Несколько дней Холден сидел дома, переваривая информацию. Мозги кипели, появилось острое желание с кем-то поделиться своими умозаключениями, но единственный человек, который мог бы его выслушать и дать дельный совет, уехал на конференцию, а это мероприятие могло затянуться на неопределенный срок. Профессура строит из себя строгих старцев только перед студентами, собравшись же в одной локации и не будучи обремененными необходимостью просвещать пытливые умы студентов, они вполне могли предаться воспоминаниям о бурной молодости и пуститься во все тяжкие в попытке повторить подвиги прошлого. Ричардс не был стариком, и запаса его здоровья хватало на более изощренные приключения, так что ждать его раньше, чем через неделю, не следовало. Все немногие знакомые и друзья отпадали по причине полной незаинтересованности процессом. Вот если бы Холден искал жестокого серийного убийцу наподобие того же Пилы – это пожалуйста, желающих высказать свое ценное мнение нашлось бы множество, но поиски киношного маньяка сильно отличаются от реалий жизни. Да и психология человека так устроена, что вот это чудовище с телеэкрана завораживает их, заставляет погружаться в его жизнь, в то время как про живого и активного маньяка все предпочитают даже не думать. Страшно ведь!

Во второй половине дня Холден принялся бесцельно ходить по квартире. Он то пил кофе на кухне, то пытался убирать в и так чистых комнатах, то возвращался в кабинет, чтобы взглянуть на стену. Смотреть на нее не было необходимости, все детали собственноручно составленной головоломки он помнил наизусть. К сожалению, просвета там не было никакого. Он уже начинал задумываться, не придумал ли себе лишнюю работу, потому что... Ну не мог же он один видеть во всем этом связь! Или мог? 

Разговор с подругой Магды дал свои результаты. Ее продвинутая мама сразу согласилась на визит Холдена и позволила дочери говорить без надзора со своей стороны. Она надеялась, что Тара почувствует себя более раскрепощенной, если никто не будет нависать над ней и даст более исчерпывающие ответы, но это сыграло скорее в минус. Холден показался пятнадцатилетней девушке достаточно привлекательным, чтобы она, невзирая на обстоятельства, начала с ним флиртовать, забывая о цели его визита. В целом, он, конечно, получил что хотел – узнал, что девочки дружили, проигнорировав запрет матери, и что Магда хранила у подруги свой альтернативный гардероб и косметику. Также она рассказала, что они общались в сети с всякими подозрительными людьми, но, чтобы проверить их контакты, нужны были мощности полиции, а о ее помощи оставалось только мечтать. Можно было извернуться и пойти другим путем, обратиться к знакомому в Скотленд-Ярде, но тут сам горе-сыщик рисковал попасть в рабство к ушлому законнику за такую услугу.

– Я в одиночку это не вывезу, – ближе к вечеру простонал Холден. 

У него начала болеть голова, холодели конечности и накатывала дурнота, что не предвещало ничего хорошего. Понимая, к чему все идет, он решительно взялся за пузырьки с таблетками, намереваясь вырубить себя часов эдак на двенадцать. У этого решения было много негативных последствий, поэтому он не часто прибегал к настолько мощному коктейлю, но они меркли перед перспективой слоняться по дому до рассвета, а потом пару часов смотреть калейдоскоп кошмаров, из-за которых он, скорее всего, опять не выспится. 

Звонок в дверь отвлек его от горсти таблеток в блюдечке. Он как раз строил из них пирамидку, прикидывая, упадет она или нет. Первый препарат уже начал действовать, а остальные следовало принимать с разницей хотя бы в пятнадцать минут. Поэтому Холден и куковал за столом, занимаясь ерундой. 

Как бы ему ни хотелось сделать вид, что его нет дома, Холден все же принял решение в пользу незваного гостя. Тем более, что на одной лестничной клетке с ним жила пожилая леди, и ей нередко становилось плохо, а так как мобильный телефон она теряла в ворохе подушек с завидной регулярностью, миссис Морис часто просила Холдена помочь ей. Пару раз даже приходилось вызывать «скорую».

Холден распахнул дверь, не спрашивая, кто там и с удивлением уставился на Джека Сандерса. 

– Добрый вечер, агент, – удивленно промямлил Холден. 

Зрелище его почему-то ошеломило. То ли таблетка так на него подействовала, то ли образ Сандерса в кожаной куртке и джинсах вызвал странные ассоциации, но Холден смотрел на него, как на пришельца с другой планеты.

