Реанимационная. Несколько врачей, словно ужаленные, носились над полуживым, бледным человеческим телом, в попытке вернуть тому жизнь, спасти от гибели. Но тусклая душа, что с каждой секундой покрывалась всё новыми как глубокими, так и маленькими трещинками, которые лишь ухудшали и так не особо положительный настрой. Человек не выживет, если его душа распадётся на кусочки и полностью исчезнет.

Несмотря на призрачные шансы спасти смертника, казалось, будто смерть уже нависла над треснувшей душой, готовясь расколоть её на мельчайшие кусочки, а после забрать на ту сторону. Ну, как казалось. На самом деле всё было чуть скучнее. Давящую на врачей атмосферу приближающейся смерти создавал один из множества её посланников — жнец, что, перекинув ногу через ногу, широко зевнул в ожидании конца. Он не видел внешности смертника, ему это было не важно, ведь самое лучшее в людях — это душа. Которую он уже собирается отвести за ручку в мир иной через…

В руке Жнеца появились небольшие старые механические часы на цепочке, стрелка которых, в отличие от нормальных часов, шла назад. Исполнитель взглянул на циферблат, оценивая ситуацию, а после заметно оживился.

— Десять секунд, отлично, — сам для себя произнёс жнец, естественно, не получая никакого ответа.

Врачи не могли видеть его. Нет. Он представал во всей красе только пред такими смертниками, которым оставалось совсем немного. Он любил до смерти пугать тех, кому осталось жить лишь жалкие секунды. Это было практически его смыслом жизни — наводить жуть на смертников, чтобы понимали, что это последние секунды их существования, что смерть пришла за ними, что надежды для них больше не осталось. Массивная коса наперевес, которая не играла никакой роли для сбора душ, лишь дополняла образ, и чёрная, извивающаяся даже без ветра, мантия. Он уже не раз ловил себя на мысли, что более костлявое телосложение больше подошло бы для его образа, но это было неудобно и даже в каком-то смысле неприятно. Неприятно было бессмертному существу чувствовать себя дряхлым стариком. Более молодое тело ему нравилось больше.

Но сейчас смертник не мог ни двигаться, ни находиться в сознании, так что было принято решение просто спокойно забрать дух будущего мертвеца в мир иной и покончить с этим. Ему как раз обещали небольшой перерыв от всего этого.

— Пять, — оказавшись прямо рядом со смертником, начал обратный отсчёт Жнец.

Большая и крайне глубокая трещина прошлась прямо посередине тусклой души, грозясь расколоть её на мельчайшие кусочки.

— Четыре, — чувствуя напряжение врачей, продолжал спокойно считать посланник смерти. Он был уверен, что они не смогут помочь его жертве, по чьей душе расходилось всё больше и больше трещин. Приборы предупредительно и очень пронзительно запищали и замигав красным, оповестили об ухудшении состоянии пациента. Врачи закопошились ещё сильнее, они не могли позволить человеку умереть.

— Три, — его голос звучал всё также спокойно. И не удивительно, для него ведь чужие смерти являются обыденностью.

Душа покрылась ещё более глубокими трещинами, что заполнили уже почти всю её поверхность, тут же на глазах реаниматологов теряя небольшой кусочек, что в следующий же миг испарился.

— Два, — неотрывно наблюдая за длинной секундной стрелкой, продолжал считать Жнец. Совсем немного осталось.

Треск души стал звучать всё чаще и громче, а небольшие кусочки души стали отрываться от нее, со временем превращая душу в крайне маленький осколок, ничем не напоминающий тусклое перевёрнутое сердце.

— Один, — наконец произнёс посланник смерти, тут же опуская часы. Смертельный взгляд серо-голубых глаз уставился прямо на покрытые трещинами остатки души смертника в ожидании, пока пройдёт эта единственная секунда.

Всё замерло. Все, кто находился в комнате, уставились на принудительно выведенный из грудной клетки последний осколок души в ожидании неминуемого конца.

— И-и-и-и-и?.. — взглянув на циферблат часов, спросил, казалось, у замершей на последней секунде стрелки Жнец. — Ау-у-у. Ты будешь работать или нет? — Снова спросил он, после чего несколько раз постучал кончиком пальца по корпусу часов. — Говорил же, что надо это старьё заменять.

— Живёт… — Внезапно послышался шокированный выдох. — Продолжать реанимацию.

Комната снова оживилась. Врачи продолжили свою работу по спасению «смертника», под ошарашенный и крайне недовольный взгляд посланника смерти, поглядывавшего на осколок души, который уже не грозился ни расколоться снова, ни испариться окончательно.

