–Ты меня сюда не ради бургеров позвал. – Вадим вытащил из картонной упаковки, что стояла на коленях Волкова, картошку и закинул её в рот. – Колись, Поварёшкин, какую репку без меня не можешь вытащить?
Олег смотрел перед собой и вяло жевал бургер с котлетой из говядины и тремя видами сыра, которые во рту смешивались в один кисловато-молочный вкус. Он понимал, что идёт на преступление: нельзя просить Вадима о том, на что он решался последнюю неделю. Были ли варианты? Конечно. Олег не привык врать самому себе. Варианты были: как минимум, он мог отложить свидание на день и выполнить свои прямые профессиональные и дружеские обязанности. Вот только... Вот только они не виделись уже месяц, и ощущение, что он упускал что-то важное, билось в груди и в голове, мешая трезво мыслить.
– Надо в казино посидеть, – неохотно произнёс Олег. Он всё ещё был уверен, что идея ужасная. К тому же, он не рассказал о ней Серёже.
– Посидеть в казино и последить за твоим бешеным, пока ты будешь трахать моего начальника? – с ухмылкой подсказал Вадик. – Знаешь, как говорят? Отдай жену дяде, а сам иди...
– Заткнись, – Волков откинулся на спинку сидения. Все попытки Вадима выбить его из колеи и вывести на откровенный разговор Олег научился распознавать ещё в Сирии, его таким не проймёшь. Но порой Ваду хотелось врезать. Особенно когда он переставал видеть грани, заигрываясь в свои манипуляции. – Да, у меня свидание с Алтаном. Я не могу его перенести. А у Серёжи официальный выход в свет.
– На открытие подпольного казино? – с готовностью и ехидной усмешкой подсказал Вадим.
– На открытие подпольного казино, – обречённо согласился Олег. Сама мысль о том, что Разумовский согласился на такое, не укладывалась в голове. Серёжа ещё с детского дома был до ужаса правильным: никогда ни во что не лез, старался замять все конфликты. Как вышло, что он сам согласился пойти на подобное мероприятие, Олег не понимал. Может, и в нём было что-то неправильно, спрятанное так глубоко, что вылезло только в осознанном возрасте? В груди скреблась острыми когтями совесть: Серёжа впервые сам лезет в неприятности, а Олег будет чёрт знает где вместо того, чтобы прикрывать его.
– И что мне за это будет? – Вадим стащил ещё одну картошину и ловко увернулся от шутливого удара Олега по руке. – Ты знаешь, я просто так не работаю.
– Бесплатная еда и возможность проиграть казино все деньги с карточки, которую я тебе дам.
– Ооо, ммм, я совгвасен, – промычал Вад, запихивая в рот остаток бургера.
Олег кивнул и, тяжело вздыхая, закрыл глаза. Если вечер пройдёт спокойно, он больше никогда на такую авантюру не согласится. С Алтаном можно будет договориться, свидание – перенести, а Вадима никогда не привлекать к хоть сколько-нибудь связанной с Разумовским деятельности. А если вечер пройдёт плохо, тогда Олегу открутят голову и Алтан, и Серёжа, и волноваться ему будет абсолютно не о чем. Волков откусил от бургера ещё раз. Еда во рту казалась безвкусной.
***
Вечер начинался нервно. Вечер начинался в три часа дня. Олег сидел в одном из кресел возле кофейного столика, за которым Серёжа работал, когда не было сил выползти из спальни, и наблюдал за тем, как Разумовский перебирал свой гардероб. Длинный вороний нос то исчезал в шкафу, то поворачивался в сторону Олега, длинные тонкие пальцы, больше напоминавшие кривые веточки, показывали то одну, то другую вещь. Волков уже даже не реагировал: за последние полчаса он пересмотрел половину гардероба Разумовского, пару раз мысленно ахуел, когда ему подсовывали дико-фиолетового цвета рубашки. Серёжа ни советов, ни усталого «Да тебе всё хорошо будет» не слушал, он искал что-то конкретно – что-то, что ему уже нравится, только он ещё об этом не знает, а вот увидит и сразу узнает.
