Станцую на твоей могиле

«...нас в Аду ожидает вечность»

      В глазницах пляшут недобрые огоньки. Даже не так. В этих глазницах разгорается пожар, способный обжечь одним взглядом. Киллер бы обжегся, но привык, раз за разом доводя до греха и себя и Даста. А какая к чёрту разница? Они — грешники, прогнивающие мрази, бродящие по мультивселенной с целью удовлетворить потребности. В случае с Киллером всё предельно ясно, можно понять, отталкиваясь от особенностей души. С Дастом же ситуация сквернее. Киллер утверждает, что его потребности «духовные» и смеётся, вкладывая в ответ только ему понятный смысл. Раз они законченные уроды, почему бы не поиздеваться над ним и собой?

      У Даста желания совпадают с тем, что он говорит, а говорит он так остро и прямо, что заточенные ножи Киллера присвистывают в сторонке. И Киллер вместе с ними, забавляясь реакцией друга. Почему так? Потому что его горячо обожаемый друг не знает понятий «терпение», «милосердие», «спокойствие» и заводится с пол оборота, конечно если знаешь куда давить. Киллер вот знает, и заводится тоже, раз за разом пробуя новые методы. Душа трепещет в предвкушении, ожидая ответ на вопрос «А что будет дальше». Да, как же они давно не играли.

      Пластичный сгусток души шевелится, стремясь к изменениям под воздействием искусственно вызванных эмоций и это целиком вина самого Киллера.

      Даст всполыхнул, но не как спичка, а как пламя, возникшее одновременно на всей территории бескрайнего леса. Обстановка в зале раскаляется и комната мгновенно распадается на камни и пыль.

      Две фигуры рассекают воздух в безумных попытках схватить своего друга и крепко обнять до хруста во всём теле и бессильных хрипов из горла. Пожать руку до тех пор, пока эта чёртова рука не отвалится, чтобы затем обратить конечность в прах, втоптать его в землю вместе с телом.

      Они кружатся в самозабвенном танце, дыша через раз, чтобы не задохнуться в пыли. Едва касаются оголенных участков надкостницы друг друга, когда удаётся нагнать.

      Вот Даст смог подмять Киллера под себя с преждевременным триумфом гогоча, а в следующую секунду отлетает на десятки метров с тремя ножами в груди. Вот Киллер сумел схватить Даста за череп, вдавливая его в землю, но недооценил силу Даста, поэтому обжег спину в лазере ГБ, прежде чем телепортироваться подальше.

      Они смеются, смотрят друг на друга с такой любовью, что сходят с ума. И это целиком их вина.

      Даст убивал Киллера сотни раз, его желания сбывались на теле Киллера, но они об этом не обмолвились ни разу, оставляя произошедшее в прошлом сразу, когда прах Киллера разносился во все стороны. И так снова, снова, снова.

      Киллер решил, что это будет в последний раз.

      Душа ярко горит поверх черной толстовки, проявленная сила Даста расплавляет её сильнее. Всё замирает в промежутке между ненавистью и любовью.

«Злой ты достаточно милый»

      — Я станцую на твоей могиле, — ненависть стекает по подбородку из глазниц и зубов. Даст улыбается шире, занося руку вверх — он принимает вызов.

      Нож разрезает воздух, сжатые в кулаки пальцы пролетают мимо, кости впиваются в поверхности руин или земли, а заряды ГБ как назло устремляются в пустоту. Нетерпение теперь охватывало не одного Даста.

      Чёрная пустота в глазницах Киллера была наполнена вселенским желанием победить. Улыбаясь со всей злостью он сломал бы любимые кости. Но почему-то дали трещины не они.

      — Ты решил, что этот раз последний, — сквозь тяжелое дыхание почти на грани рычания, — наивный, правда верил, что я поддамся?

Перезапуск

«В преисподней закрылись двери»

***

      Тишину отреставрированного зала прерывал белый шум телевизора.

      — Что общего между мной и тобой, Даст? — он болтает ногой, присев на противоположный край дивана, и улыбается.

      Киллер итак знает ответ. И Даст тоже.