– Доктор Эшфорд, вы не отвечали на звонки, – сказал Сандерс, как бы оправдывая свой поздний визит. 

– А... Да, я забыл зарядить телефон, – Холден вспомнил, что три раза переносил аппарат с места на место, не решаясь воткнуть зарядку хоть где-нибудь, и в итоге забыл трубку на столе, где она, издав жалобный булькающий звук, отключилась, померев голодной смертью. 

– Я хотел переговорить с вами и на свой страх и риск приехал, – улыбнулся Сандерс, и Холден снова залип, уставившись на его губы. 

А ему шла улыбка. Почему Джек редко это делает? Холден тряхнул головой. Ему стало легче, но реакция сильно притупилась, и он мог замереть на месте на несколько секунд. Еще одним неприятным побочным эффектом могло стать пускание слюней, но доза была незначительная, и Холдену хотелось верить, что он не оконфузится перед Сандерсом.

– Доктор Эшфорд, можно мне войти? – Холден встрепенулся и, опустив глаза, посторонился. 

Черт его знает, сколько времени он так простоял, но за это время улыбка сползла с лица Сандерса, сменившись выражением острой обеспокоенности.

– С вами все в порядке?

– Да, – не очень уверенно ответил Холден.

«Да, я в порядке, просто обдолбался рецептурными лекарствами и собирался закинуться еще парой-тройкой таблеточек для лучшего сна», – мысленно добавил он. По крайней мере, понадеялся, что мысленно, потому что с него могло статься ляпнуть это вслух.

Сандерс явно хотел спросить еще что-то, но проглотил слова, вполне вероятно потому, что вгляделся в глаза Холдена. Расширенные зрачки говорили о многом, впрочем, нужно отдать ему должное, он не стал акцентировать на этом внимания. 

– Что-то случилось? Есть подвижки по делу Мути? – спросил Холден, пытаясь прервать затянувшуюся паузу, в ходе которой они разглядывали друг друга. 

Холден сейчас не был способен полностью контролировать свои эмоции, и имело смысл опасаться разоблачения. Вот уж действительно не самый приятный момент. Он старался уделять внимание расследованию и ни о чем постороннем не думать, но в конечном результате трезво оценил сложившуюся довольно глупую ситуацию, а заключалась она в том, что строгий и, честно признаться, авторитарный Сандерс ему понравился. Это нисколько не радовало, поскольку служебные романы – худшее, что можно было придумать. Радовало только то, что пересекаться им предстояло не часто, а за время порознь всякие не очень пристойные желания могли и потерять свою привлекательность. Но этот здоровенный лось приперся в квартиру Холдена и сверлил его своими зелеными буркалами. Эшфорд и абсолютно трезвым не смог бы выдержать такого пристального внимания к своей скромной персоне, что уж говорить о моменте, когда в его голову набилась вата. 

– Нет, пришли данные от коллег из Африки, они в обработке. Мы проверили базы данных пограничников, но пока результатов нет. Никто из списка, предоставленного нашими коллегами, не въезжал в Европейские страны, – Сандерс огляделся, и Холден кивнул ему за спину. 

– Ванна за вами.

– Спасибо, – снова улыбнулся Сандерс. Он протянул бумажный пакет. – Я полагал, что разговор может затянуться, и решил, что это пригодится. 

Холден сам не понял, что ловит его внутренний радар. Все очень походило на то, что в голосе Сандерса на мгновение проскочила нотка смущения, но это в корне не вязалось с его брутальным образом. Посчитав, что от недосыпа ему уже мерещится всякая дичь, Холден оставил Сандерса мыть руки и побрел на кухню. Увидев свою пирамидку из таблеток, Холден поспешил избавиться от улик. Хорошо, что он не принял их все, плохо, что проглотил первую. Она должна была его расслабить, стать катализатором для других и способствовать хорошему сну. Сна пока не предвиделось. Впрочем, ничего страшного немного пьяненький Холден в этом не видел. 

В пакете обнаружились картонные коробки из китайского ресторана. Холден, если и удивился, то совсем чуть-чуть. Он сомневался, что Сандерс знал о его пристрастии к китайской кухне, поэтому просто списал все на совпадение, особенно с учетом того, что это был довольно популярный вариант еды на вынос.

– Агент Сандерс, вы же пришли не только ради того, чтобы проверить потерявшегося сотрудника и по случаю накормить его ужином, – хихикая себе под нос, спросил Холден, когда Сандерс вошел на кухню. – Так что произошло?

