Ловец Тумана

 На горе Тяньхэн шёл сильный ливень. Сквозь льющиеся потоки воды, гавань Ли Юэ, которую никогда не трогали дожди, снизу казалась призрачной и словно накрытой пеленой потустороннего мира. Время от времени небо и дорогу, ведущую к городу, освещали вспышки молний. В такую погоду стоит сидеть дома с миской горячего супа. Даже хиличурлы попрятались в палатки, но всё же нашёлся один человек, которому буйство Гидро и Электро стихий приходилось по нраву. Он неторопливо шёл по горной тропе, с явным удовольствием ступая по лужам босыми ногами. Звонкие струны дождя не касались его, отскакивая от невидимого барьера, очевидно, созданным Гидро Глазом Бога у него на поясе.

 Весь облик этого молодого на вид мужчины казался таинственным и воздушным. Вокруг него лениво клубился туман, из которого, казалось, была соткана и его одежда. Нечто туманное было и в его глазах. Спокойный, несколько меланхоличный взгляд словно затянуло дымкой отстранённости и печали. Мужчина будто пребывал мыслями где-то далеко-далеко отсюда, и происходящее вокруг вовсе его не касалось.

 Он уже почти достиг вершины горы, как вдруг услышал странный звук, чем-то похожий на мяуканье кошки. Громкий, надрывный, отчаянный. Дымка в глазах мужчины тут же развеялась, явив узкие кошачьи зрачки и ярко-голубые радужки, отсвечивающие зелёным всякий раз, как сверкала молния. Прислушавшись, он тут же направился в сторону звука, и, спустя мгновение, раздвинув ветки кустов, обнаружил корзинку с плачущим младенцем. Ребёнок был совсем крошечным, промок до нитки и замёрз. Мужчина укоризненно поцокал языком и, распространив Гидро щит на младенца, присел на корточки, размышляя, что делать дальше. Его взгляд вновь заволокло дымкой, и лишь спустя несчётное количество взглядов, брошенных то на Ли Юэ, то на вершину горы, он наконец решился взять ребёнка на руки, повесил его корзинку на локоть, и быстрым шагом продолжил свой путь на вершину.

 Идя по тропе, он то и дело смотрел по сторонам и время от времени заглядывал то под попадающиеся кусты, то за валуны. И каждый раз, не находя ничего за ними, тихо вздыхал с облегчением. Наконец, впереди показался необычный столб с объявлениями, местами обклеенный талисманами Адептов. Мужчина несколько раз обошёл его, рассеянно покачивая всё ещё плачущего ребёнка, прежде чем подошёл к небольшой постройке, напоминающей беседку. Под её крышей стояло несколько корзин, наполненных предметами первой необходимости: одеждой, продуктами, лекарствами. Наспех осмотрев содержимое, мужчина свободной рукой начертил на каждой корзине цепочку светящихся символов, после чего, прикоснувшись в определённом месте к одному из столбов беседки, активировал тайный портал. Воздух в выходе из беседки задрожал, и вид на горную тропу сменился на небольшую прихожую в классическом стиле Ли Юэ. Ребёнок почувствовал магию и затих, будто любопытствуя, что же будет дальше. Немного помедлив, мужчина прошёл через дрожащую пелену и исчез. Вслед за ним из беседки испарились и корзины. На вершине Тяньхэн остались лишь дождь и клубы потустороннего тумана.

Едва мужчина оказался в прихожей, откуда-то из глубин дома донёсся звук приближающихся шагов. Спустя мгновение, дверь, ведущая в гостиную, открылась, и в проёме показался мальчик лет десяти.

— Учитель! — воскликнул он, тут же кланяясь. — Вы снова гуляли под дождём?

Выпрямившись, мальчик увидел младенца на руках мужчины и раздражённо вздохнул:

— Опять? Да когда они уже перестанут подбрасывать вам детей, как котят? Мы не сиротский приют!

— Будь добр, нагрей воды, — коротко произнёс мужчина, топчась ногами в небольшом тазе с чистой водой. — На улице зябко.

— Да-да, знаю, всё как всегда, — мальчик махнул рукой и собрался уходить. — Я тогда сразу и всё остальное подготовлю? Ну, базовый набор для однодневного содержания младенца.

— Угу.

Мальчик кивнул и исчез за дверью.

Спустя час, младенец, согретый, отмытый и завёрнутый в чистые пелёнки, лежал в деревянном корытце. Он вновь плакал. Мужчина невозмутимо хлопотал за столом, сосредоточенно переливая загадочную жидкость из кастрюльки в подобие детской бутылочки. Плач его не беспокоил в отличие от мальчика, сгорбившегося на полу над корзинкой ребёнка, заткнув уши пальцами. Лишь когда ребёнок с жадностью принялся пить из бутылочки, и наконец настала тишина, он, словно оттаяв, принялся шариться в корзине.

