Бай Ци не то чтобы нравится обниматься.... Он никогда не умел этого. До тех пор пока в его жизни не появилась Линь Ся и он впервые за долгие годы почувствовал себя живым. Отогревшееся сердце тянулось к теплу. Линь Ся была для него этим теплом, как солнечный свет. Ему достаточно было смотреть на ее улыбку, чувствовать ее рядом, но... Однажды она обняла его. У людей это признак симпатии. Бай Ци смутно помнит что и он когда—то был человеком, но не помнит, обнимали ли его... Это неожиданно приятно. Объятья окутывают таким желанным теплом. Объятья дарят ему давно позабытое чувство покоя.

Он обнимает сам, повинуясь какому-то неясному порыву. Желанию касаться и ощущать под пальцами живое тепло, биение чужого сердца, желанию как - то выразить - словами он не умеет - то, что люди называют любовью. Где-то под ребрами теплом растекается странное, непривычное чувство. И оттого он обнимает особенно бережно, будто что-то хрупкое и драгоценное. Он обнимает, укрывая в объятьях свою маленькую и хрупкую Линь Ся от этого жестокого мира. И надеется, что в его объятьях она чувствует себя защищенной.

Он обнимает судорожно-крепко, боясь снова потерять, упустить ее. Но Линь Ся- теплая и живая, настоящая - не сон и не иллюзия, сопит ему куда-то в ключицу, возится на груди и возмущенно фыркает. А потом обнимает в ответ, гладя маленькими ладошками его сведенные плечи, заострившиеся лопатки, напряженную спину:

— Все в порядке. Я с тобой. Я никуда не уйду.