Он дает нам то, чего мы желаем,

не то, чего мы хотим.

На его глазах Ольгерд фон Эверек превращается в древнего старика. На его глазах Ольгерд фон Эверек превращается в пепел.

Именно в пепел, потому что Геральт видит разъедающие его кожу на лоскуты отблески адского огня – и в глазах о’Дима этот же огонь. В руках Господина Зеркало остается лишь череп, и даже на нем Геральт замечает копоть. С губ Стеклянного человека срывается тихий вздох удовлетворения. Гюнтер улыбается. Так, что у Геральта невольно бегут по спине мурашки.

Но ему пока нечего бояться. Верно? И это не страх. Геральт не знает, что это за чувство, но точно не страх.

– Наконец-то все закончилось, – говорит Стеклянный человек. – Нам стоит встретиться когда-нибудь снова. По-настоящему приятно вести с тобой дела.

Геральта пока беспокоит только одно. Вернее, он цепляется за это мыслями и чувствами, стараясь не смотреть на череп Ольгерда в ладонях Господина Зеркало.

– Уберешь отметину?

– А-а, сию же секунду, – как будто только вспомнив об этой мелочи, о’Дим проводит рукой. – Готово.

Не самое приятное чувство, пощипывание и покалывание. Геральт морщится. Но все же исчезновение знака куда приятнее, чем его появление.

– А теперь скажи мне, какую награду ты выбрал.

Геральту не нужно долго думать, чтобы дать свой ответ.

– Помоги мне найти Цири.

О’Дим смотрит на него пристально. Больше не улыбается.

– Боюсь, здесь я не могу быть полезен. Она скрыта от моего взора… – начинает он с напускным сожалением.

– Нет, ты, должно быть, не понял. Я хочу, чтобы ты присоединился к моим поискам. Искал ее со мной. Помог защитить от Дикой Охоты.

Господин Зеркало так смотрит на него, что Геральту невольно хочется отступить: как лис на беззащитного цыпленка, который внезапно вздумал клюнуть его в лапу. Однако затем его лицо преображается, в глазах загорается задорный огонек – лишь отблеск дьявольского пламени, которое обратило Ольгерда фон Эверека в пепел.

– А это даже может быть интересно, – бормочет он себе под нос, на секунду отводя взгляд, но затем глядя Геральту прямо в глаза. – Что ж, ты исполнил свою часть договора. Если это то, чего ты желаешь… Я помогу тебе.

Со смешком добавляет:

– Понимаю твое желание, Геральт. Могущественный союзник? Умно. Лучше, чем какая-нибудь тривиальность, вроде «хочу быть богатым».

Он смотрит на череп Ольгерда в своей руке. Подбрасывает его, будто какую-то игрушку.

– Позволь лишь завершить одно дело, – говорит Господин Зеркало. – После рассвета, если я тебе понадоблюсь, Геральт, позови меня. На твой зов… я откликнусь.

Геральт молча кивает, но смотрит уже не на о’Дима. На череп в его руке. Завороженно, не отрывая взгляда. Думает о том, что совсем недавно это был живой человек. Гюнтер уходит, насвистывая. Геральту становится холодно. Холодно не потому, что ночь ловит его в свои мягкие лапы, окутывая лунной прохладой, а потому что нечто, хуже, чем смерть, проскальзывает в этой простой мелодии.

♪ To gore and torment you till the stars expire ♪

Это ли произойдет с Ольгердом на самом деле? Бесконечные пытки? «Не думай об этом», –говорит себе Геральт. Но думает. Много думает.

Над перекрестьем дорог сияет луна. Плоская, как старая, выглаженная трением монета. Геральт идет, хотя надо бы сделать привал. Геральт идет, зная, что все равно не заснет, не сможет. Он возвращается в Новиград.

Ольгерд не был плохим человеком, хоть и сделал много плохого – скорее отчаявшимся. Цири – важнее. Что о’Дим сделает с его душой? Цири – важнее. Будет пытать, наслаждаться болью, страданием – бесконечными, как само небо. Цири – важнее. Ольгерд просто ошибся, свернул не туда – это ведь в человеческой природе. Цири – важнее. И чего ему стоила его ошибка?

Геральт останавливается, сжимает руками виски. Первые лучи рассвета, разрезаемые ветками деревьев, в тени которых он идет, падают на шею – как лезвие гильотины. Спускаются на плечи, давят. Ведьмак выдыхает сквозь стиснутые зубы.

– Что, Белый Волк? Совесть вцепилась в глотку? – спрашивает Гюнтер о’Дим, появляясь из-за спины. Геральт смотрит на него. Отнимает руки от лица.

– Я тебя не звал. Убирайся.

– Но ты думал обо мне. Так приятно, Геральт, – улыбается Господин Зеркало, прикладывая ладонь к груди слева, якобы к сердцу. Геральт сомневается, что оно на самом деле там есть.

У ведьмака нет сил спорить. Единственное, чего ему хочется сейчас, – это напиться вдрызг. Он просто продолжает идти по дороге.

– Ты можешь свистнуть Плотву, – как бы невзначай напоминает Гюнтер. Идет рядом, со стороны левого плеча. Геральт не отвечает. – Аа… Понимаю. Усталость помогает избавиться от ненужных мыслей?

Геральт не отвечает. Все еще надеется, что о’Диму надоест играться и он оставит Геральта в покое. Но Стеклянный человек смотрит на него так, что Геральт невольно обращает и свой взгляд на него.

– Ты сделал выбор, Геральт. Осознанный выбор. Ольгерд был для тебя даже меньше, чем никто. И ты понимаешь, что Цири – гораздо важнее, а все равно мучаешься угрызениями совести.

Острый кончик языка скользит по верхней губе. Геральт не удивился бы, если бы он оказался раздвоенным, как у змеи.

– Все-таки жаль, что ты не решил пойти против меня, – говорит он. Геральт отворачивается. В груди опять копошится то странное чувство, которое трудно определить, которое так похоже на страх и одновременно так отличается от него.

– Уходи, – повторяет ведьмак. Все еще кожей ощущает внимательный взгляд, пронизывающий до костей, до самого нутра, беспокоящий, будоражащий, воз…

– Геральт, Геральт, Геральт… – Гюнтер цыкает, прерывая цепочку его мыслей. – Я не твой слуга или раб. Я сказал, что помогу тебе, это правда. Но я не сказал, что буду тебе подчиняться.

– Я уже начинаю жалеть, – отзывается Геральт. О’Дим смеется, и его смех не предвещает ничего хорошего.

– Я же говорил, что это может быть интересно.

В его голосе звенит веселье. Такое искреннее, что Геральт морщится, ощутив укол раздражения.

Когда ведьмак поворачивает голову, Гюнтер встречает его хитрым лисьим взглядом.

– Неужели не легче? Теперь все твои мысли переключились с Ольгерда на меня, – вполголоса говорит он. Геральт вздрагивает. – Видишь, я уже начинаю быть полезным.

– Уходи. Не заставляй меня умолять, – отвечает Геральт устало, напрасно пытаясь придать своим словам хоть каплю язвительности. Гюнтер ухмыляется.

– А это было бы то еще зрелище, – посмеивается Господин Зеркало. – Но так и быть. Если ты настаиваешь. Я буду поблизости, если тебе понадоблюсь.

И Гюнтер о’Дим, улыбнувшись ведьмаку, просто исчезает. Облегчения Геральт не чувствует.