— Цзяньпин, что ты пытаешься там найти? – спросил мужчина, не отвлекаясь от ребёнка.

— Да хоть что-нибудь... — буркнул мальчик. — Не могли же её просто так взять и бросить, не оставив даже записки с именем, верно?

— Могли.

— Но ведь у всех остальных подброшенных были не то, что записки, а целые письма... – Цзяньпин перевернул корзинку и стал яростно её трясти. К его удивлению, вместе с грязным одеяльцем из корзины выпало дно. Точнее, подложка, скрывавшая под собой небольшую полость, из которой на пол шмякнулся маленький мешочек из алого шёлка.

Цзяньпин подобрал находку. На вид мешочек был самым обыкновенным, без какой-либо вышивки. Развязав тесёмки, мальчик заглянул внутрь.

— Ого! — он повернулся к мужчине. — Учитель, я думаю, это...что-то вроде оплаты или наследства? Я такой жемчуг только в ювелирной лавке видел, вы только взгляните!

 Цзяньпин высыпал на ладонь несколько жемчужин и показал их мужчине. Тот сначала бросил на них безразличный взгляд, но присмотревшись, удивлённо приподнял брови. Жемчуг был чёрным и практически идеальной формы. Мужчина мало интересовался драгоценностями, но знал, что украшения с таким жемчугом стоили баснословных денег. Его охватило сомнение в его подлинности. Уже к удивлению Цзяньпина он взял одну из жемчужин и вдруг слегка потёр её о свой зуб. Раздался тихий звук, похожий на скрип, а мужчина поморщился. Цзяньпин же почувствовал, как по телу поползли неприятные мурашки. Но это не помешало ему тоже взять жемчужину и также её потереть. После чего замурашиться ещё сильнее. Вопреки ожиданиям, жемчужина вовсе не оказалась гладкой.

 Пока Цзяньпин боролся с мурашками, мужчина рассмотрел жемчужину со всех сторон и пришёл к заключению:

— Настоящий. Отдадим ей после совершеннолетия.

— Вы не доверяете тем серьёзным женщинам из Ли Юэ? — спросил Цзяньпин, вспоминая служащих из комиссии по делам граждан, которые всегда казались ему самим воплощением добросовестности.

— Я как-то оставлял им на хранение зачарованный нефрит, предназначенный для одного ребёнка. В итоге он загадочным образом исчез. – мужчина недовольно нахмурился.

— Что? Кто-то посмел красть у ВАС? Вы же Адепт! — Цзяньпин недоумённо уставился на учителя. — И вы ничего им не сделали?

— Цзяньпин, цзоу-юй не может навредить людям...Да и чары нефрита работали только на том ребёнке. Без них это просто камень далеко не высшей чистоты, — мужчина устало вздохнул. — Уже поздно. Поужинаем и ложимся спать. Наша маленькая гостья не даст нам выспаться, но нам всё равно придётся рано встать, чтобы отнести её в комиссию.

 Во время ужина Цзяньпин не сводил глаз с жемчужины, которую мужчина оставил лежать на столе. Мальчику было любопытно откуда нечто столь дорогое взялось у родителей маленькой девочки. Были ли они купцами? Наследниками древней семьи? Известными актёрами? Почему они решили подбросить ребёнка Адепту? Если они владели чем-то столь дорогим, то ведь могли себе позволить её содержание. Впрочем...

 Цзяньпин задумался о собственной семье и почувствовал, как на глаза навернулись слёзы. В следующий миг в его памяти возник образ — тонкий силуэт девушки, стоящей в дверном проёме, из которого лились лучи вечернего солнца. И вдруг ему стало очень жаль девочку.

— Лучик говорила, что имя — это очень важно, — тихо произнёс Цзяньпин, бросив осторожный взгляд на лицо наставника. — Она считала, что человек без имени всё равно что не существует...

— Хочешь дать девочке имя? — от упоминания Лучика мужчина заметно помрачнел, но сохранил мягкость голоса.

— А можно? — с надеждой спросил Цзяньпин, обрадованный тем, что учитель понял его намёк.

— Не уверен, что комиссия её не переименует, но можешь попытаться.

— Хорошо...сейчас что-нибудь придумаю, — Цзяньпин задумался и вдруг поймал себя на мысли, что всё время смотрит на жемчужину.

Но это ведь банально! Хотя и красиво...Немного поборовшись с навязчивой мыслью, Цзяньпин наконец произнёс:

— Минчжу?..

— Жемчужина? – переспросил мужчина.