– Может, это? – Разумовский показал вешалку с рубашкой размера на три больше него самого.
– Давай сразу в простыню тебя замотаем? – Олег подпёр кулаком щёку, рассматривая лёгкую ткань. Ему эта рубашка была бы как раз, как она оказалась в шкафу Разумовского – загадка.
Серёжа сморщил свой вороний нос, фыркнул и принялся переодеваться. Лёгкая ткань холодила кожу, огромный размер сделал из худощавого разработчика соблазнительное белое облачко. Разумовский застегнул все пуговицы, осмотрел себя в зеркале и, подумав, расстегнул две верхние. Ощущение, что рубашка пыталась его задушить, пропало.
– Я готов, – выдохнул довольно Серёжа.
– Ага, – согласно кивнул Олег и перевёл взгляд на голые ноги с рыжими волосками, которые торчали из-под рубашки.
– Блять, – Серёжа опять поморщил нос и снова нырнул в шкаф.
Круг начинался заново. Олег устало вздохнул и отвлёкся на телефон, чтобы предупредить Алтана – сегодня он опоздает.
***
Казино встретило отвратительными жёлто-золотыми обоями на стенах и красными безвкусными украшениями. Если к этому приложил руку дизайнер, то он явно застрял в конце девяностых – в начале нулевых и создавал интерьеры только для «богатых новых русских», которые обожали вычурную аляповатость, обилие дорогущих статуэток и каждой деталью стремились показать свою состоятельность. Но передёргивало Разумовского не от ужасного вида казино, а от количества людей, которые его окружали. Одно дело – стоять в центре зала и рассказывать о своём детище, будучи уверенным в каждом слове. Совсем другое – выходить на прямой контакт с людьми, многих из которых он не уважал и про себя называл зажравшимися уродами. Но социальной сети нужны инвестиции, нужна реклама и нужны партнёры, с которыми можно будет выходить на развитие площадки. Полная анонимность и абсолютно бесплатный доступ без скрытых платежей требовали от компании-создателя огромных вложений, а деньги имели ужасное свойство заканчиваться.
– Отдыхай, я в бар. – Вадим хлопнул Разумовского по плечу и, ловко и вежливо расталкивая людей локтями, направился в сторону барной стойки.
Решив, что выпить – не самое плохое решение, Серёжа поспешил следом за ледоколом «Вадим», стараясь не отставать. Пока его не узнавали, всё было в порядке. Он лишь пару раз наткнулся на заинтересованные взгляды, направленные в его сторону. Куда больше внимания привлекал огромный плечистый Вадим, шокируя многих татуировкой, украшавшей его шею. Разумовский не мог не признаться, что внешний вид временного телохранителя повергал в лёгкий ужас и его самого. Во-первых, Вадим был больше даже Олега, а Олег, по мнению Серёжи, был огромным с этим его размахом плеч и сильными руками. Во-вторых, даже официальная белая рубашка выглядела на нём как отжатая у несчастного интеллигента, случайно попавшего в поле зрения. И в-третьих, татуировка, покрывавшая шею и уходившая на грудь, притягивала взгляд, вызывала нездоровый интерес, и абсолютно, категорически ни на капельку до этого не было дела Серёже.
Разумовский рухнул на барную стойку, попросил бокал шампанского и вздрогнул, когда Вадим рядом с ним пробасил свой заказ – виски со льдом и номерок. Внутри всё неприятно дрогнуло. Серёжа не завидовал. Ну, разве чуть-чуть. Чужой свободе сложно было не завидовать. Он схватил бокал и сделал два больших глотка, тут же поморщившись. Шампанское было кислым и просто омерзительным на вкус.
– Лимончику? А то рожа больно довольная, – хохотнул Вадим. – Ты хоть закусывай, воронёнок, а то унесёт, даже я не поймаю.