– Холден, в прошлый раз, когда я привез вас домой, я увидел вашу стену в кабинете. 

Холден поджал губы. Он смутно помнил, что тогда происходило, но очень сомневался, что был в состоянии изъясняться хоть сколько-то логично, так что вероятность, что он сам показал свое расследование, отпадала сама собой, как несостоятельная.

– Я вам ее показал? – все же решил удостовериться в собственных выводах Холден.

– Нет, – улыбнулся Сандерс. – Вы заснули в машине, и я не был уверен, что у вас хватит сил дойти до квартиры и не уснуть по дороге. К слову, в своих догадках я оказался прав, поскольку, когда я открывал дверь, вы сползли по стенке и стали устраиваться спать на полу.

– А, ну… Это вполне в моем духе, – Холден аж зажмурился. 

Он и раньше попадал в похожие ситуации, что поделать, тут или спать где-нибудь в неправильном месте, или устраивать концерт с выездом психбригады. В его случае лучше закинуться таблетками и пойти по первому сценарию, пусть это и не куртуазно вовсе.

– Да, было занятно, – немного расслабившись, рассмеялся Сандерс. – Честно говоря, после вашего прыжка в колодец я ожидал, что события будут разворачиваться в несколько иную сторону. 

– Ладно, самобичеванием я займусь в атмосфере полного одиночества, – Холден растер лоб и щеки до красноты. Эффект от таблетки немного ослаб. – Так что там с моей стеной?

Сандерс повеселел. Он явно думал, что придется долго оправдываться перед ненормальным Эшфордом за то, что посмел вторгнуться на его территории. Но Холден отнесся к ситуации с юмором, а это в разы облегчало задачу. 

– Я решил проверить некоторых людей из вашего списка...

– И что?! – Холден резко выдернул голову и уставился широко раскрытыми глазами.

Сандерс даже в первый момент отпрянул, ожидая нападения. Резкая перемена в поведении его обескуражила, но он быстро сообразил, что она продиктована вовсе не агрессией, а желанием немедленно узнать, что удалось нарыть. Кроме того, в досье говорилось, что Холден – человек не агрессивный, а, скорее, наоборот, мирный сумасшедший, любящий свои таблеточки. 

– Простите, – сообразив, как со стороны выглядит его реакция, Холден смущенно опустил глаза и принялся кусать нижнюю губу. Стыдно.

В его исполнении это было признаком раскаяния и волнения, но если бы в этот момент он мог видеть глаза Сандерса, то, может быть, и понял, что не все люди воспринимают однозначно этот жест. Уставший за день Сандерс ослабил контроль над своими эмоциями, а особенно ему трудно удавалось сдержать те, что шли из глубины подсознания. Благо сам Эшфорд ничего не заметил, а то неловко бы получилось. Атмосфера не располагала к подобного рода двузначностям. 

– Так вот, я проверил список из двадцати человек, последних по дате исчезновения. Клара Риверс и Сандра Рид найдены, – сообщил Джек и сделал драматическую паузу.

Зря. За эти несколько секунд Холден успел обозвать себя ни на что не годным идиотом, возомнившим бог весть что о своих детективных способностях. Нашелся сыщик! 

– Но они обе мертвы, тела носят следы пыток и сексуального насилия. Остальные до сих пор не обнаружены. 

– Когда девушек нашли? – заинтересовался Холден.

– Пару дней назад в лесу. После дождей там сильно размыло. Парень пошел гулять со своей овчаркой в лес, и собака принесла ему вместо мячика женскую кисть. Дальше, я думаю, рассказывать нет смысла. 

– А остальные? – Холден заметался по кухне. Новости взбудоражили его, так что он бы не отказался от еще одной волшебной таблетки, чтобы случайно не оборвать столь занимательную беседу внезапным приступом. 

– По остальным пока мало что известно, но они нигде не всплывали, – ответил Сандерс.

– Риверс и Рид, – проглотив таблетку, вернулся к вопросу Холден. – От чего они умерли?

– Может, лучше отложим этот разговор на завтра? – Сандерс выглядел не на шутку взволнованным. Он видел, как резко побледнел Холден, его качнуло, тело задрожало. 

– Если вы будете каждый раз обращать внимание на мою реакцию, то мы этот вопрос отложим навсегда, – нервно посмеиваясь, сказал Холден. – Игнорируйте. Вы же читали досье, знаете, что это более-менее мое нормальное состояние. 

