Секреты за тёмными окнами

 - Что там, за тёмными окнами?

Аллен прислоняется виском к стеклу. Тики вздрагивает. В доме напротив гаснет ещё одно окно. Мир крутится, как минутная стрелка, пока Аллен ждёт ответа.

 - Чья-то чужая жизнь.

Тики пожимает плечами и наливает чай. Аллен прикрывает глаза и кивает. За окном проезжают машины и деревья качает на ветру. А мир крутится, и пар над чашками сворачивается кольцами.

О чашку приятно греть руки, но какой этом смысл, когда Аллен мёрзнет на подоконнике? Белый, сломанный, одинокий. Потерянный в огромном мире маленький ангел, оберегаемый Богом. Но Бог мёртв, это я его убил. Сердце Тики сжимается, руки тянутся к хрупкой фигурке и пересаживают мальца на диван перед столиком. Его учили исправлять ошибки, но что делать, когда визг колёс и хруст костей заглушают все остальные звуки, последние слова отпечатываются в сознании, а маленький белый мальчик в ужасе спрашивает, где его папа? Тики дышит через глотки и старается не думать об истории давно прошедших дней, когда снег ещё падал на их головы, а переезд казался далёким планом портового трудяги.

У Аллена холодные-холодные пальцы – мартовский лёд и снежинки в лицо, - а греть их лучше всего о тёплые руки Тики. И тот вздрагивает, смотрит в льдистые глаза и усмехается. Дела давно минувших дней, стрелки часов назад ходом не ходят, а память – предательница поколений. Ложь в обёртке мирового порядка, о котором никто из них ни сном, ни духом.

 - Как ты думаешь, люди за этими стёклами счастливы?

У Аллена не мир – детская книжка с картинками. И каждый вопрос – серебром-золотом в швы между сердцем и духом. У Аллена жизнь – от кровати до кухни, пустые чашки, мятые простыни. И каждый жест – в воспоминания-архив вмуровать как в камень, чтобы от времени не рассыпались. У Аллена руки холодные – сжать в своих и не отпускать, пока мир не развалится и дальше, дальше, туда и обратно, к началу времён.

 - А мы с тобой счастливы?

Тики смотрит на него и треплет белые перья волос – птенчик, а не ребёнок. Вот бы научить его летать без страховки. Но Тики бы и самого кто научил. Пока только и может, что падать и разбиваться, калечить конечности, вредить другим. Но Тики научится. И Аллена научит, пока тот льнёт к его рукам, как уличный кот, пока задаёт свои вопросы из книжки с картинками, пока учится жить.

 - Думаю, да. В конце концов, мы есть друг у друга

Аллен опирается на его плечо, прикрывает глаза и улыбается ясно-счастливо, что у Тики сердце щемит и ёкает. На чужом несчастье счастья не построишь. Но что, если ты – два в одном? Тики усмехается – ядом к себе сквозь губы принятие и смирение – и укрывает их пледом, целует чужую макушку и смотрит в завтра чуть мягче и легче – время стирает границы между сном и явью, пока мир крутится по часам.

А в комнате тусклый свет, инвалидное кресло и чайник ароматного чая. Счастливые часов не наблюдают, поэтому в этом доме их нет. И время над ними не властно.