– Твоя работа – моя безопасность, а не моя трезвость, – отфыркнулся Серёжа и, зажав в кулаке ножку бокала, поплёлся к ближайшему столу для игры в покер.
Он никогда не любил азартные игры, предпочитая им программирование и онлайновые командные забеги. Но перед походом в казино Разумовский проштудировал правила игры в покер и заставил Олега несколько раз с ним сыграть. Когда получаться стало неплохо, Серёжа милостиво отпустил Волкова отдыхать. Сейчас Разумовский садился за стол, уверенный в том, что если и проиграет, то не слишком большую сумму.
Рядом с ним тут же появилась женщина в годах с неприлично глубоким декольте и омерзительным дохлым котом на шее, по крайней мере Серёже её боа напоминало именно несчастное умершее животное. От неё удушающе пахло сладким парфюмом, а глубокий низкий голос вибрировал в ушах, отвлекая от карт. Серёжа выдержал рядом с ней только одну раздачу и позорно сбежал после первого же шоудауна. Он хотел только одного – Олега рядом. Не пожаловаться ему, нет, Серёже уже не десять и даже не пятнадцать лет. Просто оказаться рядом с другом, в надёжной компании и дать себе маленькую передышку. Он схватил с подноса официанта второй бокал шампанского и поспешил подняться на второй этаж. На этот раз алкоголь не был настолько отвратительным, видимо, после первого бокала Разумовский привык ко вкусу. Он упёрся ладонью в перила и сделал глоток, наблюдая за толпой, что волнами перекатывалась по первому этажу.
– Учёные обещали сегодня звездопад? Если нет, то откуда тут такая звёздочка? – Вадим привалился поясницей к перилам и поставил на них локти, наблюдая за тем, как Разумовский подавился глотком шампанского и пытался как можно тактичнее откашляться. – Не задалась игра, воронёнок?
Разумовский сморщил нос. Даже Олег его так не называл, а тут совершенно посторонний человек, которого на один вечер поставили обеспечивать безопасность на мероприятии. Твёрдо решив, что на следующий же день выскажет Олегу всё, что думает об этом решении, Разумовский отвернулся. Смотреть на Вадима и его подчёркнутый комфорт было невыносимо. К тому же этот кабан зачем-то расстегнул верхние пуговицы на своей рубашке, и теперь Серёжа мог проследить уходящий вниз по коже рисунок!
– Это самый тупой подкат, который я слышал, – пробормотал Серёжа и сделал ещё глоток.
– А ты много подкатов слышал?
– Много.
– Сколько?
Серёжа залпом осушил бокал шампанского и гордо сказал:
– Два.
Губы Вадима скривились, он с трудом сдерживал смех и пробормотал: «А, хорошо, ладно, молодец». Разумовский отвернулся, пряча стыдливый румянец. Да, он уже не школьник и не студент. Да, к нему за всю жизнь подкатывали всего дважды, и один раз с целью списать на экзамене. И он этого не стыдился! Просто ещё не появился в его жизни человек, к которому подкатывал бы сам Серёжа. Он ещё не знал, каким этот человек должен быть, но он точно поймёт, когда увидит.
Оставив Вадима ржать на втором этаже, Серёжа вернулся на первый. Постепенно его визит на открытие казино из неловких попыток найти угол потише превратился в бесцельное скитание от стола к столу, от одного знакомого лица к другому. Разумовский не находил себе места, проверял телефон, надеясь получить сообщение от Олега, и постоянно менял пустые бокалы на полные. Шампанское уже не раздражало, а пузырьки в нём казались даже забавными. В рыжую голову почти успела закрасться мысль, что пора бы прекращать пить, когда он смеялся над глупой шуткой той дамы с дохлым воротником, которую встретил у игрального стола. Почти. Потому что весь разумный поток мыслей перебил грохот.
