Так получилось

Так уж получилось, но Иноджин не был "самым" — не был самым сильным, самым храбрым, ловким, умным, безбашенным. Не был солнцем и не был луной. Не был светом и не был тьмой. Но это его не спасло.

В какой-то день он просто обнаружил, что к нему подсел Мизуки. Иноджин краем мысли, конечно, подумал, что странно это, но от рисования не отвлекся. Сегодня пейзаж был красивым: небо красным, дома оранжевым, дороги коричневым.

— Привет, — сказал он, и Мизуки ответил.

— Я хотел спросить о Боруто.

Иноджин мысленно хмыкает и вырисовывает солнце. Ничего удивительного в этом не было: Мизуки был одержим Боруто, но временами едва его понимал. Как-будто на разных языках говорили. А иногда наоборот, — на одном, но понятном лишь им двоим.

— Спрашивай, — он рассеян. Думает добавить ли немного жёлтого в светило.

— Почему он ведёт себя так?

— Как?

— Наивно. Верит в каждого первого встречного, решает что помочь надо всем, не думает о чувствах других. А потом лезет в драку и хочет стать шиноби. Он сам не понимает, что противоречит себе?

Иноджин откладывает кисть, сравнивает рисунок с видом и остается недоволен. Краски выглядят сухими, оттенки смешиваются плохо и тени ложатся криво. Впрочем, какая разница. Лучше уже не будет. Потом смотрит на Мизуки рядом.

— Его так воспитали. Исчерпывающе?

— Не особо, — откровенничает Мизуки. Кажется и впрямь не понимает. Ну и ну. 

— Я не знаю, как рос ты, но в Конохе все чересчур озабочены. Взрослые носятся, бегают, пылинки сдувает с нас, а сами на вылазках целыми днями. Каждый говорит: "Мы одна большая семья. Мы поможем каждому. Мы все добрые". А потом ловят отступников и пытают их, пока дети спят. Так и получилось, что порой Боруто сам не понимает, что бить противников и ломать им кости в поединках— аморально, что верить на слово — неправильно, и что помогать всем — хорошо. Он просто делает так, как был воспитан.

— Но ты же понимаешь. Разве это не странно? Вот у старосты родители мертвы — она понимает, у Сарады отца нет — она много думает, Шикадай просто гений. А ты?

Иноджин улыбается ненастоящей улыбкой. Он складывает из рисунка самолетик и пускает его с горы. Далеко не улетает — падает прямо у подножья. 

— Я просто наблюдательный.

— Да? И нет никакого разочарования в этом? В устройстве вашей деревни. 

— Нет. Меня все устраивает.

Мицука уходит незаметно. Похоже ответы его удовлетворили. Иноджин спускается с горы и поднимает самолётик с желтым солнцем на крыле.

***

Потом, через пару месяцев, Иноджина находит Сарада. У него опять в руках бумага и кисть, но сегодня он рисует людей. Нервными мазками, отрывисто, но похоже. Лучше чем красный пейзаж.

— Привет, Иноджин. Я присяду? — одноклассница поправляет очки и смотрит пронзительно. Так пронзительно, что Иноджин сразу понимает, что той нужно.

— Конечно, — он улыбается ей тепло и участливо, на мгновение отрываясь от бумаги. — Что-то случилось? 

— Мама, — роняет Сарада и Иноджин проводит ломаную линию.

С Сарадой он знаком с детства — как-никак их мамы лучшие подруги. И госпожу Сакуру он понимает хорошо, поэтому не было ничего удивительного в этом разговоре.

— Ясно. Она должно быть тоскует.

— Да, — Сарада снимает очки и потирает глаз. А вот это что-то новенькое. Раньше таких жестов не наблюдалось. Неужели глаза от стресса зудят? — Вчера ночью пришла ко мне и легла рядом, а утром сделала вид, что перетрудилась и перепутала кровати.

— А ты?

— А я сделала вид, что поверила.

Иноджин утомленно потирает лоб тыльной частью ладони и подрисовает наброску очки. 

— Скучаешь по отцу? — уточняет Иноджин.

