В сердце пещеры, над останками подземного замка, возвышалась статуя женщины в длинной мантии. Вокруг неё с тонких, как волос, нитей свисали ключи. Некоторые из них казались несуразно большими, гротескными, витиеватыми и аляповатыми, другие, наоборот, были настолько малы и тонки, что заставляли задуматься - какие дверцы они способны отворить?
Она искала пещеру Богини Бесконечных Путей, сколько себя помнила, и, наконец, обнаружила её в разоренном, забытом историей городе, от которого остались лишь песок и камень.
Девушка сняла с плеч походный рюкзак и прислонила его к кирпичным останкам стены. Кирпичи, словно лестница для маленького народца, подымались от чёрного земляного пола пещеры к шее Богини Бесконечных Путей.
Опустившись к рюкзаку, девушка расстегнула молнию и вынула маленькую книгу в чёрной обложке. Не было у неё ни названия, ни автора, только тиснение золотого ключа на обложке.
Книга, как и многие другие, которую девушке довелось прочесть, обещала вернуть утраченный путь к Забытым Богам. Старые, шершавые страницы, изъеденные временем, открывали извилистые тропы, осилить которые могла не каждая. Всё зависело от цели и от собственного желания, которые Странницы брали с собой вместо тысячи нужных в походе вещей.
Девушка потянула за льняную закладку и открыла книгу на искомой странице. Замёрзшие пальцы коснулись бумаги и пробежали по уже ставшим родными словам. Слова привели её сюда. Не обманули. Не разочаровали. Выполнили обещанное. Дело оставалось за ней.
Кто бы ни изобразил Богиню Бесконечных Путей на страницах, должно быть, видел статую. Ибо лик, взирающий на девушку с пожелтевших страниц, был неотличим от лица, заключённого в камне.
Девушка перечитала выделенные карандашом слова, предложения, абзацы, и, удостоверившись, что всё сделала правильно, вернула книгу в рюкзак.
Подойдя к статуе, девушка сделала глубокий вдох, задержала дыхание и закрыла глаза.
В пещере стоял ощутимый запах влажной земли. На походных ботинках налипли комья красноватой грязи. Её лицо озаряли ручейки бледного света, падающие сквозь дыру в каменном своде пещеры. Но звук здесь был лишь один. Звук беспокойно бьющегося сердца.
Девушка открыла глаза и всмотрелась в статую Богини, ради которой растолкла всю свою жизнь в ступе, выбросила вон, как ненужную рухлядь. Богиня, верхнюю половину лица которой скрывала мантия, стояла, сцепив руки в замок.
На мгновение сердце болезненно сжалось. Что, должно быть, чувствует замкнутая в камне Богиня, чьей сущностью, чьим естеством был Путь, движение, ветер в распущенных волосах, танцы бледных звёзд на ночном небосводе, пение перелётных птиц и журчание быстрой реки?
Она ощущала родство с этим запертым в камне существом без души, бьющегося сердца, льющихся под гладкой кожей потоков горячей крови. Существом пленённым, скованным, одиноким. Существом, которое мечтает об утраченном о Рае, каким оно видело его на земле и за её пределами. Существом одиноким. Болезненно несчастным.
Через узкий проход в сердцевину пещеры ворвался поток холодного воздуха и вырвал девушку из мыслей.
Она вспомнила, зачем пришла сюда.
Найти ключ.
Ключ, который отворит ей дверь в иное пространство, другой мир.
Лучший мир.
Мир, в котором она сможет, наконец, жить, а не бежать в попытке найти место, где можно заснуть без кошмаров. Место, где её сердце найдёт утешение и покой, которого она не может обрести ни вне, ни в самой себе.
Ключи, свисающие над головой Богини, словно ожили. И большие, и малые откликнулись на жалящую её мысль и зашептали свои рассказы.
Девушка прикрыла глаза и вслушалась в их истории.
Одна за другой в темноте её сознания всплывали картины невиданных ранее пейзажей.
Из всеобъятной Пустоты возникали дикие, естественные леса, где в дуплах деревьев сладко спали лесные нимфы, а в тихой заводи покоились на камнях среброхвостые русалки, вокруг плавников которых кружились медные, изумрудные, агатовые рыбки.
Таинственные леса сменили золотые пустыни и люди с загорелыми лицами, забирающиеся под землю, чтобы отыскать прохладный подземный источник, воды которого иссушают печаль и даруют исцеление.
Одинокий остров, земли которого сокрыты под плотным шатром исполинских деревьев, с разлившимися в воздухе ароматами елей, пихт, сосновых шишек.
Небольшой водопад срывался в горное озеро, а её Дух унесся вглубь скалистого грота, таящегося под лестницей прохладной воды, где она могла бы найти прибежище от диких кошек, шерсть которых в солнечных лучах переливалась разными оттенками чёрного.
Девушка вслушивалась в шепчущий древесный ключ так, словно его речи могли залечить самые глубокие раны в её душе. Рука поднялась, чтобы потянуть за нить, но вдруг над её головой заалела тонкая нить.
На неуловимое мгновение девушка замерла, а затем потянулась к свисавшему с алой нити ключу.