Кто-то выломал дверь. В пёструю толпу разодетых богачей ввалились люди в чёрной одежде и белых масках. Серёжа шагнул назад, боязливо заозирался, ища Вадима. Пусть он не был таким надёжным, как Олег, но он хотя бы был тут. Где-то тут. Светлый ёжик и широкие плечи найти взглядом не удалось. Серёжа вздрогнул вместе со всеми, когда над головами прогремел выстрел. Один из ворвавшихся начал толкать речь о равенстве, о прогнивших богачах, и со многим Разумовский был согласен. Но не такими методами. Он тоже хотел справедливости, хотел для людей свободы и возможностей, но даже пьяный мозг понимал, что вооружённое нападение – не выход. Шампанское в крови прибавляло храбрости. Серёжа, расталкивая плечами толпу, выбрался в первый ряд и попытался ответить. Язык заплетался и вместо пламенной речи вышло – «Нельзя так нельзя, это люди. Все люди». Разумовский таким красноречием не гордился, но думать об этом не было времени. В вороний нос упёрлось ледяное дуло пистолета. Вместе с алкоголем из головы вышибло храбрость.
Было страшно. Страшно до подкашивающихся ног и уплывающего сознания, за которое Разумовский держался из упрямого желания не быть пристреленным на полу или растоптанным в давке. Пальцы крепче сжали горлышко почти пустой бутылки шампанского. Серёжа собирался дать отпор, понимая, что это не храбрость, это – отчаянное желание жить. Но стоило ему поднять руку со своим «оружием», человек с пистолетом тяжело вздохнул, закатил глаза и осел на пол. Перед глазами Разумовского вырос довольно улыбающийся Вадим.
Вокруг царила суматоха: раздавались женские крики, редкие пистолетные выстрелы, ругань, топот ног. Вадим стоял каменной стелой и не собирался сходить с места, только ловил расфокусированный взгляд Серёжи.
– Решил героем стать, воронёнок? Иди сюда, принцесса моя пьяная, нехер нам тут больше делать. Я все деньжатки Поварёшкина просадил, вкусный алкоголь попробовал. Щас мы только зарулим в буфетик за бутербродиками, да? – голос Вадима звучал успокаивающе, словно они были не в центре разрастающегося конфликта, а собирались уходить со скучной вечеринки.
Где он был всё это время и почему решил появиться только сейчас, Серёжа не знал. Он хотел приказать спасти остальных, помочь вывести пострадавших, если такие были. Но Вад ловко закинул руку Разумовского себе на плечо, обнял за талию и потащил к барной стойке, по пути стараясь лавировать между истерично плачущими женщинами и мужчинами в чёрных костюмах, явно из охраны казино. Ему словно и дела не было до происходящего вокруг. В смешении красок вокруг себя Серёжа сумел заметить только какого-то дылду, который активно размахивал ногами, распихивая нападавших в масках и взяв большую часть опасности на себя, и девицу с ярко-розовыми волосами, которая всё снимала на телефон. «Конченные какие-то», – промелькнуло в пьяном сознании Разумовского.
– Привет, красавица. – Вадим перегнулся через стойку, пытаясь найти за ней бармена. – Принесёшь нам пару бутербродов с красной рыбкой? Мы дома поедим.
– Ты конченный? – взвизгнула девушка, закрывая голову руками и явно находясь на грани истерики.
– Эх, как всегда, всё сам, – обречённо вздохнул Вадик.
Сгрузив Серёжу на высокий барный стул, он легко перепрыгнул через стойку и направился в дверь за спиной официантки, что вела на кухню. Разумовский вцепился пальцами в волосы, полностью разделяя эмоции несчастного бармена. Вадим определённо был чокнутым. Никому другому в голову не могло прийти под конец мероприятия спиздить пару бутербродов и свалить, когда вокруг такое! На «такое» Серёжа даже смотреть не хотел, слышал только, что бой сходил на нет, а гости, всхлипывая и проклиная всё вокруг, пытались выбраться. Им тоже надо выбраться!
