Яркие люди всегда гаснут, кто-то раньше, кто-то - позже.
Энму всегда с интересом смотрел на ярких людей, на горящих чем-то людей, он всегда был рядом с ними, ожидая, когда они потухнут, завянут, угаснут, оставив после себя лишь горстку пепла.
Его новый интерес затухать не спешил.
Его новый интерес просыпается от кошмаров, к которым Энму честно-честно не имеет ни малейшего отношения, его интерес кричит по ночам и сбивает в кровь руки днём, делая то, что у него никто не просит.
Альтруисты погибают первыми, потому что по ним пройдут, об них вытрут ноги, их столкнут вниз, им не скажут "спасибо".
Его новый интерес горит защитой слабых и невинных.
Его новому интересу точно больше шестнадцати, его новый интерес неплохо дерётся, его новый интерес себя н е н а в и д и т.
- Твоё лицо столь отвратно, - шепчет ему Энму, обнимая со спины за плечи, - что аж смотреть тошно.
Его не видят, его не слышат, а его слова есть цитата чужих мыслей.
Он бы с радостью помог мальчику сгореть побыстрее и не мучиться, но тот упрямо не запускает в свой разум.
Энму ходит рядом всегда, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, а его интерес всё это время - ерундой страдает.
Спасает от хулиганов девушек, ставит задир на место.
Язык насилия работает всегда, главное лишь уметь бить сильнее и быстрее противника, и тогда ты станешь королём, но королём глупый мальчишка быть не хочет.
Глупый мальчишка хочет найти причину своего существования, догрызться до её сути, как и все люди.
У мальчишки нет никого, ничего, только он сам и тотальнейшая, всепоглощающая ненависть - Энму столько и за сотни лет своей жизни выработать не смог бы.
- Люди жалкие, - тянет Энму, ногу на ногу закидывая, пока мальчишку держат, чтобы не вырвался, пока мальчишке бьют по почкам, пока у одного из его противников в лунном свете блестит лезвие ножа, - у них нет силы.
Попытка вывести на эмоции никогда не даёт нужного эффекта.
Его не слышат, его, конечно же, не слышат, его никогда никто не слышал и не заглушал его слова банальнейшим "никого здесь нет".
Конечно же.
Мальчишка орёт не своим голосом, когда распалённые хулиганы, переступая грань, пытаются содрать с него скальп.
Энму запрокидывает голову, хочет засмеяться.
Смех встаёт ему поперёк глотки.
Окружающая его картинка меняется.
Он падает не на землю, а на пол, и не с горы автомобильных покрышек, а с кровати.
Мальчишка нависает сверху, душит, с локтя давя на горло, и в его злобно сощуренных глазах Энму наконец-то видит жизнь.
- Быть человеком - слабость.
- Быть не-человеком - вот, что слабость.
- Сказал сын Сатаны.
У его интереса от злости белеют волосы, радужки меняют форму.
Очередной сон, где он - всего лишь человек, у которого нет шанса на хорошую жизнь, мальчишка преодолевает быстрее, чем ожидалось.
- Твоя мечта глупа, Ваше Высочество.
- Твоё понимание мира глупое.
Пока за окном догорают руины Японии, Энму - пытается понять, почему один из самых сильных демонов, словно резко став глупцом, так отчаянно стремится к слабости.
Пока за окном догорают руины Японии, Энму - всё никак не может понять, что глупец тут только он.
Его демоническое Высочество смотрит на новый мир, что ему, разве что не обернув ленточкой, подарили папочка со старшим братом, и кричит ещё громче, чем в каждом своём сне.
Ни чёртова сила, ни обгоревший бездыханный мир не сдались ему и даром.