Бронзовый ключ на простом кольце и длинном стержне завершался широкой бороздкой с причудливыми выступами, напоминавшими очертания дома с двумя остроконечными башенками. Взявшись за алую нить, девушка ощутила её жар. Бронзовый ключ лёг в её ладонь так, словно именно ей и предназначался. Но шёпот его был до того тихим, неразборчивым, что девушка попросила другие ключи помолчать, но они, напротив, стали громче.
- Тише! - воскликнула она и удивилась тому, как прозвучал её голос.
Мысленно извинившись перед Богиней, чей слух оскорбила, и её проводниками, девушка сжала ключ и закрыла глаза.
«Некоторые двери находят нас сами» - писал автор той книги, что покоилась в её рюкзаке.
«Некоторые миры - нуждаются в нас».
Бывшие видения заволокло чернильной пустотой, из которой вздох за выходом проступали иные очертания.
Девушка увидела опоясанный туманом холм, на котором возвышался двухэтажный дом из чёрного дерева. Дом с двумя остроконечными башенками. Над его крышей серебрилась полная луна.
Девушка сделала шаг - хотела оказаться ближе. Пыталась понять, куда её пытается завлечь ключ, прежде чем делать выбор. Возможно, свой последний выбор.
Картинка изменилась. Она вдруг очутилась перед коваными воротами. В узорах чёрного металла стебли с серповидными лепестками поднимались к крошечным чёрным бутонам. Девушка встала на носочки, чтобы разглядеть цветы. Из сердцевины бутона на неё уставились зияющие угольной чернотой глазницы в металлическом черепке.
От её близости ворота задребезжали и, повинуясь невидимой руке, распахнулись внутрь.
Подойдя к дощатому крыльцу, девушка бросила взгляд на деревянный дом. Мысль о том, что этот дом ей знаком вспыхнула и погасла. Несмотря на мрачный пейзаж, ничто не тревожило её ум, наоборот, она чувствовала здесь небывалое спокойствие. Родной мир со своей болью и ужасом оставил её. А Дом обещал. Она не понимала слов, которые нашептывал ей бледнеющий под взором Луны воздух, но ощущала их всем своим естеством. И чувствовала, что они «верные». Правильные. Эти слова, плотные и таинственные, как стелющийся под ногами среброликий туман, ласково касались её бледной кожи, как иные касаются своих любимых.
Девушка подошла к двум высоким дверям, по бокам которых вился изумрудный плющ, и трижды постучала.
Дверь отворилась внутрь.
Первым делом в глаза бросалась широкая, устланная ковром, лестница.
В доме царил сумрак и древняя, как могильные кости, пыль.
Дверь затворилась, но девушка даже не обернулась на звук.
Всё происходило так, как должно происходить.
Жизнь вдруг обрела ясный смысл. Каждая обида, рана, предательство, каждая боль, казавшаяся невыносимой, одиночество, уныние и необъятная тоска вели её к этому Дому, к этим Дверям.
Ни Остров с его чарующими звуками и древесными ароматами, ни самоцветные пещеры с огнегрудыми ящерицами, ни небесные города с его радостными людскими звуками и любовными песнями, ни золотые пески пустыни и подземные источники, хоть и сулили желанного уединения и утраченного волшебства, не могли обещать того, что мог дать ей этот Дом.
На полу у выхода, в углу, стояла небольшого роста статуя женщины в мантии, ниспадающей ей на глаза. У её колен сидели чёрные щенки с острыми длинными ушами, а от плечей поднимались торчащие из стен гвозди. На них висели ключи, большие и маленькие, серебристые, золотистые, чёрные, медные. Некоторые из них висели на металлических головках, другие свисали с разноцветных лент.
Это её ничуть не удивило.
Всё происходило так, как должно происходить.
Ступая по широкой деревянной лестнице, девушка замечала каждый шорох, скрип половиц, поднимающийся в воздух столп пыли. Она рассматривала висевшие на стенах зеркала с декоративными рамами, светильники в форме распустившихся бутонов, фотографии старомодно одетых женщин, мрачных мужчин, детей в белых платьицах.
Лестница привела её к узкой двери на чердак и, не успела она постучать или взяться за круглую ручку, как та отворилась, как и прежние, внутрь. Её взору открылось просторное светлое помещение, посреди которого стоял широкий стол из красного дерева и мягкое кожаное кресло с высокой спинкой.
Девушка обошла стол и осмотрела старые книги, исписанные незнакомыми символами свитки. Коснувшись рукой чернильного символа, она ощутила покалывание на подушечках пальцев и одёрнула руку.
«В этих символах магия. Древняя и хаотичная, как сама Жизнь-Смерть, магия».
Казалось, сам Дом вкладывает в неё эти мысли.
Девушка опустилась в кресло. Мягко погладила обложки и шероховатые листы.
Стоя в пещере, посреди полумрака и холода, она не стала открывать глаз, только дёрнула за горячую нить. И та оборвалась.
Ноги её подогнулись. Сознание уплывало.
Тело падало и, коснувшись тёмной земли, рассыпалось ворохом кленовых листьев.
Рюкзак с покоившейся на дне книгой Путей остался стоять, прислонённым к кирпичной лестнице, чтобы однажды, возможно, указать дорогу кому-то Другому.
А девушка, сидя в кресле, улыбнулась, взяла в руки книгу и стряхнула с неё пыль.
Первые строки посвящения гласили:
«Отринув смертные надежды, ты жизнь свою историям отдай - в них обретёшь блаженство».