***

Ким Намджун был потомственным военным — со стороны папы. Поэтому час физподготовки с утра, обливание холодной водой, строгая дисциплина и отбой по расписанию.

Зато мамины гены отвечали за посещение музеев, запойное чтение, сочинение текстов для рэп-баттлов и побеги через окно после комендантского часа.

Мама была красавицей, играла на скрипке в Сеульском филармоническом и настаивала на учебе в университете искусств.

Намджун понимал, что внешностью пошел в папу-генерала и поэтому, не дав себе время на раздумья, поступил в военное училище.

Но чтобы никто не обвинял в непотизме, подальше от отца — на факультет боевых мехов или егерей. На самом деле факультет назывался вычурно и красиво — “Инженерно-морские оборонные силы”.

За названием скрывался факультет тех несчастных, кто должен был уметь водить егерей в девятибалльный шторм, ремонтировать их (иногда даже на ходу), немножко проектировать, а еще иметь психически устойчивую личность, способную войти в дрифт.

Нет, егеря на одного тоже существовали, но они не были предназначены для боя — только патрулирование. Потому что просто невозможно одновременно удерживать этакую махину и драться с кайдзю.

Не то, чтобы сейчас часто приходилось с ними драться — вовсе нет.

После закрытия Великого Разлома, чертовы ящеры беспокоили редко, но каждое их нашествие все равно было хм… впечатляющим.

Через три года после закрытия — на поверхность всплыли два мелких кайдзю второй категории. Ерунда на самом деле, особенно если у тебя есть егеря. Но в том-то и дело, что их уже не было.

Так что пара прибрежных городков в Северной Корее просто перестали существовать. Потом диктатор Ким запустил свою ядерную ракету и, наконец-то, попал по цели. Только вот побережье потом пришлось дезактивировать. Второго ящера завалили объединенными усилиями китайцев и русских, при активной помощи японских сил самообороны.

Народу потеряли не так много — тысячи три (не считая жертв среди гражданского населения), но только потому что монстры были мелкие и глупые.

После этого все живо вспомнили о проекте егерей и принялись возрождать старые базы.

Русские быстренько обновили свою на Шикотане, вызвав очередной приступ истерики у японцев. Те, в свою очередь открыли базу на Амами. Корея решила не мелочиться и основала сразу две — на Чэджу (элитно-показательный объект с открыточными видами) и Уллындо (семьдесят три квадратных километра вулканической почвы, гора Сонъинбон, три бара в Тодоне — самая дорогая выпивка у Ли Ёнджи).

Естественно, все стремились на Чэджу.

Но Ким Намджун в гордыне своей оказался таким дураком, что сам попросился на Уллындо (рядом с которым уже бог знает сколько времени ничего не происходило), потому что больше всего на свете боялся обвинений в кумовстве.

Там его встретили начальник базы (стремящийся к выходу в отставку по выслуге лет) и хмурый младший лейтенант Мин Юнги, которого на Уллындо отправили в качестве наказания за непочтительность и нарушение субординации.

Из мехов, имеющихся в наличии, только три хоть как-то могли функционировать. Одним из них был егерь третьего поколения по прозвищу Астробот. А два других просто дряхленькими патрульными.

Остальные представляли собой груды металлолома вперемешку с устаревшими композитными материалами.

Астробота подмял под себя Юнги, взяв себе в напарники мальчишку из проходящих срочную службу. Совместимость у них болталась на нижней критической отметке, но это было лучше, чем ничего.

Намджуну достался патрульный, потому что Юнги его к боевому егерю не подпустил, и в напарники брать не хотел. Да и несовместимы они были. Так что Намджун бороздил окрестности острова в одиночку под андеграундный рэп и сонаты Шопена.

Мин Юнги вообще долго относился к нему с подозрением, пока однажды, связавшись с Намджуном во время патрулирования, не услышал “Половецкие пляски”, разносящиеся над морской гладью.

— Ты просто конченый идиот, — с восхищением сказал он, и в тем же вечером они напились в баре Ли Ёнджи. Просто потому что, Ким Намджун был мажором и мог заплатить за хорошую выпивку. Так сказал Юнги и у Намджуна не было причины с ним спорить.

Спустя три года, начальник базы внезапно скончался, перепив браги на похоронах кого-то из местных рыбаков.

В штабе долго не думали — сразу кинули на амбразуру старшего лейтенанта Ким Намджуна, подсластив горечь назначения присвоением внеочередного звания капитана.

Намджун, тяжело вздохнув, принял дела. Выгреб из сейфа засохшие бутерброды и бутылку с местным самогоном, смахнул пыль с забытого монитора, и ощутил острое желание выйти в отставку немедленно — прямо в сию минуту и через окно.

Но окна в его кабинете не было.

Так что победило чувство долга, привитое родителями.

Как идут дела на базе Намджун знал очень хорошо — за три года успел изучить — а еще знал, что кайдзю в этом районе Японского моря не появлялись последние десять лет.

НО!

Si vis pacem, para bellum! — это латинское изречение было любимым у Намджуна.

Поэтому новоиспеченный капитан запихал свое чувство гордости поглубже, снял трубку и позвонил любимому папе, по совместительству генералу Ким Со Ху.

После разговора с ним, Намджун захотел выпить самогона и закусить теми самыми засохшими бутербродами.

Ему пообещали еще четыре новейших боевых меха, столько же патрульных, доукомплектование штата, неограниченные выходы в море, модернизацию имеющихся машин и ремонт на базе.

Последнее потрясло Намджуна больше всего.

— Папа, — спросил он, стараясь, чтобы голос не задрожал, — что происходит?

— Ничего, сынок, абсолютно ничего, — ответил генерал Ким Со Ху очень специальным тоном.

Именно таким, каким он обычно врал своей жене. Вот эти все: “Ну что ты, дорогая, какое ранение, это просто царапина”, “Никакой опасности, я просто еду с инспекцией”, “Тебе просто не о чем переживать”.

Намджун занервничал:

— Простите, тэчжан Ким, но если вы считаете, что ничего не происходит, то, я еще, пожалуй, прошу еще трех мехов, четыре штуки патрульных, компьютерную технику по списку, который я пришлю, квалифицированного врача с опытом работы в полевых условиях и оборудование для медкабинета с операционной.

Он выпалил все махом и затаил дыхание.

Требования были наглыми и превосходящими штатное укомплектование базы в два, а то и в три раза.

Они же, в конце концов, не на Чэджу.

— Пришлите стандартную заявку, тэви-ним Ким. Все ваши просьбы будут выполнены в течении полугода, — сухо бросил генерал и отключился.

Намджун почти с испугом посмотрел на грустно пиликающую трубку, и осторожно опустил ее на рычаг.

Он испытывал огромное желание куда-нибудь бежать и немедленно что-то делать. Потому что явно их ждало что-то очень-и-очень серьезное.

Так он и сказал Юнги.

Тот задумчиво пожевал губу, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил, не спрашивая разрешения.

— Аргументы? — спросил он.

— Если я называю его папой, значит, сильно волнуюсь. Он может высмеять меня, может обратиться формально по званию, или просто сказать, что я слишком похож на мать. Но если называет “сынок”... Мы договорились, что такое обращение только в самых серьезных ситуациях. Значит, грядет…

— Пиздец, — мрачно закончил Мин Юнги, и затушил недокуренную сигарету в чашке Намджуна с недопитым кофе.

— Армагеддон, — поправил его Намджун.

— Я и говорю: пиздец.

Они помолчали.

Затем Юнги откуда-то жестом фокусника вытащил блокнот, дернул карандаш со стола, и велел:

— Давай по порядку.

Сидели они до ночи.

Прикидывали открывающиеся возможности, спорили о грядущем ремонте, решали, кого из старых егерей ремонтировать или лучше сдать в утиль.

— Ремонтировать, — решительно сказал Мин Юнги, — пообещали тебе многое, но что в итоге дойдет до нас, не осев на Чэджу, мы не знаем.

— Отец обещал…

— Над ним тоже начальство, — перебил его Юнги, — а ремкомплект всегда выпросить легче.

К исходу третьего часа споров, Намджун потер слезящиеся от табачного дыма глаза и сказал глухо:

— Нам нужен хакер. Знаешь, компьютерный гений. Из вольнонаемных. Никаких армейских. Только где ж его взять?

Юнги смял пустую пачку и запулил ей в мусорную корзину, стоявшую в конце кабинета.

— Трехочковый, — лицо его осветилось. — Кстати, когда будут ремонтировать спортивный отсек, пусть повесят баскетбольные корзины.

— Я запишу, — кивнул одуревший Намджун, выныривая из сложенных ковшиком рук.

— И у меня есть хакер, — Юнги тяжело вздохнул. — Ржет, как припадочный, всего боится, готов убить за разбросанные носки, но, в принципе пупсик и солнышко… — помолчал и продолжил: — С прибабахом. — Еще раз вздохнул и добавил: — Мой бывший.