— Как это живёт? — В шоке спросил сам у себя Жнец, тут же оказываясь прямо над несостоявшимся мертвецом. — Это не смешно. Не может такого быть. Нельзя так. Ты должен был умереть сейчас, — Продолжал бубнить себе под нос Жнец, аккуратно касаясь смертельно-холодными пальцами души. — Нет, не может быть. — Палец снова аккуратно коснулся осколка, а после его схватила уже целая ладонь. Но он не почувствовал, как в руке стало пусто, не почувствовал как душа от его несовместимого с жизнью прикосновения испарилась окончательно. Нет, он почувствовал лишь слабое, неведомое ранее тепло чужой жизни.

Только сейчас это его совсем не радовало.

Жнеца охватила паника. Глаза начали всматриваться в остановившуюся секундную стрелку, грудная клетка судорожно подниматься и опускаться, а руки, в надежде на безотказные смертельные прикосновения, ощупывать тело в попытке наконец отправить явно задержавшуюся душу на тот свет.

Но безрезультатно.

Несостоявшийся мертвец перед ним, даже не представляя, чего ему удалось избежать, продолжал безмятежно лежать. Сегодня человек, который не то, чтобы ничего не сделал, даже в сознании не был, чуть не свёл своими фокусами Жнеца с ума.

***

Уже довольно долгое время Жнец находился в маленькой, но довольно уютной палате, как оказалось позже, смертницы, а не смертника. Его вообще не волновал ни пол, ни внешность человека, которого он должен был отвести на тот свет. Но ситуация заметно сменилась. Отпуск Жнецу, естественно не дали, работа ведь не выполнена. Только вот его задача не изменилось, ему до сих пор нужно проследить за тем, чтобы время этого человека закончилось и он наконец обрёл покой. 

Поэтому посланник смерти начал в прямом смысле постоянно висеть, наблюдая за каждым шагом несостоявшегося мертвеца. Он путешествовал вместе с ней по операционным, наблюдая на каждым действием хирурга, которое в любой момент могло убить девушку, и с разочарованием посматривая на секундную стрелку, которая отказывалась двигаться. Плевать уже, в каком направлении, хоть куда-нибудь. Но чуда не происходило. И сейчас Жнец, левитируя где-то в углу комнаты, в очередной раз постукивал по корпусу замеревших часов в ожидании пробуждения девушки. 

Очнулась смертница после того дня, который должен был стать для неë роковым, довольно быстро. Только вот не была в состоянии ни двигаться нормально, ни говорить. Но, несмотря на всë это, Жнец не раз замечал на себе пристальный взгляд единственного глаза той. Второй глаз довольно сильно пострадал в тот день, так что восстановить зрение, как бы не хотелось, не вышло.

Через некоторое время тишину прервали. Развалинка, как её из-за развалившейся на кусочки души назвал Жнец, начала потихоньку просыпаться. Посланник смерти, убрав часы в сторону, выпрямился и опустился на землю, чтобы хотя бы представиться нормально. Тихие, практически невесомые шаги и образ самой смерти тут же заставили девушку проснуться окончательно. Не без труда приняв сидячее положение, девушка тут же встретилась взглядом с тем, кто, как ей казалось, уже собирался отправить её с мир иной. 

Наконец-то. Уже долгое время смертница видела его рядом с собой, но, каждую ночь закрывая глаза в надежде на быструю смерть, она просыпалась утром как нельзя живее обычного. И сейчас, когда девушка уже долгое время пыталась понять, почему же не выходить отправиться в мир иной, перед ней собственной персоной стояла смерть. И так по-дурацки улыбалась.

— Когда я умру? — сразу же переходя к делу, спросила Развалинка. Холодный тон и такой же ледяной взгляд единственного синего, чуть отливающего красным, глаза тут же пробили Жнеца на слабую дрожь. Поздороваться, называется, подошёл. Он снова достал часы и, чтобы точно удостовериться, посмотрел на всё также стоящую на месте стрелку.

— Секунда, — тут же убирая старые часы обратно, ответил Жнец.

Сердце смертницы тут же сжалось в ожидании внезапной кончины. Но ничего. Одна, две, три. Секунда за секундой продолжали идти, казалось, полностью игнорируя слова посланника смерти. Оба замерли в полной тишине в ожидании чего-то. Чего-то, что сейчас точно не произойдёт, сколько бы времени не шло. 

— Почему я всё ещё жива?