– Да!..Хотя, наверное, это слишком скучно? — Цзяньпин уставился на наконец уснувшую малышку. — У неё волосы такие же чёрные и с необычным отливом. И наверняка она ведь вырастет очень красивой, да?

— Хм, – протянул мужчина. — Простой и благозвучный вариант. Такое имя ведь бывает у людей?

— Если честно, не знаю...

— Ничего страшного, спросим завтра у комиссии.

 На ночь мужчина забрал девочку к себе в комнату, захватив с собой арсенал из бутылочек и причудливое устройство для их подогрева. Выспаться ему удалось едва ли, несмотря на то, что многолетний опыт обращения с детьми позволял ему быстро определять, что их беспокоит, и не менее быстро решать обнаруженную проблему. Лишь под утро он смог поспать несколько часов подряд, но несмотря на это всё равно встал с первыми лучами солнца. Переодевшись и собрав волосы в высокий хвост, он подошёл к "люльке" и с удивлением обнаружил рядом с ней на полу свернувшегося под покрывалом Цзяньпина. Мужчина наклонился к нему и легонько потряс за плечо.

 Мальчик тут же проснулся, увидел учителя, машинально произнёс "доброе утро, наставник" и собрался было встать, но вдруг озадаченно замер. Заспанно оглядевшись по сторонам, он внезапно осознал, где находится, вскочил на ноги и выпалил:

— Наставник Юншэн, прошу вас взять Минчжу к себе на воспитание!

Мужчина уставился на него с лёгким недоумением, но внезапностью его взять не вышло.

— Нет. — сурово отрезал он. — Я не беру больше одного воспитанника.

Цзяньпина, однако, таким отказом сломить не удалось.

— Я знаю! Но пожалуйста, сделайте исключение! — Цзяньпин немного помялся прежде чем продолжить. – Либо...либо отдайте меня в приют, а её возьмите вместо меня!

— Цзяньпин... – наставник смотрел на него с явной озадаченностью. – С чего вдруг такая идея? Ты раньше никогда не предлагал оставить у нас какого-либо ребёнка.

— Она не "какой-либо"! — Цзяньпин демонстративно раскинул руки, словно защищая собой девочку. — У остальных были записки! Или хотя бы бумажки с именем! Их выбрасывали люди, которым самим было нечего есть. А тут..это так похоже... — У Цзяньпина задрожал голос. — Ай, неважно! И вообще! Я хочу быть, как Лучик!

— Как Лучик?..

— Да! Я тоже хочу стать светом для кого-нибудь! Моим светом была Лучик...И...Я просто хочу стать заботливым старшим братом. Разве это плохо?.. — Цзяньпин умоляюще посмотрел на наставника.

— Вовсе нет, но я Адепт. У меня есть свои обязанности и принципы. Я не могу взять второго воспитанника, как бы ты этого не хотел.

— Так откажитесь от меня! Только возьмите Минчжу к себе! Я уверен, что она станет превосходной ученицей, она сильная. Так схватила мой палец, что чуть не сломала!

— Довольно. Я выбираю воспитанников не по силе. Минчжу найдут хорошую семью. Присмотри за обителью, а я отправляюсь в комиссию.

Цзяньпин покорно кивнул, едва сдерживая слёзы. За всё время отсутствия наставника он не сделал ничего из ежедневных занятий и только лишь сидел за столом у себя в комнате, опустив голову на сложенные руки. Он пытался придумать, как бы ещё убедить наставника, но ничего не приходило на ум. Как вообще можно в чём-то убедить того, кто старше тебя на чёрт знает сколько лет? Цзяньпин знал, что наставник Юншэн – нечистокровный Адепт и намеренно пытался воззвать к его человечности, но, похоже, даже Адепты-полукровки отличались некоторой непостижимостью разума. Если уж взрослым едва ли удавалось хоть о чём-то с ними договориться, то что уж говорить о ребёнке.

 Мальчик грустно вздохнул и собрался хотя бы прочитать заданный наставником на день стих, как вдруг ощутил появление присутствия Юншэна в обители. Всё ещё мрачнее тучи, Цзяньпин нехотя двинулся в сторону прихожей.

 Открыв дверь гостиной, он по привычке хотел поклониться, но так и замер от удивления. Юншэн вернулся

с Минчжу и толстющим конвертом с документами. Его лицо выражало смешанные чувства, но Цзяньпина это не волновало.

— Неужели!.. — он рванул с места и, выхватив Минчжу из рук наставника, стал кружиться с ней. — Спасибо, спасибо вам!

Глядя на них взглядом, лишённым всякой дымки, Юншэн вздохнул и пробормотал несколько раздосадованным тоном:

— ...теперь мне придётся оплакивать ещё одного человека.