***

- Закрой глаза, - знакомый голос за спиной.

- Я думал…

- Ушла навсегда?

Они все уходили. Рано или поздно. Никто не оставался и никто не возвращался. По некоторым он скучал, некоторых даже не вспоминал. Но она... Она и в этот раз поступала так, как хотела, как считала нужным.

- Да.

- Лжец, - по голосу понял, что Стиви улыбается. – Ты же чувствуешь, что я всегда рядом.

Он покачал головой в знак согласия. Она была права, - её он чувствовал всегда и везде, от чего одиночество давило не так, как первое время без неё.

- Что можешь вспомнить?

- О чём ты?

- О том дне.

- Не-е-ет, - жалобно протянул, поморщившись, словно от боли, - только не это, Стив, умоляю.

- Ты от меня не отвертишься, мистер Магу! – она толкнула его в плечо и рассмеялась.

Её щёки наверняка вспыхнули, вот это он отчётливо помнил. Помнил и её счастливые глаза. Помнил и её длинный нос, и каштановые волосы с белокурыми прядями. Помнил и запах её духов и то, как она забавно вскидывала голову, пытаясь смотреть ему в глаза. Ривер помнил всё и бережно хранил все воспоминания, но те последние минуты он старался не вспоминать, хотя также хранил.

- Стив, я, правда, не могу, это слишком…

- Давай я помогу! Четвёртое…

Тут он понял о чём она! Вот глупец!

- Апрель девяносто шестого.

- Так что ты помнишь?

- Как я злился, когда тебя посадили напротив меня.

- Почему?

- Я сразу понял, что ты любишь болтать в отличие от меня.

- Но со мной болтал.

- С тобой было интересно.

- А помнишь, как я поначалу удивлялась, когда ты выдавал случайные факты?

Они рассмеялись, и Ривер почувствовал, что она, как и прежде, прижалась лбом к его плечу.

- От тебя я узнала, что человек в среднем тратит пять лет на еду. Интересно, сколько лет ела я? – она продолжала смеяться. – Наверное, я потратила куда больше.

- Неудивительно, ты постоянно что-то жевала! А мне приходилось убираться в машине, после твоих перекусов.

С его лица исчезла улыбка. Сейчас отдал бы всё на свете, лишь бы снова видеть её рядом в машине, стряхивающую со своей одежды крошки или протягивающую ему картошку фри.

- Мне всегда приходилось выводить тебя на разговор! – в голосе теперь слышалось раздражение, и она наверняка нахмурилась. – И ты никогда не подпевал вместе со мной! Это было так сложно?!

- Я не умею петь, - попытался оправдаться.

- А что ещё ты помнишь?

Всё! Он помнит всё! В его дворце памяти выделена самая большая комната для неё, и она с каждым разом пополняется всё новыми и новыми предметами, к которым он привязывает воспоминания. Долгими бессонными ночами, лёжа в своей постели, «уходит во дворец» открывает комнаты и пытается найти то, что упустил ранее.

- Твои сине-зелёные глаза, - совсем тихо, - искреннюю улыбку и волосы, собранные в хвостик. А после обеда ты вернулась уже без него и резинка для волос была на твоём запястье.

- Кажется, я принесла…

- Коктейль и гамбургер.

- Ты всегда казалась такой маленькой.

- А я так удивилась, когда ты встал, и всё думала, как можно быть таким высоким?! Всегда хотелось встать на стул, чтобы видеть твоё лицо, а не грудь… Ты сделал перестановку?

Её умение моментально переключаться с одного на другое сбивало с толку, и за всё время работы с ней, так и не научился этому. Это часто им помогало в расследованиях, потому что она замечала, казалось бы, незначительные детали.

- Мне нравится.

Нравилось и ему, хотя первое время по привычке искал нужные вещи на старых местах, что очень злило, но потом привык. Он выкинул весь ненужный хлам, о котором постоянно твердила, стоило ей оказаться в квартире, убрал в коробки ненужные сейчас книги и журналы, сменил всю посуду и картины, но стакан с отпечатком её губ стоял на своём месте.

- А что помнишь ты? – спросил, обернувшись.

Стиви уже стояла у проигрывателя и внимательно следила как крутится пластинка, проигрывающая её любимую песню. Он и сам не заметил, как стал чаще включать музыку и слушать радио. Тогда, в начале их совместной работы, его очень раздражало, что она постоянно подпевала и пританцовывала в машине, но потом привык, как и привык к запаху фастфуда.