Сандерс сжал губы. Да, он знал, что Холден не здоров, умолчал только о том, что, помимо досье, предоставленного конторой, он еще и расширенное раскопал, а точнее, приказал Олсену разнюхать все о Холдене Эшфорде. Открывая пухлую, зловеще красную папку он даже не представлял, в какой ад ему предстоит окунуться. По мере чтения он понимал, что всего лишь переживает отголоски чужой жизни, Холден же проживал в этом кошмаре на постоянной основе. К концу дня Сандерс утвердился во мнении, что Эшфорд невероятно сильный человек, раз все еще ходит по улицам, а не пускает слюни в психушке. И ведь он был здоровым, если бы не череда трагедий, он мог бы вести полноценную жизнь и не страдать от кульбитов собственной искалеченной психики. Хотя, может, он стал настолько сильным потому, что пережил все это. 

– Рид умерла от сепсиса. Я пришлю вам отчет о вскрытии. А вот с Риверс пока не совсем понятно. Тело подверглось разложению, да и лесные животные постарались, но предварительно ее запороли плетью насмерть. 

Халден тряхнул головой. 

– У вас есть идеи, что происходит? – спросил Сандерс.

– Да, идемте. 

В ярком освещении верхних ламп Сандерс смог в полной мере оценить масштаб работы, а вместе с ним и степень одержимости Холдена. Множество деталей, куда больше, чем он в прошлый раз рассмотрел в неверном свете ночника. Мозаика кошмаров, скрупулезно собранная одним человеком воедино, чтобы остальные слепцы смогли наконец увидеть всю чудовищность этой схемы. 

– Что вы думаете по этому поводу?

– А вы? – вопросом на вопрос ответил Холден.

– Пока я могу с уверенностью сказать, что это не маньяк. Ни один живой человек не может так эффективно и скрытно действовать столько лет. Если бы он начал в семидесятых, то сейчас был бы уже дряхлым стариком. Все, больше никаких идей нет. 

– Я думаю, это группировка, – сказал Холден.

Он смотрел на свою схему странным взглядом, и в этот момент Сандерсу стало не по себе. Глаза метались от угла к углу, вверх-вниз, и выглядело это жутко.

– Торговля людьми в больших масштабах. И не какие-то отдельные узкоспециализированные профи, а люди, способные найти и привезти именно то, чего хочет клиент. Я могу условно выделить подгруппы внутри общей массы. А некоторые из категорий раздробить еще на несколько.

– Холден, сколько ты этим занимаешься? – что-то изменилось, диалог перестал быть предельно формальным, голос Сандерса стал мягким и участливым, но от этого не было противно, как часто бывало с другими. Казалось, он искренне сопереживает, его пугает не само безумие Холдена, а последствия, которые непременно наступят, если тот не побережет себя. 

– Около четырех лет, – после продолжительной паузы Холден, наконец, решился поднять взгляд на Сандерса.

Сандерс сузил глаза. Четыре года назад, как раз после того, как Эшфорд загремел в больницу. В досье не было ни слова о том, что спровоцировало его срыв, но по времени это совпадало с одним расследованием. Вполне вероятно, что у этих двух событий была связь, следовало проверить.

– Ты все это собрал в одиночку? – и опять мягкая нотка в голосе Джека, словно он сделал еще один шаг, перешагнул невидимый порог двери, которую Холден случайно оставил открытой. Поздно было кидаться и запирать ее на все замки, подсознательно именно этого Эшфорд и хотел. 

Был в его жизни еще один человек, которому Холден позволил приблизиться, но как только привязанность стала крепнуть, он испугался эмоций. И это было глупо, потому что в то же время он хотел получить то тепло, которое ему протягивали на раскрытой ладони. Казалось бы, чего бояться? Но когда ты живешь в аду, очень не хочется тащить с собой еще кого-то, а это обязательно случится, ведь бороться с монстрами снаружи намного легче, чем победить сонмы чудовищ внутри. Скармливать им людей Холден наотрез отказывался. 

Сбросив оцепенение, Холден тяжело опустился в кресло напротив стены и устало выдохнул. 

– По большей части – да. Я прибегал к помощи некоторых знакомых из полиции и пользовался услугами хакеров, но этого недостаточно. 

– Это невероятная работа, – сказал Сандерс. – Я хочу представить ее оперативной группе. Это нужно расследовать, привлекая всех доступных специалистов.

– А как же Мути? – спросил Холден.