– Загрустил? Ну, улыбнись, принцесска, я и тебе принёс. Держи. – Вадим впихнул в руки Разумовского бутылку шампанского и завёрнутые в бумажную салфетку бутерброды, от которых пахло солёной рыбой.
Разумовский растерянно моргнул, окончательно теряя связь с реальностью. Он готовился, волновался, довёл себя до пика, был готов умереть, а кабан рядом с ним с одинаковой уверенность и спокойствием флиртовал с официантками и раскидывал руками нападавших. Сюр, просто какой-то сюр, который не укладывался в голове. Серёжу вышибло из реальности, картинки мелькали перед глазами, больше не вызывая никаких эмоций.
В себя он пришёл уже сидя в машине, когда Вадим одной рукой держал руль, а второй пихал Серёже под нос бутерброд. Разумовский оттолкнул чужую руку, нашарил в ногах бутылку шампанского и, с трудом открыв её, залпом выпил сразу треть. Не хотелось ни думать, ни чувствовать. Это определённо был самый мерзкий вечер в его жизни. Именно поэтому он ненавидел массовые публичные мероприятия, именно поэтому предпочитал отсиживаться в кабинете. Пусть ему было бы плохо, пусть он чувствовал бы себя уродом, но он узнал бы о случившемся из новостей, а не стал частью новости!
Вернувшиеся эмоции – страх, раздражение, усталость, злость – распирали изнутри, требовали выхода. Серёжа с трудом дождался, когда машина остановится, дрожащими от нервов пальцами отцепил ремень безопасности и рухнул на Вадима, перегнувшись через коробку передач. Тяжёлая большая рука опустилась на спину Разумовского. Серёжа судорожно вздохнул, всё ещё пытаясь контролировать истерический крик, что рвался из горла, и вскинул голову. Самый тупой и самый отчаянный шаг – поцеловать Вадима. Просто сделать этот вечер ещё хуже. Потому что Серёжа мог, потому что совесть спала, потому что хотелось, чтобы стало мерзко ещё и от себя, словно пережитых эмоций было недостаточно. Он часто так делал: доводил себя до края, а потом добивал. Работал до тошноты, когда уже болели глаза и спина. Не спал, пока не вырубало стоя. Питался одним кофе до спазмов в желудке. Редкие яркие эмоции необходимо было возводить в абсолют. Как сейчас. Особенно сейчас.
Серёжа поднял голову, зацепился своим вороньим носом за нос Вадима и заткнул его улыбающийся рот неумелым поцелуем.
***
Сквозь неясную бурю образов первым прорвалась головная боль. Бешено пульсировали виски, вырывая из сна. Серёжа болезненно застонал и перевернулся на живот, тут же пожалев об этом, – желудок отозвался омерзительной тошнотой.
– Доброе утро умирающим! – Бодрый голос Вадима погремел в больной голове Разумовского колоколом.
Серёжа отозвался слабым мычанием, в которое пытался уложить всё: желание, чтобы от него отстали, жалобы на своё состояние и вопрос, где он и что с ним было.
– Я уж думал, ты помирать собрался. – Вадим сел на кровать рядом и на удивление аккуратно коснулся плеча Серёжи рукой. – Очень хуёво, воронёнок?
– Угм, – промычал в подушку Разумовский, разрывавшийся между желанием блевать и спать ещё вечность.
– Ну, ничо, переживёшь. Я же пережил вчера, как ты мне рот вылизывал. – Голос Вада звучал до ужаса довольно.
– М? – всех способностей Разумовского хватало только на звуки.
– Не мычи, коровка, потом наши отношения обсудим. Садись давай, я тебе овсянку принесу.
– Я не ем… овсянку, – прохрипел Серёжа почти шёпотом, мысленно умоляя Вадима говорить хотя бы на тон тише.
– А у меня начнёшь. Давай, на раз-два, воронёнок. Ты мне теперь парень, а парням не отказывают.
Серёжа с трудом повернул голову и проследил взглядом за широкой удаляющейся спиной Вадима. Парень… Теперь он точно убьёт Олега.