Сарада молчит. Молчит не потому что ответ ей нравится или не нравится, не потому что не знает, а потому что Иноджин не ждет ответа. Он не в том кругу, чтобы лезть в ее душу. Зато в том кругу, чтобы ответить на ее вопрос.

— Не переживай. Ты делаешь ровно столько, сколько требуется госпоже Сакуре. И она любит тебя. Просто это период жизни такой — когда хочется быть рядом с человеком, которого рядом нет.

— И откуда ты это знаешь? — Сарада вздыхает сокрушенно.

— Мама так говорит, — он пожимает плечами и безмятежно протягивает ей лист бумаги. На листе Сарада и Сакура.

Одноклассница почему-то в руки его не берет и Иноджину приходится оставить подарок на столе.

На этот раз он уходит первым. Пока его не затащили в ещё один тоскливый девчачий разговор. Он от таких за голову хватается.

***

— Что происходит?

Вопрос был риторическим, но Иноджин ответил.

— Седьмой Хокаге и Боруто ссорятся из-за рамена, — его руки сами тянутся к бумаге. Он ужасно хочет нарисовать карикатуру на них.

Шикадай его отвлекает.

— Это я и сам вижу. Ты то чего на дороге стоишь? Будто в первый раз.

Иноджин вздыхает тоскливо и закатывает глаза. Ему бы с Хокаге поговорить — что папа, что мама вечно на работе и это ужасно его напрягало, — но подходит вот так? Что он скажет? Добрый дяденька Хокаге дайте моим родителям оплачиваемый отпуск длиною в жизнь, потому что мне грустно? Бред!

— Завис, — говорит он. — Ты домой?

— Да.

— Тогда нам по пути, — улыбается Иноджин. — Мне нужно в мамин магазин.

— Звучит утомительно. Хорошо, что мои родители ничем подобным не увлекаются.

Иноджин улыбается снисходительно. Продавать цветы не так уж и утомительно по сравнению с их тренировками. Впрочем, он предпочёл бы избежать этой рутины.

— Слушай, ты же вроде хорош в советах, — говорит Шикадай, запрокинув руки за голову. Кажется, он делает вид, что совсем не замечает, то как на него таращиться друг. — Не разрешишь мою дилемму? Я ужасно не хочу с этим возится.

— И поэтому ты перекладываешь ответственность на меня?

— Ты вроде не против. Ты же вечно высказываешь свое мнение, где не надо.

— Это оскорбление, — убежденно говорит Иноджин. — Я не буду тебя слушать.

— Да ладно! Нам же по пути!

— Нет. Ты меня оскорбил. Я собираюсь обидеться на тебя.

— Вот скажи, ты влюблялся?

Иноджин замолкает и ощущает себя отвратительно несчастным. Он жалеет, что не глухой. В голове сразу всплывают моменты с тренировок, занятий и гулянок: косые взгляды, ленивые движения, длинные (слишком длинные) паузы в разговорах. 

— Это из-за Чо-Чо? — спрашивает Иноджин.

— Именно, — кивает Шикадай. — Так что скажешь.

— Благословение мое не жди. Я собираюсь скинуться с горы.

Иноджин пытается представить, как летит мимо лиц Хокаге и превращается в счастливую лепёшку из крови и плоти. Получается плохо, но что еще он мог сделать? Яманаки ужасно быстро привязывался к людям, а эти двое — были близки. И теперь один из них просит у него совета, а другая только и ждет этого дня. Разве это справедливо? Ему ведь только двенадцать! Он не хочет смотреть как его напарники целуются и милуются.

— Иноджин! Не будь таким утомляющим, — ноет Шикадай. — Как мне ей признаться?

— Буквами. Через рот, — злиться мальчишка.

— Умно, — хмыкает Шикадай, собираясь оставит тему. Иноджин стукает друга в плечо, а потом говорит.

— Покупаешь лучший букет у моей мамы, много шоколада, находишь уединенный момент, встаешь на колено и говоришь какую-нибудь розовую хрень. Вот и всё.

— Блин. А это все обязательно?

— С Чо-Чо? Обязательно.

— Лады, — Шикадай кивает. — Поверю на слово. А скидку в магазине сделаешь? 