– Что-то мне подсказывает, что все это связано.

– Я пока не могу связать их с вот этим расследованием, но такая мысль уже возникала. Просто… Подумайте сами, насколько чудовищной должна быть логика этих людей! Похищать кого-то для… Черт. Но, к сожалению, исключать этого нельзя.

– Среди состоятельных людей предостаточно извращенцев, и, я думаю, чтобы реализовать свои порывы, они могут прибегнуть к услугам третьих лиц. Вопрос цены для них неактуален.

– Ты слышал о деле Исея Сагавы? – спросил Холден.

– Да, конечно, – кивнул Сандерс.– Полагаю, желающие съесть человека в списке клиентов этой мрачной группы тоже найдутся.

– Да, но я вспомнил о нем не поэтому, – Холден не стал брать ноутбук и искать статьи, он поджал губы и решил пересекать по памяти.– У него появились отклонения еще в детстве. Я считаю, что маньяками не рождаются, а становятся, но история этой семьи заставляет меня усомниться в своем утверждении. Дело в том, что как-то в интервью его старший брат заявил, что у него тоже возникали такие мысли, и не будь они японцами, я бы подумал, что он сделал это ради хайпа. В культуре японцев скрывать свою жизнь от широкой общественности, а богатые японцы – тем более не станут говорить такого, чтобы не навлечь позор на свою семью. Однако именно этот случай стал исключением, потому что Исей Сагава наживался на своем преступлении еще много лет и даже вел кулинарный блог. И это человек, который сожрал свою сокурсницу и был пойман с останками. В общем, я думаю, что раз и старший брат страдал подобными отклонениями, то и у богатого отца они могли быть, ведь он помог сыночку выбраться из передряги. В его случае нет смысла искать жертву самостоятельно, можно ведь заказать ее у посредника.

Сандерс тряхнул головой. Жуткая история всплыла в памяти, и его передернуло. В академии дело разбирали, и, в отличие от сайтов в интернете, в виде учебных пособий выдавали качественные и детальные снимки места преступления.

– В этом есть логика. Родители того же Цутому Миядзаки от него отреклись, когда вскрылись его преступления, – имя второго известного японского маньяка всплыло на волне упоминания первого.

– Там тоже семья не отличалась психическим здоровьем, но, очевидно, что глава семьи страдал куда более слабыми перверсиями, – кивнул Холден.

– Я тебя оставлю, – после продолжительной паузы наконец заговорил Сандерс. – Держи телефон рядом, чтобы я мог дозвониться, и будь готов, что тебе придется презентовать это расследование для оперативной группы.

– В нее нужно включить и другие подразделения, – подумав, сказал Холден.

Он проигнорировал тот факт, что Сандерс собрался уходить. По-детски сделал вид, что этого сейчас не произойдет, потому что просто не хотел, чтобы тот покидал квартиру, но стоило ему осознать, что произошло, как Холден тут же спохватился. Нет, Джека нужно выставить побыстрее, чтобы случайно словом или действием не намекнуть ему на неуставные отношения. Расследование он может провести и без самого Холдена, если почувствует, что личное мешает рабочему процессу.

– Хорошо, я попробую сегодня выспаться, – Эшфорд зевнул. Вполне натурально, что не вызвало у Сандерса подозрений.

Как только дверь за Джеком закрылась, Холден вернулся на кухню и выпил таблетки скопом, игнорируя необходимость соблюдать интервалы – вырубиться до утра сейчас было самым верным решением.

Утром Джек вызвонил своего старого приятеля. Удача, что именно этот человек участвовал в том злосчастном расследовании, после которого Эшфорд угодил в больницу, и был шанс, что он прольет свет на события того жуткого дня.

– А я все думал, когда же ты начнешь копать? – Майкл Берк, коллега и друг Джека, занял свободное место за столиком.

Сандерс изобразил кислую мину и подозвал официанта. У них обоих сейчас было обеденное время и в кои-то веки удалось-таки уйти из офиса. 

– Наверное, стоило сделать это еще раньше, – нехотя признался Сандерс.

– Так что, подарочек теперь у тебя? – рассмеялся Берк и, вопреки ожиданиям, в его словах не было ни тени злорадства. Но все-таки тембр голоса вызывал некоторое замешательство. 

– Да, Эшфорд сейчас работает в моей команде, – напрягся Сандерс. – И пока я доволен результатами.

– Еще бы тебе не быть довольным! – приподнял бровь Берк. – Я бы на твоем месте использовал ресурс по максимуму.

