по его полосам сверху вниз. Перекликающиеся зелёные оттенки напоминали ему о таких же зелёных волосах, когда-то принадлежащей ему Коллеи, и он с трепетом касался холодной коры, потянувшись к ножу. Лезвие недолго проходит вдоль полосы, и Доктор вынимает нож, а потом снова делает вырез в противоположную сторону. Розовый сок сочился из порезов, слаща пальцы, делая их липкими. И Дотторе слизывает капающую жидкость с бледных рук, после блаженно облизывая губы. Сделав углубление, он ничуть не мешкая, стянул с бёдер штаны, перед этим наспех расстегнув ширинку с пуговицей, задевая орган и сдавленно мыча, ощутив собственное возбуждение. Хриплое посмеивание, и он освещает вечно серьёзное лицо усмешкой, обнажая зубы. Ещё раз проведя по гладкой коре, направляет налившийся член в вырезанное отверстие, проталкиваясь внутрь, со стоном облокачиваясь о стол, на котором стоял арбуз. Сладкая мякоть касалась головки, и Дотторе проникает глубже, чувствуя лёгкое жвакание и потекшее вдоль длины сластное сочение. Прохлада охватила орган, но тело его пылало, это выдавали красные щеки и ощутимая потливость спины. Он чувствует пульсации удовольствия, хотя ещё не начал двигаться. Выпрямляется, охватывая обеими ладонями округлость ягоды, насколько это было возможно. Выходит наполовину и вновь резким движением ударяется вглубь, сопровождая действия стоном. Ещё раз и ещё. До ушей доносились хлюпания, а брызги сока мякоти охладили пах, стучали на пол и замарали стол. Но эти непристойные звуки сочетались с рваным дыханием, лишь больше возбуждая. Дотторе не сдерживает рыков, двигаясь быстрее и на рефлексе сжимая кору ещё сильнее, продавливая отверстия от пальцев. Последний вдох и он задерживается внутри, боясь дышать. Изливается внутрь, обжигая все ещё хладное нутро арбуза своим семенем.
Ностальгия пробирает дрожью до кончиков пальцев, когда Дотторе возвращается во время его молодости, а по совместительству рождения того, кем он является сейчас — Сумеру. В памяти давно начали расплываться краски тропических мест. Но даже так, сейчас они кажутся чересчур яркими и разнообразными! Он увидел, как расцвёл лес после сезона дождей, как светились у ног грибы. Запах вечноцветущих роз заставляет замереть и остановиться посреди долины Ардрави, устремивши спрятанные за клювовидной маской глаза в давнее сооружение — стража руин. Что мог подметить Снежный ученый, так это богатство разветвлений ядовито-зеленых цветов. Однако времени на наслаждения мало. Дотторе чётко знает, с какой целью явился на бывшую родину его знаний. И определенно знает, что охотиться он будет не только на сердце Бога дендро Архонта…
Дотторе вновь оглядывает оттеночные горизонты, подмечая про себя, если бы кто спросил у него о любимом цвете, сумасбродный ученый, отводя взор на причудливые пейзажи, без раздумий ответил бы:
— Зелёный.
…Не скрывая на губах самодовольной ухмылки.