— Я сброшусь с горы, — обещает себе Иноджин. И делает скидку в магазине.

Может быть потом плачет в подушку, потому что видеть Чо-Чо в обнимку с Шикадаем почти так же жутко, как Боруто с Мизуки.

***

Итак. Это случилось. Боруто приходит к нему, когда он рисует здание академии.

— Иноджин! — кричит он издалека и проигнорировать такие вопли невозможно, поэтому Яманаки отрывает голову от листа и машет рукой.

— Я тебя обыскался! Весь город оббегал, — заявляет одноклассник, когда подходит к нему.

— Вау, — хмыкает Иноджин. — Я так тебе нужен?

— Да! Шикадай сегодня занят, а я не знаю к кому ещё обратиться. Он сказал, что ты можешь помочь.

— Неужели? И чем же он занят? — спокойно выводит линии Иноджин, не особо желая разбираться с проблемами других.

— У не свидание с Чо-Чо или что-то вроде. Жуть!

— И не говори. Так что у тебя за дело?

— О! Понимаешь, вся проблема в Мизуки! — кто бы сомневался.

— Звучит интригующе, — щурит глаза Яманаки. — Что новичок творит?

— Ну... Он какой-то жестокий... Понимаешь? Убить, да убить. И меры не знает. Вообще не понимаю, что с ним делать.

Итак, если Мизуки разбирался в первопричинах, то Боруто хотел быстрый ответ. Как-будто бы Иноджин знал хоть что-то об иностранце.

— Я не знаю, — спокойно отвечает он, чертя карандашом четкие линии. Боруто тут же сникает. — Но возможно тебе стоит понять, почему он так поступает? Мне кажется, что он вырос в довольно жестоком мире и не знает как иначе. Если это так, то тебе придётся учить его долго и терпеливо.

Боруто смотрел на него недоверчиво.

— Что? С чего это ты так решил?! Конечно, он рос также как и мы! Мы же ровесники!

— Поговори с ним, — советует Иноджин. — И ты поймешь, что мир за Конохой может быть другим.

— Ты говоришь, как взрослый, — ворчит Боруто, падая рядом с ним. — Даже хуже!

— Правда? — он невинно улыбается.

— Да! Как ты это делаешь?! Я тоже хочу! 

— Я честно не знаю. Я даже не замечаю этого, — уголки его губ падают.

***

Иноджин чувствует, как у него начинает болеть голова, когда Чо-Чо приходит в цветочный магазин.

— Я не хочу с ним встречаться, — говорит она.

— Так скажи ему. Ты всегда это делаешь. В чём проблема?

Чо-Чо мнется и это на неё не похоже. Именно поэтому он хотел сброситься с горы. До сих пор хочет.

— Ну ты же понимаешь... Мы лучшие друзья и всё такое. И мы в одной команде! Разве я не разобью ему сердце? 

— Лучше разбить сейчас, чем потом, — монотонно говорит Иноджин. — Я не хочу быть вашим носовым платочком, пока вы по очереди бегаете ко мне чтобы пожаловаться.

— Не будь таким жестоким, — Чо-Чо запихивает в рот чипсы. — Скоро ведь экзамены. Это не будет слишком большим ударом.

— Нет, — говорит Иноджин. — Если ты не признаешься ему, то я скажу за тебя, пышка.

— Ты сегодня злой, — Чо-Чо удивленно склоняет голову.

— Да. Мой блокнот закончился быстрее обычного. Я очень злой.

— Всего-то?

— Мне плохо, — ноет Иноджин, утыкаясь лицом в столешницу. От неё пахнет зеленью. — Я хочу рисовать зеленые поля, и голубые небеса. У меня вдохновение. И работа. А тут еще вы! Я что вам в советчики нанимался?!

— Не преувеличивай. Это просто дружеское слово. Так как мне ему отказать?

— Словами. Через рот.

Так уж получилось, но Иноджин не был "самым" — не был самым сильным, самым храбрым, ловким, умным, безбашенным. Не был солнцем и не был луной. Не был светом и не был тьмой. Но именно он закатывал глаза и говорил очевидное в лицо.