– А чего ты сам от него отказался? – невзначай поинтересовался Сандерс.

Берк поджал губы и уставился в окно. 

– Это не я отказался, – после короткой паузы сказал он. – Эшфорд сам прямым текстом сказал, что не хочет работать с моим подразделением.

– Вот как? Просвети меня, почему?

– Джек, ты досье его читал? – нахмурился Берк.

Сандерс не успел ответить. К ним подошел официант, пришлось прерваться. Стоило молодому человеку отойти на достаточное расстояние, Сандерс кивнул.

– Возвращаясь к нашему разговору, да, я читал досье. Но не сказал бы, что оно прояснило нюансы. Хотя, признаюсь, у меня волосы встали дыбом.

– Ага, хорошее определение, – согласился Берк. – Я тоже читал и хочу сказать, что оно не отражает даже десятой доли того, что происходит на самом деле, лишь дает представление о том, что ты имеешь дело с не совсем здоровым психически человеком. 

– Я бы поостерегся давать такие определения. У Эшфорда нет психических заболеваний как таковых...

– Джек, я понимаю, что мы оба далеки от этого, но не дай себя обмануть, у него нет таких диагнозов, но есть уйма приобретенных проблем. Он травмирован, и это очень сильно отражается на его жизни и работе. Поэтому Эшфорд даже не пытался поступить на официальную службу. У него в крови адский коктейль из препаратов, без которых он просто не сможет шевелиться. 

– Я смотрю, ты хорошо его изучил, а если так, то как так получилось, что ты позволил себе упустить такого специалиста? 

– Если ты внимательно читал, то знаешь, что четыре года назад у Эшфорда был срыв, да такой, что думали, он уже не вернется в строй.

– Да, я читал, но подробностей не знаю. Что-то случилось во время расследования. Он ошибся...

– Джек, он не ошибся тогда. Дело провалил Полсон. И я не удивлен, что в итоге все так обернулось, там был настоящий ад.

– Поделишься подробностями? – спросил Сандерс.

– Да, – вздохнул Берк. – Может, это убережет тебя от тех ошибок, которые совершили мы. Если бы я тогда знал, что в группу подкинули настоящее сокровище, я бы, честно, врезал Полсону до всего, а не после. Чтобы полежал в уголке и не мешал. 

– Полсон – человек старой закалки, вполне логично, что он не стал бы слушать Эшфорда, который, насколько я помню, еще тогда свою степень не защитил.

– Джек, его степень – условность. Он ее защитил, чтобы тупо получить приставку к имени и хоть какой-то вес. Ты же сам его видел – мелкий, из-за шмоток кажется еще и щуплым, взгляд затравленный, короче, сейчас он хоть стал похож на взрослого человека, а тогда – пацан пацаном, еще и серьга в брови, – улыбнулся Берк.

Джека внезапно окатило горячей волной. Он понятия не имел, что это за эмоция, но самым близким, облекаемым в нормальные слова, определением было негодование. Причем он не мог сейчас сказать, что именно спровоцировало эту внезапную реакцию. 

– Короче, тогда расследование исчезновение девочки одиннадцати лет. Полсон был уверен, что это похищение, и другие теории просто не рассматривал... Впрочем, до прихода Холдена иных и не было. Эшфорда прислал Густав Тюрэ, он на тот момент курировал отдел по работе с внештатными консультантами. Стоило Полсону увидеть этого кадра, он сразу сделал вид, что его не существует. Эшфорд тоже включил игнор и пошел заниматься своим делом. Он полез в комнату девочки, чем сразу вызвал раздражение у верных миньонов Полсона. Они стервятникам кружили по комнате, ожидая, когда Эшфорд ошибется, и они смогут выкинуть его с места преступления с чистой совестью, а потом в отчете написать, что, мол, мешал им. Но Холден не дурак, он отлично видел, к чему идет, и вел себя предельно профессионально. Зайдя в комнату, он сразу понял что-то такое, что мы всей группой пропустили. Минут пятнадцать ходил, заглядывал куда мог, а потом спросил, где куклы. Мать удивилась, мол, дочка их убрала, выросла, но Эшфорд повторил вопрос. Я тогда тоже подумал, что у него не все дома, а он настаивал. В итоге бедная мать развела руками. Тогда он попросил открыть ящики с нижним бельем. Тут уж миньоны решили, что настало время возмутиться, назвать его каким-то обидным словом, но стоило матери открыть ящик, он задал странный и выбивший всех их колеи вопрос: когда она сменила все белье. Интересно, правда? В ящике вообще все было новое, буквально только из магазина или около того.

Сандерс пока ничего не понимал, но уже осознавал, что рассказывают ему эту историю не просто так.

– Когда узнал, что это произошло за неделю до исчезновения девочки, Эшфорд стал докапываться, что тогда случилось. В целом, мать ничего не смогла сказать по этому поводу, но внезапно вспомнила, куда дочь могла засунуть кукол. Короче, ящик мы нашли в такой жопе, что никому бы в голову не пришло туда нос совать. Нашли бывшую любимицу, все поломанную и порисованную. Мать была уверена, что куклу потеряли лет пять назад...

– Черт, я понял, к чему ты клонишь.

– Ага, именно! Но вот я тогда не соображал нихрена, а этот мелкий засранец сразу понял все. Он, уже игнорируя и миньонов, и мать, стал шариться по комнате. Ему сразу сказали, что дневник не нашли, но он нашел! Он минут пять постоял на месте, периодически отмахиваясь от полсоновских дебилоидов, потом прямой наводкой полез за спинку кровати, снял панель и вытащил тетрадку. О! Поверь, то, что мы там прочли, можно вписывать в учебники по виктимологии. Но не суть. Дело в том, что как только Эшфорд осознал, куда ветер дует, он пошел трусить Полсона.

– И тот, естественно, его не послушал. 

– Как ты угадал? – съехидничал Берк. 

Он явно был раздражен, воспоминания давили на него тяжким грузом. 

– Дело Сары Остин… Я смутно помню, но там был серьезный скандал.

– Оно, мать его! – буквально выплюнул Колтон. – В общем, препирались они долго, и все закончилось тем, что Полсон приказал вышвырнуть Эшфорда. Но в последний момент Холден повернулся и спросил у кого-то из толпы: «Где она?». Никто не понял, к кому он обратился, народу было как-то слишком много. Набежали родственники, даже соседи, кажется, пришли. В общем, это был настоящий бардак. Место преступления как в худших кошмарах, и организация работы полиции оттуда же.

Сандерс вспомнил это дело и ему поплохело. И теперь он знал, почему Холден рванул к колодцу один – он не доверял агентам, потому что если бы в тот злосчастный день Полсон услышал его вовремя, то девочку бы спасли. А так они потратили драгоценное время на препирательства. На момент, когда Холден разгадал шараду с ее исчезновением, она была еще жива. Если бы ему дали возможность обратиться к конкретному человеку или просто хотя бы поняли, кому он задал вопрос, Сара Остин вернулась бы домой. Травмированная и искалеченная как душевно, так и физически, но сейчас она была бы со своими родителями. Полсона уволили, а Эшфорд загремел в больницу. 

– У него обостренная реакция на дела, связанные с детьми, – заключил Берк. 

– Что вообще можешь о нем сказать? 

Вместо прямого ответа Берк, как любитель наглядных пособий, достал из портфеля два чистых листа бумаги. Один он смял, а потом, как мог, разгладил, а второй оставил как есть.

– Вот это, – он ткнул в нетронутый лист. – Обычный человек. Умеренно психически здоровый член общества. На момент событий исчезновения Сары Остин Эшфорд был как второй.

Он ткнул пальцем на лист с заломами.

– Он не был здоров уже тогда. Его потрепал жизнь, и события его детства оставили жесткий отпечаток. То дело усугубило ситуацию, – Берк разорвал лист пополам и сложил обе части снова, в стык друг к другу. – Ты сколько угодно выглаживай этот лист, склеивай его, но он не будет прежним. Но! Представь себе, что на этом листе написано нечто такое, что обязательно нужно сохранить, потому что ты не сможешь ни осознать смысла, ни запомнить все слово в слово. Да, он покалечен и шизик, каких поискать, но при этом Эшфорд – идеально острый инструмент. Хрупкий – да, но лучшего тебе не найти. Поверь, мы все работали с кучей спецов, но у этого парнишки чутье, талант, которого я не встречал. 

– Я это и так уже понял, – кивнул Сандерс.

– Но знаешь, – вдруг грустно выдохнул Берк. – Каждый раз, когда ты будешь пускать в ход свой супер инструмент, на нем будут появляться трещины, даже если делать это предельно деликатно, рано или поздно он рассыплется у тебя в руках. 

– Майкл, скажи правду, ты испытываешь к Эшфорду чувства, далекие от профессиональных?

– Джек, молись, чтобы ты сам их не начал испытывать, – помедлив, сказал Берк. – Или предупреждение запоздало? 

Майкл сощурился и прыснул смехом. 

– М-да... Магия, – он глотнул принесенный кофе и на некоторое время уставился в окно. – Ты умный человек, мы с тобой знакомы уже лет десять, и ни разу я не видел, чтобы ты сотворил откровенную глупость. Но, Джек, ты сейчас заходишь на минное поле. Какое дело вы ведете?

– Смерти африканских детей. Сейчас оно получило название «убийства Мути».

– Ооо... – протянул Берк. – Для Эшфорда это личное, он будет рыть носом и рано или поздно найдет. Тебе останется только обеспечить, чтобы он дошел до финала в адекватном состоянии, а не как пациент психушки. Он вообще не осознает нагрузок.

– Холден нашел себе параллельное дело, – признался Сандерс. – И сейчас я получил зеленый свет на официальное расследование.

– М-да, только параллельного маньяка вам не хватало.

– Это не маньяк, – покачала головой Сандерс. – Я боюсь, мы сейчас нырнем в кроличью нору. Эшфорд считает, что в Европе действует организация, похищающая людей для нужд разных извращенцев.

– Серьезно? Похоже на теорию заговора, – хихикнул Берк.

– Ага, я тоже так подумал, когда первый раз увидел детали, но потом проверил. 

– И?

– Кажется, Холден прав. Он потянул за ниточку и даже не представляет, что на другом ее конце. Собственно, я решил с тобой поговорить не только из интереса к Эшфорду, я боюсь, что в данном случае, нам придется объединить усилия. Ты так и не разобрался с Бельфегором?

– Нет, не зря же у него такой псевдоним. Я хотел привлечь Эшфорда для этого дела, но он отказался. Полсон мне крепко нагадил.

– В случае, если окажется, что мы идем по одному следу, Эшфорд уже не отвертится и будет вынужден тебе помочь, потому что сам заинтересован в поимке преступников.

– Понял тебя, – подмигнул Берк.

И тут произошло что-то совершенно необъяснимое. Джек четко осознал, что не хочет, чтобы Берк близко подходил к Эшфорду. Холден и так испытывал постоянный дискомфорт от обилия людей вокруг, и если свою команду Сандерс мог контролировать, то Берка и его людей – нет. Нужно было искать компромисс. Вероятность, что международное подразделение по борьбе с организованной преступностью вступит в игру, росла с каждым днем, именно отсылка к тому, что работает большая группа, заставила начальство иначе посмотреть на новое расследование. Джеку пришлось повозиться, проверяя вводные, тем более, что часть из них всего лишь догадки Эшфорда, но даже таких сумбурных, на первый взгляд, данных, хватило, чтобы в верхах знатно впечатлялись. Если все пойдет хорошо, и удастся прервать трафик, то кто-то из политической элиты на волне поднимется выше. А в случае полного успеха и ареста глав синдиката… Тут сложно было предсказать эффект. Не редки случаи, когда подобные мероприятия курируют как раз таки видные политики или высокоранговые чиновники. Интерпол подчинялся законам страны, в которой работал, но при этом не был зависим от политической среды, поэтому у расследования были очень неплохие шансы вскрыть нарывы общества без помех со стороны властей.

– Мне нужно время, чтобы выстроить расследование, – сказал Сандерс. – Я не хочу привлекать лишнего внимания к вопросу, пока не найду более устойчивую почву под ногами. Даже оценить масштабы работы я пока не могу, поскольку не знаю всех деталей.

– И много дел вы хотите объединить в одно? – уточнил Берк.

– Пока около пятисот, – сообщил Сандерс, и Берк присвистнул. – Полагаю, будет намного больше, потому что Эшфорд выискивал только дела, связанные с детьми и молодыми женщинами. Последние, скорее, потому что случайно их цеплял. Если дела обстоят так, как я думаю, то список увеличится втрое, если не больше. Он, обладая очень скудными ресурсами, проделал такую работу, что у меня волосы на загривке дыбом встают.

– Я понял тебя, Джек, – серьезно кивнул Берк.– Есть что-то, что ты можешь передать мне уже сейчас?

– Да, – Сандерс достал папку и протянул ее собеседнику. – Тут общий список дел и флешка с кое-какими деталями. Посмотри, и я буду ждать твоего мнения.

– По рукам.