- Что ты не захотел повторить это снова, - она выпрямилась и повернулась к нему, - пока я была жива.

- Снова?

Он прекрасно знал, что Стиви сейчас не поможет вспомнить, она страшно в этом упряма и поэтому будет молчать и с осуждением смотреть в спину, бубня под нос «лжец, ты всё помнишь, псих».

Комната вдруг стала трансформироваться в его дворец. Многочисленные коридоры, большие комнаты, залы с колоннами и спальни. Он бежал по ним, ища большую дверь, за которой хранилось самое ценное, которое боялся вспоминать, потому что это приносило невыносимую боль. Тот вечер и ту ночь накануне её убийства он спрятал именно туда, закрыл на все ключи и подпёр сундуком с ненужным барахлом.

- Вспоминай, - она была совсем близко, поэтому еле слышимый шепот он уловил. – Вспоминай, Джон.

Она всё повторяла и повторяла его имя, когда его руки схватились за сундук и отодвинули. Его имя с её губ было теперь с придыханием, её голос был совсем другим… таким, каким слышал его в ту ночь.

- Ну же, - она торопила, помогая подбирать ключи.

- Как ты здесь…

- Давай же, псих!

Один замок, второй, третий и вот они все открыты. Дверь, которая с таким большим трудом поддалась ему, сразу же легко закрылась, стоило ему войти. Стиви его заперла!

- Выпусти меня, Стив! – панически орал, дубася в дверь. – Выпусти!

Если она что-то и ответила, то он это не слышал. Оказался словно в вакууме. Звенящая тишина и воспоминания, которые сами собой лезли в его голову, прокручиваясь в ускоренном режиме. Вот их столик на двоих, ужин и бутылка вина, которая быстро пустела. Ещё одна бутылка. Стиви болтала, много болтала, рассказывая всё, будто хотела высказать всё недосказанное.

- Как выпью винца – тормозов нет, - не раз повторяла, оправдываясь, если сболтнула лишнего.

А он слушал и слушал, впитывал её слова, запоминал, бережно расставлял на полках в выделенной для неё комнате, а потом и не понял, как сам стал говорить (у неё снова это получилось). Много говорил, и теперь слушала она, и за этим совсем не заметил, как они оказались в такси, как приехали к его дому, как поднялись в его квартиру. Она нашла на полке пластинку Тины Чарльз, и его тёмная квартира заполнилась музыкой.

- Пой, псих!

Она протянула ему руку, приглашая присоединиться к ней. Несколько секунд на раздумья и вот она уже в его медвежьих объятиях, а его губы впервые целуют её. Она ответила и его наполнило такое счастье, которого раньше и не испытывал, - в его объятиях та, о которой он столько времени мечтал, пусть и не осознанно. Джон чувствовал, как она, обхватив его руками, сминала рубашку на его спине, как её тело прогибалось под его руками и прижималось плотнее. Он не переставал покрывать любимую женщину поцелуями, даже когда они сбрасывали одежду, спотыкались и двигались к постели. Ей так и не удалось оказаться сверху, - не позволил, и Стиви сдалась, стоило ему коленом раздвинуть стройные ноги и опустить руку ниже. Её стоны и всхлипы направляли, показывали, как она хочет и он делал это и продолжал, даже когда был в ней.

- Я люблю тебя, - его хриплый страстный шепот заставил её вскрикнуть от удовольствия…

Он не хотел вспоминать это, - боль пронизывала всё тело и останавливалась в солнечном сплетении, но и забывать этого не хотел. Ненавидел себя до скрежета в зубах за то, что не сделал этого раньше, что позволил упустить время, а ведь они могли бы…

- А говоришь, не помнишь, - рассмеялась Стиви и снова толкнула его в плечо.

Пластинка всё крутилась и крутилась, а так хотелось, чтобы музыка прекратилась, и он мог слышать только её голос. Голос... Её голос он слушал в оставленных голосовых сообщениях.

«Эй, мистер Магу, не хочешь перекусить?»

«Ривер, забери меня, я проспала!»

«Не помнишь новую песню, которую слышали сегодня по радио?»

И множество, множество подобных сообщений, которые слушал и слушал, закрывая глаза и пытаясь вернуться в то время, когда она была рядом, и голос её был чистым без хрипов динамика.

- Прости меня.

- Просто скажи ещё раз.

- Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю.