Близнецы

Они восхищали людей.

Телохранители академика Сеченова всегда были на слуху. И немудрено! Их вид, движения, необычайная, особенно в сравнении с роботами массового производства, проработка – все это приковывало взгляды и будоражило воображение обывателей. При появлении на публике, внимания им доставалось не меньше, а в первые моменты, пожалуй, даже и больше, чем самому учёному. Не то чтобы, впрочем, кого-то из них троих это беспокоило. Дмитрий Сергеевич прекрасно понимал, какое впечатление производит эта пара – в конце концов, он не зря стремился довести их до совершенства. Ну а сами близнецы этого просто не осознавали.

Как, впрочем, и многого другого. Им не было дела до людей вокруг, если те не переходили границу дозволенного. Они ни о чем не переживали, не волновались, не испытывали страха. Существовали от приказа до приказа, выполняя их беспрекословно и немедленно, без раздумий. Идеальные бойцы в идеальных телах – смесь неиспользованных театральных идей и военных разработок, обладатели огромной силы, ловкости и, что самое ценное – абсолютной верности создателю. Многие хотели заполучить себе таких. Многие пытались договориться – "Дмитрий Сергеевич, ну что вам стоит, я щедро вас проспонсирую...". Все они уходили ни с чем, разозленными и разочарованными. Списывали отказ на непомерную жадность ученого, или эгоизм, или желание быть уникальным...

Все они ошибались. И пусть – не нужно было им знать истиной причины, почему академик мрачнел, стоило кому-то завести речь о паре близнецов, и настойчиво переводил тему, не желая говорить об этом.

Не нужно было им знать, что всякий раз глядя на увенчанные звездой гладкие отсутствующие лица, Сеченов видел не двух боевых роботов – а того одного человека, кто крылся глубоко внутри них.

Ему вспоминалась широкая, яркая улыбка. Глаза с лукавым огоньком. Заливистый заразительный смех, от которого на самой мрачной душе становилось легко и спокойно. Вспоминались истории, рассказанные с упоением – простые, незамысловатые, но от того, пожалуй, лишь ещё более увлекательные. Вспоминалась серьезность, и, одновременно, теплота слов "Я вас не подведу, шеф". Вспоминалась привязанность. Обоюдная, искренняя. Чужое смущение – "Вы мне ближе всех на свете, Дмитрий Сергеевич". И собственное, без тени сомнения произнесённое в ответ: "Поверь – ты мне важен не меньше".

Раньше эти воспоминания согревали сердце, словно маленький ласковый огонек. А теперь тлели в нем обжигающим ядерным пеплом. Горсткой праха из смеси крошечных осколков разбитого надвое сознания, да сохранившегося в памяти академика образа – вот и все, что от него осталось... Едва теплящейся искрой надежды, что должен быть какой-то способ все исправить – помочь ему, собрать заново, всё же спасти... Он не сумел в первый раз, но может во второй...

– Я ещё верну тебя. Верну – я тебе обещаю.

В безответной глухой тишине, Сеченов отворачивается к окну своего кабинета. Они... Он не поймет. Учёный это знает.

Не замечая, как стоящий справа робот в серой куртке нерешительно тянется к нему рукой.