Тряпка со скрипом проскользила по стеклу. Отняв её, Кана окинула взглядом чистое окно и кивнула самой себе. Перед неделей отдыха с апреля на май в Юэй было решено провести масштабную уборку, и ребят из всех классов пораньше освободили от уроков.

Кана опёрлась руками на раму и взглянула вниз. Там расстилалась широкая площадка перед Юэй, а по бокам от неё виднелись деревья. Они недавно буйно зазеленели, как только отцвела сакура. Все улицы и парки сбросили пастельные одеяния, сменив их на листья густого цвета. Косички поелозили по плечам и свесились вниз. Кане они показались почти чёрными. Кудрявая чёлка уже отросла и прямо-таки просилась, чтобы её подстригли.

— Эй, привет! — воскликнула Кашимия, высовываясь в соседнее окно. Она едва ли не вылезла наружу и скалилась в довольной улыбке, маша маленькой ладонью. Тряпка, зажатая в пальцах, развевалась, как розовый флаг.

— Привет-привет. Ты бы так не рисковала, — посоветовала Кана. — А то летать ведь ты не умеешь.

Кашимия фыркнула и отмахнулась, потерев тряпкой мутное пятно у самой рамы.

— И что? Надо будет — научусь.

Спорить Кана не стала, только снисходительно покивала. Кто эту девочку-тигрёнка знает? Может, и правда научится. Кашимия продолжила отважно испытывать судьбу. Она опасно покачнулась и едва не забралась на раму, но у окна появилась Азуми. С беспокойством взглянув на подругу, она легонько потрогала ту за плечо.

— Юкан, слезь, — попросила Азуми, пригладив юбку Кашимии, чтобы та не топорщилась.

— Кто там? — взвилась Кашимия, завертев головой, но тут же успокоилась. — А, это ты. Я не могу-у, все что ли решили ко мне в няньки заделаться?

Азуми вдруг застыла, изменилась в лице и требовательно протянула руку.

— Ну хоть аккуратней будь, — резонно заметила она, и её голос почему-то дрожал. Кашимия фыркнула, схватилась за ладонь и оставила окно в покое.

Решив предоставить их самим себе, Кана отправилась споласкивать тряпку. Под плеск воды она обернулась и увидела, как Кашимия всё-таки дала себя уговорить и поплелась мыть гораздо более безопасный по мнению Азуми пол. Наверное, с её-то энергией Кашимия за раз перемыла бы все коридоры, дайте только широкую тряпку и ведро с чистой водой. Азуми последовала робкой тенью за подругой.

Их дружбу Кана находила довольно странным явлением. Разве могут настолько разные люди ладить? Ладно они с Юрикой, у них хоть был общий интерес к Сейлормун и моти с зелёным чаем, но компания взбалмошной Кашимии и стеснительной Азуми была за гранью понимания Каны. Кашимия принципиально не повязывала галстук аккуратно, он вечно болтался где-то сбоку или вовсе отсутствовал. Она громко смеялась, скаля клыки, и самоуверенно заявляла, что когда-нибудь станет самым настоящим тигром, как её папа. Отца её — Кашимия Каджиро — Кана видела, когда тот забирал девочку из Юэй. И был он далеко не тигром, просто его клыки оказались слегка крупнее, чем у дочки, а на висках проглядывалось что-то вроде бакенбардов из рыжей шерсти. Говорил Каджиро и правда так, будто рычал, но в голосе угадались попытки мурлыканья, когда он расспрашивал Кашимию о прошедшем дне. Хотя тиграм, как известно, мурлыкать не дано. Но Кашимия всё равно искренне считала, что её папочка — настоящий тигр, ведь такой же сильный, быстрый и смелый. Ну и, разумеется, пророчила себе такие же успехи в будущем. В том, что Кашимия станет быстрой, смелой и сильной, Кана не сомневалась — это была не девочка, а просто сгусток рыжей энергии, вечно прибывавший в движении.

Казалось, к бурной Кашимии, не умевшей сидеть на месте, никакая вялая Азуми прилагаться не должна. Но всё-таки они дружили. Наверное, Кашимие был необходим голос разума, иначе она наверняка натворила чего глупого. Своей заторможенностью Азуми уравновешивала бесперебойную активность подруги, подумала Кана. Правда, прикинув, сколько сил нужно, чтобы ужиться с Кашимией, она тут же пожалела Азуми и прониклась уважением. Честно сказать, при всей своей робости и странности движений, Азуми ей даже нравилась.

Кана не назвала бы её красивой, даже наоборот. Азуми была нескладная — высокая, но сутулая, с чересчур длинными руками и ногами и впалой грудью. Глаза её, маленькие и блёклые, смотрели из-под тонких линз очков с непонятным прищуром, а брови вечно складывались домиком. Кану это выражение лица почему-то нервировало и раздражало, но поделать с собой она ничего не могла. Нос Азуми казался чересчур большим и заканчивался нелепым круглым кончиком, а рот был неприятно широким. Губы, вечно ободранные, будто бесперебойно кусали. Азуми сутулилась и робко глазела на класс, порой странно приоткрывая рот. Русые волосы с бурым отливом она собирала в пучок, но на лбу всё равно оставались слишком короткие для этого редкие пряди — как неопрятные лапы паука. Глаза Азуми смотрели как-то отстранённо, порой казалось, что мысленно она находится где-то совсем в другом месте. Но кое в чём они с Каной были похожи — у обеих были некрасивые широкие брови. Кане казалось, это их роднило. Но, разумеется, только это, в остальном ей не хотелось походить на странную девочку.

Взглянув украдкой на Азуми, собиравшую пыль из углов, Кана нахмурилась и виновато поджала губы. Она держала мысли при себе, а сколько было ребят, решивших высказать это Азуми в лицо? Наверняка в младшей школе нашлось несколько. Стало немножко стыдно, но не более.

— Ой, а можно я тоже сполосну? — попросилась Наюки, прибившись сбоку. Когда Кана кивнула, она поболтала тряпку для парт под тёплой струёй из крана. В слив потекла грязная серая вода. — Спасибо. Кстати, а ты на праздники куда-нибудь собираешься?

— Да вроде нет. А что?

— О, здорово! — оживилась Наюки, отжимая тряпку. — А мы тут просто хотели погулять, ну, в парке красиво же. Юкими-чан, точно пойдëт.

— Ой, нет, это без меня. Извини, уроки, — ответила Кана, расставив приоритеты. Хотя прогуляться с Юкими было бы неплохо, да и мармелад тот снова купить… Но учёба, решила Кана, будет поважнее.

Наюки повращала карими глазами и цыкнула.

— Скучная ты, Судзухара. Хоть раз в году отдохнуть-то можно.

— Да-а, а потом в ночи к тестам готовиться, — парировала Кана, потеряв интерес к разговору.

Она вернулась к окнам и отмыла пыльные уголки. Азуми всё никак не выходила из мыслей, и Кана порой оглядывалась на неё с Кашимией. Она долго не могла понять, кого Азуми ей так напоминает, но стоило взглянуть на неё в профиль, как Кану осенило — её одноклассница походила на Софи из «Ходячего замка». Такой же нос, с вытянутой переносицей и сглаженный по бокам, похожие брови и волосы. Да и глаза — их невнятный цвет тоже был непонятен, Кана знала лишь, что он тёмный. Может, Азуми походила на Софи и в чём-то другом.

С классом осталась закончить Юкими, за ней предсказуемо увязался Кенто, а ещё остались Гидаши Иноха и Нобору.

Кумани пристроился к стенке и задрал край штанины, послышался треск липучки. Кана в невольном порыве интереса повернула голову и скосила взгляд, проходя мимо. Нога наткнулась на что-то маленькое на полу. Споткнувшись, Кана охнула и покачнулась. Кумани изменился в лице, пробормотал извинение и подтянул какие-то небольшие сине-чёрные штучки к себе.

— Ой… А что это? — спросила Кана прежде, чем успела подумать, вежливо такое любопытство или нет.

— Да так, утяжелители, — объяснил Кумани, застёгивая липучку. Та пошуршала и замерла. — Чтобы не улетать.

Кана хихикнула, прикрыв рот рукой.

— Я серьёзно, — хмыкнул Кумани, смахнув тёмно-каштановую чёлку со лба, и поднял голову. Светлые глаза уставились на Кану, не мигая, зрачки в них сузились до маленьких точек. — Было уже, что случайно оказывался в воздухе. Не хочется повторять.

— Ой, прости, — пробормотала Кана, перебирая пальцами полы пиджака. — Я просто не думала…

Опустив края штанин, Кумани закрыл ими утяжелители с покрасневшей кожей и тихо усмехнулся.

— Да нормально, я привык. Ну, обычно, когда узнают про причуду, спрашивают, а сколько тонн я могу поднять, — насмешливо заговорил он, мотая головой. — Там много вариантов: сколько людей, сколько домов, сколько кошек. Но

Кумани подставил ладонь под голову, а локтём опёрся на колено и улыбнулся, глядя куда-то на стену. Кана подумала, что улыбается он очаровательно. И на щеках ещё такие забавные ямочки появлялись… Просто картинка.

— Слушай, а я это… Прости, кажется, я даже не знаю, что у тебя за причуда, — призналась Кана и виновато улыбнулась.

— А, — коротко бросил Кумани, — бывает. Да там ничего интересного, просто немного на гравитацию влияю. Ты не подумай, не во вселенских масштабах, — добавил он. — До Земли-доно мне ещё далеко.

Кана понятливо кивнула и оправила юбку.

— А… Не тяжело их носить? Сколько весят-то?

— Килограмма по два. Ну так, тяжело-то не очень, только ноги иногда болят. Но это ерунда, главное, что не болтаюсь у потолка, — усмехнулся Кумани, поднялся с пола и поморщился, переступив с ноги на ногу.

Кане вдруг стало его жалко. Такой мальчик хороший, а сколько неудобств должен терпеть.

— И помогает? — участливо поинтересовалась она.

— Как видишь — помогает. Ну, они, конечно, не притягивают меня к земле, — улыбнулся Кумани и потряс стопой. — Просто как напоминание. Когда ноги вечно тянет вниз, хочешь — не хочешь, а помнишь про сохранение гравитации.

Кана подумала, что ей такие утяжелители немного иного плана не помешали бы. Ну, что-нибудь для своевременного напоминания о вежливости. Родители остались бы жутко довольны, будь у дочери такая вещица.

— Так, сегодня же двадцать восьмое? — негромко спросил Кумани и задумчиво свёл брови. — Да, точно. Судзухара-сан, у тебя младших братьев нет?

— Не-а, только сестра, — ответила Кана. Немного подумав, она невпопад добавила: — Но старшая.

Кумани усмехнулся, вздёрнув бровь.

— Ну тоже неплохо. А у меня вот есть. Ну, он маленький пока, ему семь всего.

Удивившись такой откровенности, Кана на всякий случай покивала.

— И благодаря ему на пятое мая и мне что-то перепадает, — весело заключил Кумани. — Ну, Наото обычно игрушки дарят, как заведено. А если что-то сладкое, то братец любит делиться.

Кумани озорно ухмыльнулся, заломив руки. Кана умилилась проглянувшему на лице восторгу. Взявшись за веник, она принялась выметать мелкие соринки из углов. Мимо сновали ученики из других классов, даже серьёзные выпускники. И все были заняты общим делом — генеральной уборкой Юэй. А Кана задумалась, не сообразить ли чего на пятое мая, День мальчиков. Всё-таки в Юэй было несколько ребят, которых она вроде могла считать приятелями.

***

Мука белела в крупной прямоугольной жестяной банке на столе.

— Так… Ну-ка, что с тобой там делать надо? — спросила Кана у неё, заглянув в рецепт печенья.

В готовке она была и не плоха, и не хороша. Сварить лапшу — пожалуйста, что-то более сложное — давайте попросим Кою, у неё выйдет лучше. Кана предпочитала не браться за то, что не могла сделать достаточно хорошо. Но сегодня, видимо, пришла пора учиться. Не за горами было пятое мая — день мальчиков. Правда, маленьких, лет до четырнадцати, но Кане казалось, что отделять от праздника ребят чуть постарше как-то неправильно. В младшей школе была традиция — накануне пятого мая девочки собирались под руководством сенсея и пекли простенькие печенья в виде карпов кои. Как тайяки — печенья-рыбки, только вытянутые и разукрашенные. Как это делалось, Кана толком и не помнила, в последний раз те печенья она пекла четыре года назад. Но перед выходными она загорелась идеей вновь испечь сдобных карпов, так что подошла к делу основательно: нашла рецепт, проверила, все ли ингредиенты есть, и подобрала нужную посуду.

Поглядывая в рецепт, Кана попыталась сообразить, как лучше подступиться и с чего начать, но в итоге ещё больше запуталась. Вздохнув, она сполоснула руки и взялась за телефон.

— Юрика, а ты занята?

В ответ ей подруга усмехнулась и сказала, что нет. Когда Кана объяснила, что случилось, Юрика пообещала подойти через несколько минут.

— Ой, ну показывай, — скомандовала она, едва появившись на пороге. — Честное слово, ты скорее реактор соберёшь и улетишь, как Железный человек, чем сготовишь что-нибудь.

Кана спрятала улыбку, не желая признавать правоту Юрики. С ней дело пошло на порядок быстрее. Вымыв руки, Юрика подвязала волосы в хвостик, бегло прочитала рецепт и кивнула с видом «да тут всё проще простого». Она выхватила пару ложек — большую и чайную — велела Кане отсыпать муку в мерный стаканчик и просеять в глубокую пластиковую миску, а сама взялась за яйца и молоко. Кана старательно просыпала муку через сито, стараясь не превратить стол в заснеженную пустошь.

— А для кого мы готовим? — поинтересовалась Юрика, взбивая молоко с яйцом.

— Ну… Для моих товарищей.

— Ого, у тебя уже друзья появились?

— Товарищи, — с нажимом повторила Кана.

Юрика разулыбалась, не отрывая взгляда от светлой массы. Её рука быстро мотала венчик по кругу, а розовый хвостик на макушке мелко подрагивал.

— Ну, те ребята из класса постарше. Они на геройском учатся.

— Да-да, помню, конечно. Мальчик-облако, мальчик-желток и Айзава.

— Я их так не называла, — промычала Кана, опрокинув в просеянную муку по чайной ложке соды и разрыхлителя.

— Это я их так назвала, — гордо заключила Юрика и подвигала плечами. — Ну а как? Один жёлтый, второй с таки-ими волоса-ами, — протянула она, подражая Кане, — а третий Айзава.

Кана хмыкнула и спросила:

— Что ж ты его мальчиком-соней не назвала?

— Да ну. Мне кажется, ему бы больше подошло что-то крутое. Ну, он же герой, да?

— В недалёком будущем да, — согласилась Кана, перемешивая сухую массу.

— А что там с причудой?

— Ой, а я… А я не знаю. Айзава-сан не говорил.

Юрика покачала головой, по-хозяйски перебирая посуду в поисках нужной.

— Так спросил. Ну это ж самое интересное. Ой, а вдруг он управляет собаками, — засмеялась она. — Прикинь: целая стая милых собачек. Ох, ну я бы с таким сразу подружилась бы.

— Я сомневаюсь, что собаки были бы милыми, — пробормотала Кана и фыркнула. — Ну хотя… С Айзавой ничего не понятно, может, и правда с собаками дружит. Но вот зато Оборо-сан, я знаю, с облаками управляется. А Хизаши-сан… Ох, не знаю. Не спрашивала.

Юрика покачала головой и перемешала тесто.

— Мне казалось, что ты как в Юэй попадёшь, сразу всех героев расспросишь, что у них за причуды. Кана, ты же так хотела на геройское! Ну, не попала, бывает, но у тебя под боком ведь толпы героев ходят. И что, не интересно, что они умеют?

Вздохнув, Кана пожала плечами. Понятное дело, что интересно, но перед уроками она всё остальное откладывала на второй план. Да и спрашивать у всех подряд, а какими причудами они владеют, казалось глупым. А ещё Кане, как только она поняла, насколько все вокруг уникальны, стало совестно, что её причуда так, посредственность.

Командование готовкой окончательно перешло к Юрике. Кане порой приходилось переспрашивать её по нескольку раз и вслушиваться, зато через пятнадцать минут было готово тесто.

— А что у вас в классе? — поинтересовалась Юрика, распределив его по трём мискам. — Что с той девочкой красивой? Юкими, да?

— Ну что-что… Не знаю, она хорошая. О! Знаешь, что она умеет? Лианы растить. Наверное, ещё и цветы всякие с травой.

— Ясно, Флора, — пробормотала Юрика, сосредоточенно добавляя красители. Синяя капля повисла на кончике флакона и шлёпнулась на белое тесто, мигом подарив ему цвет.

— Да не смотрела я этих фей…

— А вот посмотри! Там даже ты есть, — со знанием дела сказала Юрика, обмакнула палец в муку и зачем-то запустила ей прямиком в Кану.

Она визгнула, запоздало вскинув руки перед собой. На нос упало белое, почти невесомое кружево. Кана чихнула, согнувшись пополам. Послышался ехидный смех розовой прохвостки. Долго думать Кана не стала, ладонь мигом окунулась в мягкую муку и взметнулась вверх. Белый дождь окатил щёки и маленький нос Юрики. Её глаза распахнулись, а взгляд сделался то ли негодующим, то ли изумлённым. Кана фыркнула, прикрыв лицо ладонью, и мука посыпалась уже ей на волосы. Мучная завеса окутала кухню целиком, являя страшный кошмар матери. Благо та перед праздниками задерживалась на работе, и ждала её Кана только к позднему вечеру.

— Расенган! — крикнула Юрика, подбросив к потолку сноп муки, и та куполом нависла над девочками.

Кана на секунду растерялась, наблюдая, как мука оседает на всё вокруг, но потом подхватила новую щепотку и выбросила руку перед собой, растопырив пятерню.

— Мыльный дождь! — торжественно воскликнула она под белый фейерверк и гордо распрямилась, чтобы быть подобной Сейлор Меркури.

Юрика визгливо захихикала, уворачиваясь от снопа муки. Разноцветные печенья-карпы с заварным кремом внутри отправились запекаться в побелевшей, словно Мусутафу зимой, кухне.

— Ну как, думаешь, понравится? — неуверенно спросила Кана, снимая рубашку, усыпанную мукой.

— Понравится-понравится. Мы же попробовали — вкусно, — заверила её Юрика, снимая душевую лейку.

Кана устроилась на бортике ванной, поправила лямку топика и стянула с волос резинку. Та еле поддалась. Достав из шкафчика шампунь, Кана наклонилась над решёткой, куда стекала вода, и кивнула. Юрика включила воду. Намокнув, волосы стали тяжёлые и очень тёмные. Девочки распределили шампунь по кудрям Каны в три руки, и густая белая пена потекла вниз.

— А ещё получилось красиво, — перебивая плеск воды, заметила Юрика. Кана повернула голову и увидела её задумчивое лицо. Юрика машинально перебирала сиреневые волосы, накручивая прядки Каны на палец. — Ну, знаешь, для твоего кулинарного таланта это вообще шедевр. Но ты молодец! Мы даже ничего не сожгли.

— Ну да, мука-то вообще фигня, — хихикнула Кана.

Юрика улыбнулась с прищуром и полила ей на лицо, смывая остатки пены.

— Мы всё убрали, — философски заметила она.

Отфыркиваясь от воды, Кана покивала. Потратив лишний часик, они протёрли стол, шкафчики, раковину и даже вымыл пол, а потом пошли сами отмываться. Когда Юрика помассировала голову Каны, заодно окончательно смывая шампунь, и после оставалось только отжать волосы и ждать, когда те высохнут. Завернув их в кокон из полотенца, Кана приняла душ из рук подруги, чтобы помыть голову уже ей. В ванной стало душно, отделочная плитка запотела. Замотавшись в полотенце, Юрика стала рисовать на ней простенькие цветы, пока Кана отправилась за чистой одёжкой. В комнате она натянула футболку и старые штаны, уже растянутые и полинявшие. В ванную Кана вернулась с розовой толстовкой и джинсовом сарафаном на широких лямках, тоже розовом, только цвета нежного, как сакура. Куплены они были, разумеется, с подачи Юрики.

— О, прелесть, — обрадовалась она и принялась стягивать побелевшую школьную юбку.

Старая одежда отправилась в стиральную машину, а девочки, посвежевшие после ванной, стянули с волос полотенца, повалились на диван в гостиной и выдохнули. Запрокинув голову, разморённая Кана вяло разглядывала потолок и пропускала волосы через пальцы. Они падали ей на лицо, окропляя водой, и холодили затылок.

— А упаковывать как будем? — неожиданно спросила Юрика, шурша ногой по полу.

Кана пожала плечами, свела в задумчивости густые брови и спросила:

— У тебя осталась с Нового года та бумага? Ну, коричневая и синяя.

Юрика немного подумала и кивнула.

***

Праздники прошли весьма продуктивно: Кана успела переписать все накопившиеся конспекты в чистовые тетради, порешать задачки из элективного курса и даже погулять. С Юрикой они прошвырнулась по небольшому парку Ако и зашли потом в торговый центр, которым восторгалась Наюки. Ако утопал в зелени, клёны раскинули густые ветви, закрывая от солнца, а вдоль дорожек тянулись ряды пышного можжевельника. Под горбатыми мостиками проплывали бурые утки, их протяжное кряканье разносилось по всему парку. От воды тянуло прохладой и запахом ила. А в торговом центре Каруйзава Кана, как и обещала себе, первым делом отправилась в канцелярский. Пока Юрика с огромными глазами рассматривала побрякушки для блокнотов, Кана выбрала себе несколько толстых тетрадей, после подумала и захватила ещё ежедневник для Кою. Выбрала она небольшой, в лиловой обложке со скруглёнными углами. Как раз к их с сестрицей общему цвету.

— Я беру всё, — довольно заявила Юрика и сгребла себе цветные скрепки, закладки и ластики-цветочки. — Это всё моё. Ой, смотри, какой хорошенький!

Она бросилась к стеллажу с ручками и выудила из подставки одну с огроменным котом на колпачке.

— Моё-о, — захихикала Юрика, прижав кота к груди. Тот оказался предсказуемо розовый. Кана не помнила, чтобы ещё какой-нибудь цвет вызывал у Юрики столь бурную реакцию.

— Ой, симпотный, — улыбнулась она, увидев пушистую мордашку.

После того, как они поднялись на новеньких эскалаторах на третий этаж и зашли за мороженным, Юрика сказала, что Наюки знает толк. Потолки Каруйзавы были высокие и матовые, круглые лампы светили ярко и мягко, а по бокам от входов в магазины, у стеклянных стен стояли деревянные кадки с изящными деревьями бонсай.

В последний день Кана ухватила Кою под руку и просто прогулялась с ней по улицам. С началом нового учебного года сестра всё чаще пропадала, порой даже оставалась ночевать у друга, жившего ближе к университету, потому что попросту не успевала с учёбой. В праздники она отсыпалась, а четвёртого мая, уже бодрая и полная сил, спросила, не хочет ли Кана куда-нибудь наведаться. Ни в какое определённое место Кана не хотела, так что прогулка их состоялась по ближайшим районам. Она похвасталась пройденным тестом по английскому и рассказала, как Анжу-сенсей хвалил её произношение. А ещё вспомнила про Спортивный фестиваль Юэй.

— Нам правда Сунагава-сенсей пока ничего не говорила, — тут же добавила Кана, — но ведь это для всех учеников, да?

Она с надеждой заглянула Кою в тёмные глаза. Та улыбнулась и кивнула.

— Ну конечно, так ведь всегда было. Ой, а что, ты хочешь поучаствовать?

Кана застенчиво покивала, спрятав руки в карманы.

— Ну просто… Я подумала, вдруг, получится что-то. Если я немного подумаю над причудой, может, смогу оптимизировать её. А помнишь, как мы когда-то давно смотрели трансляцию Фестиваля, и там был мальчик с похожей причудой? — оживившись, спросила она. — Ну, ты ещё хотела за него замуж.

— Ой, да, помню, — засмеялась Кою, наморщив нос. — Я бы попросила, он был ничего такой.

— Ну только старше тебя на четыре года. Мама явно была бы против.

— Да ты-то откуда помнишь? — улыбнулась Кою. — Тебе всего семь было.

Кана ухмыльнулась и подвигала плечами, подняв указательный палец.

— Я много чего помню. А ты как думала?

Кою покачала головой, растянув губы в улыбке, и потрепала сестру по голове. Кана победно хмыкнула. С памятью, благо, проблем пока не было.

С пятым мая в Юэй вновь забурлила жизнь. Собравшись по утру, Кана аккуратно уложила три свёртка в ряд, надеясь, что печенье не поломается. На улицах уже развевались цветастые флаги-кои, Мусутафу, казалось, превратился в сказочный городок. На душе поселилась детская радость.

Во время уроков Кана всё время поглядывала в окно, не в силах отделаться от ощущения лёгкости и праздника. Словно яркое лето было совсем рядом. А лето Кана любила не меньше, чем термодинамику, — в июле был её праздник, день рождения.

— И на сегодня, думаю, всё, — заключил Анжу-сенсей, взглянув на часы. — Так, ребят, на дом вам доделать номера с пропущенными словами и… И всё.

Он улыбнулся под дружный возглас и отвернулся к доске, чтобы стереть мел. Кана наскоро записала задание в дневник и подхватила портфель. Пока одноклассники оживали после английского, она отправилась на этаж ниже — искать своих геройских товарищей. Немного поплутав по коридорам, она выбралась из крыла, где располагались классы «С», порассматривала таблички и наконец попросила помощи у девушки-третьегодки. Та разулыбалась и проводила Кану до самой двери. Волосы старшеклассницы, длинные и чёрные, казались даже гуще, чем у самой Каны.

— Ну вот и твой геройский класс, — заключила девушка, похлопав по двери, над которой красовалась табличка «2-А».

— Спасибо большое.

— Да не за что! Удачки, бывай, — ухмыльнулась старшеклассница и подмигнула, а затем изящно зашагала обратно.

Потоптавшись на месте, Кана постучала и открыла дверь. На неё уставилось с два десятка любопытных глаз.

— Здравствуйте, — пробормотала девочка, потом отыскала знакомое лицо и радостно помахала. — Айзава-сан! Я это...

— Я понял, — кивнул он и поднялся с места.

Оказавшись с ним в шумном коридоре, Кана кивнула на окно и попросила немного отойти. Скосив взгляд на Айзаву, она подумала, что это немного забавно — она была немного выше его.

— Привет. Не знаешь случайно, где Оборо с Хизаши?

— А, так ты их ищешь?

Кана замотала головой, потом замерла, кивнула и махнула рукой.

— Их тоже, но и ты мне нужен.

Айзава кивнул и многозначительно помычал.

— Интересный расклад. О, вон мои балбесы, идут.

Оборо и Хизаши, как по команде, замахали и бросились к окну бегом. Поскребя затылок, Оборо ухмыльнулся и спросил:

— О, а у вас что, собрание? Решаете, как захватить мир?

Кана улыбнулась обоим, прикусила краешек губы и смяла в ладонях верхний край рюкзака.

— Я тут кое-что сделала, хотела... Сейчас.

Она расстегнула молнию и нырнула рукой перед учебниками. Нащупав свёртки, которые они с Юрикой клеили вечером после готовки печенья, Кана вытащила их и обхватила, прижав к груди.

— Я знаю, что вы уже старше пятнадцати, просто… Захотелось сделать подарок, — призналась она и улыбнулась. — Вот.

Опустив рюкзак к стенке, Кана протянула тёмно-синие свёртки ребятам. Мальчики немного удивились, взяли их и открыли. Под плотной синей обёрткой прятался конверт из крафтовой бумаги, которой у Юрики после Нового года остался целый рулон. Стоило ребятам открыть конверты, как оттуда выглянули разноцветные рыбки-печенья.

— Ух ты... — пробормотал Оборо и повертел в пальцах песочного кои. Глубокомысленно осмотрев его, мальчик фыркнул и кивнул на Хизаши. — На тебя похож. Ой, спасибо большое. Мне приятно.

Он расплылся в широкой улыбке и прищурился, довольно глядя на Кану.

— Да, ты вообще крутая, и рыбы крутые, — серьёзно сказал Хизаши и выкинул в воздух оттопыренные указательный и средний пальцы. Он резво поклонился и выдал: — Спасибо, Судзухара Кана, почти староста.

Она хихикнула, опустив взгляд. Айзава немного помолчал, стоя без движения, потом тихо сказал:

— Да, спасибо. Большое. Мне тоже приятно. Люблю карпов.

Он улыбнулся, покивал, посмотрев на Кану, и смахнул со лба чёлку. Кана поймала себя на мысли, что ей почему-то очень нравится, когда он так делает.